Муж поневоле

— Хватит, — снова с нажимом повторила Ниике и нехотя мы с воздушником кивнули, заключая перемирие.

— Только я не совсем шутил, — произнес я, снова понаблюдав за движухой у дворца, — Тут не особо далеко то старое кладбище, где выход из подземелья был. Если поднять нежить там…

— А ведь точно, госпожа, — включился тут же Сагир, оценив мою мысль, добавил, подобравшись поближе, — мало того, я знаю где ещё несколько тысяч скелетов можно поднять. Там когда-то бедняков хоронили скопом, в ямах.

На том и остановились. Мастер воздуха с Хакимом вдвоем пошел устраивать нападение живых мертвецов, а мы с Ниике, Калимом, Варрином, Алладиной, Лалией и девчонкой водницей, которую звали Асия, остались ждать сигнала.

А еще где-то через час, начался форменный ад, потому что улицы и площадь перед дворцом буквально затопило море нежити, разом навалившееся на заскрипевшую и застонавшую ограду.

— Мертвецы, а-а! — завопили сразу десятки испуганных голосов, быстро, впрочем, перекрытые резкими приказами командиров, хлесткими и звонкими, ударившими по опешевшей и сжавшейся страже словно бич.

Восстановив подобие порядка, сотники выстроили стражников со щитами отправля к ограде, через которую особенно шустрые мертвяки уже начали протискиваться. Где-то затрубили горны и к ограде начали сбегаться отряды янычар, пополняя ряды стражи.

Площадка перед дворцом резко опустела и решив что пора, я только хотел скомандовать, — “За мной”, как опередив меня, вперед бросилась Ниике, на ходу формируя какую-то воздушную технику.

Чертыхаясь я побежал за ней следом, готовя амулеты огня.

За какой-то десяток секунд мы добежали до плотно сомкнутых ворот, и резко выбросив руки вперед моя жена выпустила целый воздушный вихрь ударивший и заставивший затрещать окованное металлом дерево.

— Сейчас! — крикнул я, и, прицелевшись, прямо сквозь бьющий воздушный поток швырнул огненный шар, разрядив один из амулетов.

Я оказался прав, сложившись вместе обе стихии усилили друг друга. Грохнуло так, что заложило уши, а бедные створки буквально внесло внутрь, снося и раскидывая тех бедолаг которым не повезло оказаться у них на пути.

Забег дальше в моей памяти отложился чередой каких-то смазанных картинок, потому что мы всё время бежали, на ходу снося выскакивающую прямо на нас из всех щелей стражу. Жестоко, зло расправляясь с любым кто пробовал встать на пути, просто чтобы успеть перехватить султана, не дать тому сбежать под шумок. В какой-то момент я понял, что все мои амулеты огня полностью разряжены, одежда покрыта слоем копоти, а воздух буквально пропитан вонью паленой шкуры и шерсти.

Пожару не давала разгораться водница, что следуя в арьегарде, методично прибивала за мной жадно пожирающее дорогие ковры и резную мебель пламя. Пар и удушающая гарь добавляли ещё больше ада, погрузив коридоры в полумрак и заставляя истошно кашлять выживших.

Порывом ветра воздух чуть очистило, а затем воздушным кулаком Ниике вбила внутрь султанских покоев последнюю дверь и, ворвавшись внутрь, мы оказались напротив замершего подле кровати самого Сарумяна, окруженного личной охраной и заканчивающего облачаться в резные узорчатые доспехи.

Одев на голову шлем с шишаком и наносником, он повернулся к нам, оглядел угрюмым взглядом поверх выставившей щиты охраны, как магические так обычные, и, покачав головой, произнес, — Всё-таки ты — моя дочь. Я до последнего не верил, что ты решила выступить против меня. Моя любимая дочь.

— Была бы я любимой, — практически выплюнула не меньше моего закопчённая, с чёрными разводами на лице Ниике, — ты бы не отдал приказ заточить меня в башне и убить моего мужа.

— Тебя околдовал этот чёрный колдун, смутил твой разум и заставил повернуть оружие против меня, твоего отца. Конечно я хотел его убить его, чтобы освободить тебя.

— Эй, я не чёрный колдун, — оскорбился я, — я адепт проклятий.

— Значит ты, — глаза султана остановились на мне и я увидел промелькнувший в них гнев. А затем он приказал, — Убейте всех кроме моей дочери.

В ту же секунду на нас обрушился поток стихийных заклинаний, ударяя в выставленные моей женой и скользнувшим вперед Варрином щиты, а Лалия с водницей ответили потоками воды и воздуха, в свою очередь проверяя на прочность султанскую защиту.

Столько магии разом выпущенной в воздух мгновенно размолотило в щепу всю мебель, в клочья раздирая ковры на стенах и полу, проламывая стены отраженными и рикошетящими заклинаниями.

Плюнув на осторожность, я с разгону засадил ногой по щиту ближайшего воина, заставля провалиться назад, нарушая строй. Туда тут же клюнуло короткое копьё Калима, пробив кольчугу и поразив охнувшего воина в бок.

Остервенело заработав саблями мы попытались расширить прореху, не давая охране вновь сомкнуть строй. Затем туда удачно ударило чьё-то заклятье, а потом и вовсе грохнуло что-то настолько мощное, что нас буквально разбросало в стороны, не смотря на все магические щиты.

А затем, как-то так вышло, что я остался с султаном один на один и поле боя мигом сузилось, словно вокруг нас двоих возникло отдельное пространство, отсекая всё постороннее. Только он и я. Сабля против сабли. Вот только доспех на нём был совсем не простой, а укрепленный какой-то магией. С другой стороны, при мне были мои проклятья и треть резерва. Для боя один на один хватит.

Сближались мы молча, всё было сказано и так. А затем пробный удар, короткий, не вкладывая силу, лишь прощупать защиту. Отбил.

Клинки звякнули друг об друга и разошлись, и мы вновь закружили выбирая момент для удара. А затем султан буквально взорвался градом ударов и только резко взвывшее чувство опасности и покров тьмы, успевший на долю секунды сделать моё тело неуязвимым, спасли от нацеленного в горло клинка.

— Колдун, — с презрением бросил Сарумян.

Я не ответил. Покров тьмы жрал кучу маны, а в фехтовальных навыках я султану проигрывал и сильно. Мне срочно требовалось найти что-то, что даст мне преимущество. Шевельнув губами, я свободной рукой бросил в султана разрушающим проклятьем пытаясь как-то воздействовать на броню, но добился только слетевших с предплечьев наручей, с мгновенно сгнившими кожанными ремешками. Остальная броня целиком выполненная из кирасы с кольчужной юбкой и рукавами, заклинанию не поддалась.

Сарумян вновь сплюнул короткое — Колдун, — и ринувшись в атаку, снова несколько раз почти достал, разрубая клубящуюся тьму покрова.

А затем, отбросив остатки ложного благородства, я угостил его дезориентирующим проклятьем и мигом потерявший координацию движений, словно пьяный, Сарумян попытался снова меня ударить, но сабля чуть не вывернулась из ладони и пошатываясь, он кое-как прислонился к стене, оскалившись и выставив вперед гуляющий ходуном клинок.

“И что я его сразу не шарахнул? — Подумал я, — В честном бою решил победить? Так он воин, всю жизнь с клинком, а я маг, год назад первый раз оружие в руки взявший. Совсем в горячке боя разум отшибло”.