Мужчина моей мечты

Сама того не зная, Оля в очередной раз сделала для меня невозможное. В тот вечер мы еще долго спорили. Мы ссорились и мирились, изливая друг на друга боли, страхи и обиды. Потом я уехала домой. В смысле, к Мише, поскольку после разговора с Олей вдруг поняла, что домом для меня это место не должно стать. Может, и даже очень легко. И тогда я стану настоящей Мишиной женой. Мы будем сетовать на то, что преподавателям так мало платят, а я буду экономить на продуктах, чтобы сделать ремонт санузла. Дачу мы продадим, потому что содержать ее слишком дорого. Мы будем неплохо жить, поскольку оба – люди интеллигентные. Не будем создавать друг для друга проблем, не станем сильно лезть друг другу в душу. И со временем я забуду, что тоже когда-то имела мечту. Мечту о совершенно другой жизни, которую я вдруг решила попробовать все же реализовать на практике. Ведь действительно, что сделал со мной Алексей Рубин? Всего лишь бросил. Не возжелал меня как женщину, как жену, как хозяйку своего деревенского дома. Очень хорошо. И ладно. И пусть. Но еще он мне показал, что на свете есть совершенно другие люди, совершенно другие страны, совершенно другая работа и жизнь, полная воздуха и света. Горных рек, снежных вершин, океанов, гейзеров и вулканов. Путешествий, за которые не надо платить. За которые еще приплатят тебе. Пусть Алексей Рубин – подлец, но одного у него не отнять. Он – человек, который живет именно той жизнью, о которой мечтал. А чем я в таком случае хуже? Пожалуй, у меня есть только одна проблема – я не знаю, чего хочу. То есть я знаю, чего надо хотеть. Надо хотеть отдельной квартиры, прописки, страховки, мобильного телефона. Машины, выходных в красивом пансионате, боулинга раз в неделю. Надо хотеть иметь любовника. Или двух. Хотеть прибавки к зарплате, здорового питания, морепродуктов. Скидок до семидесяти процентов, дисконтных карт. Я живу в Москве, чего же мне еще хотеть? И все же именно Алексей Рубин показал мне, что Москва – это еще не весь мир. И раз уж так все получилось, мне надо было срочно понять, чего же я хочу на самом деле. Впрочем, это не такая уж и тайна, чтобы я долго мучилась. Даже странно, что раньше я не рассматривала никакой иной деятельности, кроме той банковской должности. Хотя, чего говорить, у меня еще не такая длинная биография, чтобы подводить итоги. Да, я не работала нигде, кроме моего банка, потому что у меня только-только родился Артемка и надо было думать о куске хлеба, а не о смысле жизни. Но теперь ему уже, слава богу, пятый год пошел.

– Скажи, Михаил, а ты действительно меня так сильно любишь? – спросила я Мишу, когда в воскресенье проснулась рядом с ним. У меня раскалывалась голова, и мне хотелось верить, что это из-за него. Хотя было очевидно, что это из-за наших с Ольгой вчерашних возлияний.

– Ну конечно, – рассеянно кивнул Михаил, почесывая бок.

– Ага, – сосредоточилась я. – И давно?

– Ну да, – снова кивнул он.

У меня возникло странное ощущение, что он кивает, не прислушиваясь к тому, что я говорю.

– С самого рождения? – для проверки связи спросила я.

– С самого рождения что? – наконец раскрыл глаза он.

Я повернулась к нему и еще раз уточнила:

– Ну, любишь меня.

– Что за чушь. Давай еще поспим, – забурчал он.

Но я была непреклонна.

– А что, если я уйду? Ты сильно расстроишься?

– Уйдешь? – Миша сел на кровати. – Куда?

– Ну, не знаю. Куда-нибудь. Ведь между нами нет ничего, кроме Темы. Ты не согласен? – Я понимала, что такого рода разговор – не самое лучшее начало воскресного утра, но… я и так потеряла слишком много времени. Жизнь коротка, и я рискую всю ее пролежать рядом с совершенно ненужным мне мужчиной в совершенно ненужном мне городе.

– Нет. Постой, я не понимаю, что на тебя нашло, – заметался он. – Ты хочешь со мной расстаться? Но почему, мы же так хорошо живем. Я уже собирался снова подать документы в ЗАГС!

– Нет, ЗАГСа не будет, – запротестовала я. – Я тебя не люблю. Ты это знаешь. И что, тебя это устраивает?

– Ну… – растерялся он. – Я думал, что ты меня любишь.

– Я? И с чего ты это взял? Да и потом, ты-то сам, ты тоже меня не любишь. Я тебе удобна. И не мешаю.

– Ты не права, – возмутился Миша. – Я вас с Темой очень люблю. Ты не права, нет. Нет.

– Ты меня уговариваешь или себя? – хитро улыбнулась я. Весь этот разговор, который по всем правилам игры должен был быть болезненным, почему-то совершенно не ранил ни меня, ни его. Светская беседа двух старых друзей, не более.

– Я никого не уговариваю, – демонстративно надулся он. Я рассмеялась и обняла его за плечи.

– Слушай, Окунев, мы ведь с тобой умудрились уже полгода прожить вместе. Просто невероятно. Наверное, мы с тобой и в самом деле хорошие друзья. Но я не верю, что ты меня любишь. Я бы это почувствовала. Обязательно.

– Интересно. Ты телепат? – дал немного сарказма Миша.

– Ага, – невозмутимо кивнула я. – И кое-что я знаю точно.

– Что же?

– Ты любишь Тему, это правда. Я в это верю. Особенно когда я вижу, как вы с ним играете в солдатиков. А я-то тебе зачем?

– Ты хочешь уйти? – расстроился он. – Тебе ведь тоже неплохо со мной.

– Неплохо. И я даже не от тебя хочу уйти. Если тебе будет удобнее, можешь говорить своим знакомым, что сам решил, что нам лучше расстаться.

– Ничего мне не надо никому говорить, – рассердился Миша. – Не в том я возрасте, чтобы придумывать дурацкие сказки. Но ты мне объясни, чем тебе со мной плохо.

– Не с тобой. И не плохо. Я просто хочу уйти, – поделилась я с ним.

– Как это?

– А так. Я хочу уехать из города.

– К Рубину? – нахмурился Миша.

Я даже несколько онемела от такого предположения.

– К какому, на хрен, Рубину! Ты что, с ума сошел? Он же меня бросил, забыл?

– Я не забыл. Но тогда я ничего не понимаю, – запутался мой дорогой историк.

Поразительно, но после вчерашнего разговора с Ольгой мне стало легко на душе. Я поняла, что очень их всех люблю, и Олю, и Мишу, и даже Галку с моими дорогими мамулей и бабулей, но моя любовь – вовсе не повод отказываться от собственной мечты. В кои-то веки я хочу сделать что-то и для себя. Совсем как меня учила Соловейка. Только вот в понятие «для себя» она вкладывала несколько другой смысл. Каждый, как известно, меряет по себе. Вот и она пыталась нацепить на меня свое видение моего счастья. В принципе, как и положено подруге, все это время она заботилась обо мне. Хороша же я сама, если за столько лет так и не смогла понять, что же для меня лучше. Неудивительно, что Миша тоже не может меня понять.

– Наверное, меня непросто понять, – задумчиво произнесла я. – Хочешь чаю?

– А завтрак? Пока ты не ушла, ненормальная ты женщина, – улыбнулся он.

– Если только тебя устроит овсянка и тосты.

– И кофе, а не чай. Итак, говори, – повелительно кивнул Миша. – Я попробую тебя понять.

– Я сама только начинаю это делать. В общем, я хочу уехать из города, чтобы жить на природе. Я не люблю город. Вот и все.

– И все? Это похоже на помешательство, – протестуя, замахал руками Окунев.

– Ничего подобного. Ты любишь преподавать и жить в городе. Я люблю смотреть на звезды, копать землю и выращивать растения. Мы просто разные. Тебе город нужен – мне нет.

– И что, ты хочешь сказать, что Рубин здесь ни при чем? – усомнился Миша.

– Господи, дался вам всем этот Рубин. Я и до него ненавидела город. Просто именно он показал мне, что все возможно. Что мы сами можем выбирать, где и как нам жить! – патетично сообщила я.

– Я так и знал, что все из-за него, – ни на минуту не поверил мне Миша. – И куда ты хочешь податься?

– Не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Может, посмотреть в Интернете?

– Определенно, ты сумасшедшая, – уверенно кивнул Миша.

Но, между прочим, весь выходной мы провели, думая о том, как и на что живут люди за пределами МКАД. И Миша предложил массу вариантов. Правда, все они гуляли около доярки, коровницы или почетной должности сельского сторожа, однако даже он признал, что жизнь не кончается с пересечением МКАД.

Определенно, нам с Мишей давно надо было бы догадаться, отчего нам так хорошо и спокойно вместе, если ни одна струна души не поет при виде друг друга. Когда я смотрела на Алексея Рубина (впоследствии подлеца Рубина), то меня охватывал ни с чем не сравнимый восторг. Как бы мне ни было потом скверно без него, в тот момент я не могла дышать, не могла представить, что смогу без него прожить хоть день. Практика показала, что смогу.

– Можно я не буду уезжать прямо сразу? – хитро улыбаясь, попросила я у Миши.

– Живи, сколько тебе надо, – благодушно кивнул Миша. – И вообще, имей в виду, я тебя не гоню. Даже если ты и не любишь меня, то стираешь ты прекрасно. Подучись готовить и можешь оставаться в качестве экономки.

– Ах мерзавец, – расхохоталась я.

Глава 3, в которой меня в очередной раз пытаются остановить

Люди, как известно, делятся на два явно выраженных типа – оптимисты и пессимисты. Пессимисты говорят, что хуже, чем есть, уже не будет, а оптимисты уверяют, что будет-будет. Но шутки в сторону, а, действительно, большая часть человечества тратит все свои душевные силы на то, чтобы логично и неоспоримо доказать, что все плохо и иначе и быть не могло. Что все, чего бы они хотели, невозможно, а все, кому в чем-то повезло, еще получат свое от злодейки-судьбы. Хороший муж обязательно начнет пить, с хорошей должности уволят, машина разобьется и так далее. В любом случае, если вы хотите что-то в своей жизни поменять, пессимисты обязательно убедят вас в том, что все это слишком тяжело, сложно и трудно, а потому невозможно. Однако со мной все обстояло не так просто, поскольку я была уже закалена в боях с пессимистами. Зимой я подверглась яростным атакам с их стороны и худо-бедно сумела им противостоять. Тогда только ленивый не заверил меня, что идея ехать с Рубиным в Тмутаракань – утопия, которая потопит меня, как только я войду в ее воды. Конечно, глупо спорить с очевидным, все случилось именно так, как предсказывала дружная толпа пессимистов, однако же ведь могло быть и иначе, верно? И что тогда? Неужели же все они бросились бы кричать мне браво и кидать в мою стороны розовые лепестки? Не тут-то было. Они помахали бы вслед моему поезду и стали бы гадать, как быстро мне надоест в деревне и я примчусь проситься обратно.