Муж, жена, любовница

Может быть, приятельница сумеет подсказать, кто мог послать ей эти фото? И кстати, не могла ли это сделать сама Тамара? Она всегда испытывала некоторую зависть. Но способна ли она на подлость? Возможно ли это? Господи, как все запуталось!.. И кому только понадобилось разрушать их семью?

Юлия оглядела стол русской команды. Кто из них подослал официанта? Спросить у самого посыльного? Но она не запомнила его лица, только белый фрак, и к тому же ему наверняка заплатили за молчание. Да и, в общем, какая ей разница, какой негодяй открыл ей глаза? Главное – факты налицо. Боже мой, адюльтер Алексея – состоявшийся факт... Разве сможет она жить в этом кошмаре?

Юлия не раз слышала истории о том, как мужья ее подруг и знакомых, ошалев от денег и вседозволенности, потеряли всякое приличие. Почему же она считала, что это обойдет ее семью? «Лучшая семья на свете»... Была лучшая до сих пор. Вот тебе и Миллениум, и новогодняя ночь, к которой она так готовилась и которую так ждала...

Наконец, почувствовав, что не может больше выносить этого молчания, бездействия, этих веселящихся вокруг людей, она, сославшись на усталость и головную боль, попросила Алексея проводить ее в отель. Весь остаток вечера она была как в тумане. Голова действительно заболела, словно стянутая обручем. Может, в отеле сразу лечь спать и ни о чем не говорить? Может, вообще не обсуждать ничего? Как будет, так и будет. Ведь не сама измена разрушает их брак, а осведомленность об этой измене... Прикинуться, что она по-прежнему ничего не знает? Нет, ни за что! Брак и дом должны быть чистыми. До сих пор она считала, что они честны друг перед другом. Так должно быть и впредь.

Пустынная гостиница встретила их спокойствием и тишиной – большинство постояльцев все еще веселились в замке. Шаги тонули в мягких коврах. В их номере стояли свежие цветы и маленькая елочка. Юлия зажгла на деревце яркие огоньки и села в кресло рядом с овальным столом, расправив пышные юбки и шлейф.

– Алеш, давай выпьем что-нибудь вдвоем и поговорим. Мне надо тебе кое-что показать. – Сердце ее сжалось. Появилась глупая детская надежда, что все это – дурной сон.

Муж кивнул. Лицо его было усталым.

– Тебе шампанского или коньяка?

– Да нет, пожалуй, вина. Что там у нас, белого нет?

– Какая же французская гостиница, пусть даже четырехзвездочная, может быть без белого вина?

Он легко приоткрыл дверцу бара, откупорил изящную бутылочку и протянул ей наполненный бокал. Юлия вся собралась, как перед прыжком в бездну. Сейчас – или никогда...

– Леша, вот посмотри, пожалуйста. – И она протянула мужу конверт. Тот вынул фотографии и присвистнул:

– Вот это да! Откуда это у тебя?

– Новогодний подарок. Честно говоря, я хотела у тебя спросить – откуда. И что все это значит?

– Ну, что это может значить, ты, я думаю, легко догадалась – не маленькая. – Голос Алексея был вполне спокоен, будничен, и это резануло ее больше всего. Боже мой, не закричал, не смутился, не вспылил... Деловит и разумен. А муж тем временем продолжал: – Неужели ты до сих пор не знала? Всем известно об этой интрижке уже давно. Подумаешь, делов-то!

Юлия обмерла, ослабев от новой волны обиды. Слезы навернулись на глаза, комок застрял в горле. «Только не рыдать, – тупо повторяла она про себя. – Это совсем глупо. Не рыдать, не показывать, как мне больно». Она едва сумела заставить себя выговорить:

– Не знала, Алешенька, представь себе. Я ничего этого не знала, жила себе спокойно, ни о чем не ведая.

– Ну, теперь знаешь. – Его интонация по-прежнему была безучастной и странно холодной.

– Прости, но ты считаешь, это в порядке вещей? Это нормально, когда муж изменяет жене?

– Это совсем другое. Ты моя жена, я люблю только тебя и не собираюсь что-либо менять в своей жизни.

– Любишь меня? А спишь с другой? Но как это может быть? У меня это не укладывается в голове.

– Послушай, солнце мое, ты забыла, что я – мужчина? А мужчинам нужны страсти, погоня и охота. Ты об этом когда-нибудь слышала? – Алексей говорил с досадой и, как казалось ей, со снисхождением, неожиданным, странным для прежнего Алексея, каким она его всегда знала.

– Откуда я могла такое услышать? Я, знаешь ли, все больше дома, по хозяйству, у меня муж, дети, стройки... – Она попыталась добавить в свой голос язвительности, но не выдержала, сорвалась, замолчала. И, отвернувшись в сторону, уставилась на совсем не нужный ей бокал с белым вином.

Что ж, вот и все. Разговор состоялся. Ей вполне недвусмысленно предлагают роль жены при наличии любовницы. А на что она, собственно, рассчитывала? Вспомнилась глупая фраза из какой-то студенческой дали: «жена не стенка, может и подвинуться». А она-то всегда считала, что она и жена, и любовница, и друг для своего мужа. Надеялась заменить ему всех женщин на свете...

– Не дури, Юлия, не пытайся выглядеть глупой, невинной девочкой, – между тем увещевал ее Алексей. – Идеализм на четвертом десятке тебя совсем не украшает. Не будь смешной. Все так делают. Нельзя же, матушка, быть такой наивной!

Она не могла больше продолжать этот разговор.

– Я хочу спать, Алеша. Выйди, пожалуйста, я разденусь.

Он опешил:

– Ты что, спятила?

– Да, спятила. Имею право как недалекая и наивная женщина. Иди погуляй, – почти приказала она.

На языке ее вертелись обидные слова – о, как много она могла бы сейчас ему сказать! – но Юлия все же сдержалась. Молча отвернулась к зеркалу, принялась разбирать роскошную старинную прическу, на которую потратила столько вдохновения, выдумки, сил. Алексей недоуменно взглянул на нее и вышел, раздраженно хлопнув дверью.

Она сняла свое шикарное, такое глупое и ненужное, как оказалось, платье, тщательно сложила его и упаковала в чемодан. «Теперь оно мне долго не пригодится, – пронеслось в голове. – Какая же я дура... Нет, сейчас ничего решать нельзя, надо выспаться». Она быстро приняла теплый душ и нырнула в холодную гостиничную постель.

Юлия любила первые дни нового года больше самих праздников. Хлопоты позади, можно расслабиться. Она всегда испытывала какое-то облегчение, когда наступало первое и особенно второе января. Первого января был еще праздник, надо было в чем-то участвовать, чему-то соответствовать. А второго и далее, до православного Рождества, можно было наслаждаться будничной снежной тишиной, теплотой семейного несуетного общения, любовью близких... И такой покой давали только первые январские дни.

Но в этот раз, проснувшись новогодним утром, она увидела спящего рядом мужа, вспомнила вчерашние события, и сердце у нее сжалось от тоски и обиды. Нет, только не хныкать, она не даст никому – даже Лешке с его дылдой – испортить себе жизнь. Юлия тихо вынула из шкафа лыжные брюки и куртку, оделась, стараясь не шуметь, и, заглянув к детям, выскользнула из номера.

Они спали сном праведников, ее ангелочки. Посмотрев на нежную растительность на лице сына, на спящую розовощекую Ксюшу, Юлия подумала, что только в молодости можно так крепко спать, ни о чем не беспокоясь. Неужели ее Пашка, ее мальчик тоже когда-нибудь заставит так страдать женщину? А беленькая хорошенькая Ксюша будет убиваться, как и ее мать, от горя и обиды на мужа-обманщика? Нет, господи, пусть минует их чаша сия!