Мужчина моей мечты

Закончила я поздно вечером. Придя домой, Олега я не обнаружила. Папа сказал, что они выпили пива, и он умчался к своему другу. Телефон Олег не брал, а потом и вообще отключил его. Я переживала. Время было уже заполночь, когда я, наконец, смогла дозвониться до него. Он сказал, что попал в аварию, и чтобы я забыла про него…

Сложно описать все те чувства, что я испытала в ту минуту. Внутри меня словно была пустота и только сердце бешено билось и лишь одна мысль была в голове: – “Где он, где он! Найти его!”

Влетев в комнату родителей, я выпалила им новость и стала рыдать в голос. Папа успокоил, сказал что надо позвонить в больницу. Я стала звонить, но трубку никто не взял, или просто не успели взять. Я быстро оделась и помчалась в городскую больницу. В приемной я его и нашла. Он лежал на каталке весь разбитый, в крови и кричал от боли. Сердце моё сжалось, я не могла смотреть на него, но нельзя было плакать, и я, взяв себя в руки, подошла к нему.

– Я здесь, милый, я с тобой? – тихо и как можно более спокойно и ласково сказала я ему.

– Уйди! Ты не должна меня видеть таким! – он корчился от боли на носилках, слова его были сухими. Он и вправду не был готов меня видеть. Я отошла в другой угол и села. Так я просидела всю ночь. Утром, когда стали приходить врачи Олега повезли в операционное отделение, а мне разрешили зайти в палату, куда его привезут после операции. Я села на стул возле кровати и уснула. Проснулась оттого, что услышала, как открылась дверь, и его завезли на каталке.

– Ну, все, девочка. Попрощайся с ним и домой. Больше ты ему ничем не поможешь. Он теперь – инвалид!!!

В глазах все почернело. Это был приговор, почти смерть в моей только начавшейся жизни, в нашей любви. Инвалид! Какое страшное слово. До этого момента я не понимала его значения. Я слышала его тысячи, сотни тысяч раз, но ни разу не поняла его смысл. Сколько боли, сколько надежд умирает в этот момент. Земля уходит из под ног. Не знаешь, что делать дальше, куда идти, надо ли что-то делать? Жизнь кончена!

Я встала и ушла. Молча. Не помню, как я шла, что было со мной, как я пришла домой, как я заснула и что было до этого. Сознание пришло ко мне только утром следующего дня. Я открыла глаза, вспомнила все и заревела. Мама зашла в комнату. Села. Посмотрела на меня так спокойно и строго и сказала: – “ Успокойся. Ты не имеешь права раскисать и тем более бросать его в таком горе. Поднимешь его на ноги – потом бросай, а пока не смей!” Пожалуй, это были одни из самых важных слов в моей жизни!

Я наварила бульона, купила апельсины и что-то там еще и двинулась в больницу. Меня узнали и впустили в отделение без лишних вопросов. Я постучала в палату. Слабый мужской голос разрешил войти.

Я его толком и не рассмотрела после операции. Убежала почти сразу, после того, как его привезли и сказали диагноз.

Олег был белым. Он лежал весь изнеможённый и худой. Странно, подумала я, разве может человек за два дня так сильно похудеть? Видимо, может в таких обстоятельствах.

Я натянула улыбку на лицо и подошла поближе к нему.

– Как ты?

– Зачем ты пришла? Я же сказал не приходить. Забудь меня! Для меня всё кончено.

Я стала, запинаясь, рассказывать, что он не понимает, что все изменится, он поправится и мы вместе это переживем. Я говорила громко, бегло, сама не веря в то, что говорю.

– Пошла вон! – заорал он на меня, -Пошла вон отсюда и никогда не приходи сюда!

Он потянулся рукой к тумбочке и швырнул в меня апельсином. Апельсин попал мне в плечо. Я схватилась за подбитое место, расплакалась и убежала.

Через день он позвонил.

– Прости. Я сам не свой. Подумай, правда ты сможешь со мной? Зачем тебе это?

– Я люблю тебя, – ответила я – всё будет хорошо!

Но до «хорошо» было ещё ой-ёй как далеко. Виделось только «очень плохо»!

Дни летели. Олега выписали из больницы, и он теперь был дома. Мы с семьей старались планировать время так, чтоб рядом с ним кто-то всегда находился. Я научилась справляться с клизмами и утками, менять постель под лежачим больным. Я кормила его с ложечки, а потом он и сам уже стал лежа управляться с тарелкой и приборами. Спали на деревянной доске – чтоб не гнулась спина. В общем, привыкали к новым правилам.

Сессию я сдала легко – хорошо, что успела почти все подготовить заранее. Теперь наступал новый этап – пришла пора принимать решение, как дальше лечить Олега. Нужно было вместо тех клепок, что поставили ему в позвонки, вставить новые пластины или делать операцию на позвонки и ставить другие пластины и сшивать поврежденные нервы. Вопрос был только в том, что в первом варианте он остается инвалидом, во втором – есть шанс поставить его на ноги. Но эти операции делают только в Новосибирске и запись туда, понятно, за год, а то и больше, да и денег стоит немыслимых.

Брать штурмом наше здравоохранение – дело заведомо пропащее. Каждый, кто хоть раз обращался к государственным учреждениям с подобным вопросом, думаю, понимает. Меня даже не стали слушать. Направление даёт одно учреждение, оплачивает операцию другое, оплачивает билеты на операцию – третье, а оплачивает и дает разрешение на сопровождающего – четвертое. И сроки и порядки у них – всё разное. Сколько сил и нервов потрачено, сколько слез пролито – не сосчитать. Приходилось умолять, угрожать. Сколько нервных срывов было, сколько отчаяния. Опускались руки.

Один раз я даже легла на пороге и сказала, что не уйду и вызову телевидение, пусть знают, до чего довели человека. Они посмеялись. Но когда я легла на пол и пролежала на полу часа четыре, а был уже вечер – они притихли и пригласили на беседу. После нескольких месяцев борьбы за право на операцию, нам назначили дату и выдали долгожданные билеты. Произошло это быстро: днем сказали зайти в пять часов, а когда я пришла, дали в руки билет и сказали, что вылет утром. Если не могу – пишите отказ. Вариантов нет!

Вечером, когда я примчалась домой счастливая, с направлением на операцию я оттараторила все домашним, они поздравили и даже не поняли, что я уезжаю. Когда я ринулась собирать чемодан, они стали присматриваться к происходящему. И только рано утром, когда за нами приехала скорая, чтобы доставить на самолет, мама вышла провожать меня и расплакалась. И тут я тоже поняла – я уезжаю навсегда! Уезжаю из дома! Где я росла и жила всё это время, всю свою жизнь. Тут, в Магадане вся моя жизнь, мои друзья, мои воспоминания. Тут остается вся моя семья – а я еду одна, на последние деньги неведомо куда и насколько и непонятно чем всё закончится и закончится ли вообще! Это был конец, конец моей старой жизни.