Муж в подарок, неприятности прилагаются

Я ждал вестей от Адама: если он подтвердит рассказ Лиззи, мне придется не просто разрешить ей общаться с Милли. Если все услышанное окажется правдой, я очень виноват перед ней. Мой взгляд задержался на столе, заваленном бумагами, и я понял, что устал. Мне просто необходимо отвлечься от этого. Забыть на один вечер обо всем: культе, Лиззи, жертвах и задержанных. Перед глазами встали дочь и Эмма. Два моих маяка в этом кровавом тумане.

Резко поднявшись из — за стола, оставив на нем бардак, я поспешил туда, где меня ждали мои девочки.

— Лайнел, я домой. Все дела завтра, — проходя мимо приемной, сказал я секретарю. Парень, подняв голову от документов, ответил:

— Как прикажете, ваше сиятельство. — Хоть помощник и был удивлен моим ранним уходом, но вопросов не задавал.

Идя к телепорту, я внимательно смотрел на своих работников. Их столы были завалены бумагами, как и мой. Одни пытались что — то найти в записях, другие перекладывали листы, сортируя их, многие, не поднимая головы, что — то писали.

— С этим надо что — то делать, — тихо заметил я.

Вместо того чтобы заняться расследованием или сбором информации, следователи пишут отчеты. Нужное время тратится на бессмысленную работу. Полезной информации в отчете пара предложений, в то время как сам он занимает несколько страниц.

Раньше я не замечал этого. Да и прежние преступники были не так изобретательны. Никогда до этого мы не сталкивались с таким противником. Воровство, убийство из ревности или мести, поиск сбежавших невест или проигравшихся юнцов — вот те дела, которые мы привыкли раскрывать. Детское баловство по сравнению с культом Карда. Если мы хотим победить их, пора менять правила.

* * *

Бегая по саду за бабочками, которые ловко перелетали с цветка на цветок, не давая себя поймать, Милли устала, и в комнату Пул заносил ее уже спящей. Моя малышка сладко посапывала, подсунув кулачок под щечку. Признаться честно, наша прогулка отняла и у меня много сил, но подарила мне душевное равновесие. Неприятной занозой колола меня оговорка секретаря мужа. Может, у Нейтана появилась любовница? В знатных семьях это явление довольно распространенное. Но почему? Мне казалось, что у нас все хорошо. Как же я хотела верить в ошибку!

Глядя на беззаботную радость Милли, я и сама хотела стать такой. Отбросив все сомнения, присоединилась к игре. Мы смеялись, кружились и представляли себя бабочками.

— Я выбираю этот цветок. — Милли присела возле куста георгинов. Я, увидев белые соцветия, похожие на огромные колокольчики, поспешила к ним.

— А это мой домик! — воскликнула, вдыхая тонкий аромат.

— Так нечестно! Я тоже хочу эти цветы! — Милли насупилась, а я, сорвав один из них, предложила ей собрать букет.

Вскоре он уже не помещался мне в руку. В нем было много разных цветов белого и розового цвета, на фоне яркой зелени букет получился очень нежным. Присев на расстеленное на траве одеяло, я начала выравнивать стебли и компоновать растения. Увлекшись работой, я и не заметила, как моя крошка уснула прямо на одеяле среди цветов.

Глядя на мое маленькое сокровище, я решила откровенно поговорить с Нейтаном. Я не стану второй Арикой, не позволю ему разрушить себя. Если у него есть другая женщина, пусть признается мне в лицо. Я немедленно перееду в свои бывшие покои и больше не разрешу Нейтану прикоснуться к себе. Сердце сжалось от страха, но любовь к Милли дарила мне смелость и решимость.

— Сегодня же вечером, — пообещала себе, глядя на дочку.

Вечера ждать не пришлось. Уложив Милли в кроватку, я поспешила в свои покои. Хотелось почитать записи свекра еще раз. Я не могла понять, что мне не нравилось в них, но что — то толкало меня читать их снова и снова. По предложению, иногда по букве тщательно рассматривать все его схемы плетения. Я сама не знала, что ищу, но не могла остановиться.

Войдя в комнату, я столкнулась там с Нейтаном. Он сидел в кресле и читал письмо, что передал ему Адам. Еще до игры в саду я попросила Альву отнести конверт ко мне в комнату, боясь потерять его.

— Адам приходил на обед и просил передать тебе письмо. Сказал, что добывал информацию всеми возможными способами, даже шантажом. Не знаю, может, о последнем он и шутил.

— Спасибо. — Голос Нейтана звучал устало и обреченно.

Я и сама не поняла, как оказалась рядом. Моя рука зарылась в волосы мужа, а он одним движением усадил меня к себе на колени. Наш поцелуй был пропитан страхом, горечью и каким — то отчаянием. Нейтан крепко сжимал меня в объятиях, будто боялся, что я сейчас исчезну, растворюсь. Нехорошее предчувствие затопило меня, прерывая наш поцелуй, я уже знала, случилось что — то ужасное.

— Эмма, я очень виноват перед тобой.

Я обреченно прикрыла глаза, отгоняя слезы: значит, у него кто — то есть. Значит, наш поцелуй был прощальным.

— Я должен был рассказать тебе об этом раньше, но надеялся, что все обойдется, что информация не подтвердится, что наша жизнь не изменится.

Слезы исчезли, я не понимала, что хочет мне сказать муж? При чем тут информация, раздобытая Адамом?

— Помнишь семейный ужин с моей матерью, на который я опоздал?

— Да. — Мой голос прозвучал сипло.

— В тот день мы остановили жертвоприношение и спасли мага молнии.

Я все еще не понимала, как все это связанно с нами.

— Той спасенной жертвой оказалась мать Милли, моя первая жена Элизабет.

Мир замер. Или я замерла. А может быть, я просто умерла? Теперь мне стало все понятно. Моя жизнь рухнула.

— Она просила встреч с Милли, но я отказывал. Элизабет клялась, что не виновата в том, что исчезла из нашей жизни. Ее история казалась мне смешной и неправдивой, но она настаивала на ней. Вновь и вновь. Я решил проверить ее слова, чтобы прекратить этот фарс.

Зачем он мне все это говорит? К чему все это? Нирта, прошу тебя, пусть он просто уйдет, и я смогу наконец выплакать свое горе.

Я попыталась встать, но Нейтан сжал в объятиях и притянул сильнее к себе. Мое лицо уткнулось в его грудь.

— Эмма, если бы ты знала, как я молился всем богам, чтобы все это оказалось ложью. А теперь я не знаю, что нам делать. Я не хочу, чтобы она встречалась с Милли, не хочу видеть ее в нашем доме, но я не могу запретить ей. Понимаешь?

Я ничего не понимала! Его объятия и фразы «нам делать», «в нашем доме» сбивали меня с толку. Я думала, он хочет вернуть себе бывшую жену, а Милли маму. Я ошибаюсь?