Мужчина высшей пробы

– Кирилл, будь на ее месте все равно кто, поступил бы точно так же! – уверила она подругу. – Потому что с таким грузом не мог бы дальше жить.

– Зато теперь может! – пробормотала Леля.

– Что? Я не расслышала?

– Я так, про себя. Знаешь, мне один журналист настучал, что завтра будет решающий день.

– Почему?

– У прокурора какой-то важный свидетель объявился.

– Кирилл не должен бояться свидетелей. Это очередная липа!

– Посмотрим.

– Звони мне вечером.

На заседание Лелька пришла вместе с Ванечкой.

После первого же вопроса свидетелю Ларисе Скобцевой в зале суда повисло гробовое молчание. Того, что жена известного политика Шведова выдаст такую бомбу, никто не ожидал.

– Вы подтверждаете, что близко знали Заломова еще со студенческой скамьи?

– Да.

– Максим Скобцев, ваш сын, является биологическим сыном Заломова?

– Да.

Тихий ропот в зале суда перешел в гул, нарастая, он превратился в гвалт.

– Прошу тишины. – Судья, стукнув молотком по столу, остановил хаос.

– Возражаю! Свидетельница сообщает сведения, не подлежащие разглашению. У мальчика имеется отец, который его воспитал, – стараясь перекричать зал, выступил адвокат.

Обвинитель среагировала мгновенно:

– Свидетельница, ваш сын знает об этом?

– Да, – тихим голосом отозвалась Лариса.

– Вот видите, это не является ни для кого тайной. Свидетель, – продолжила прокурор, – расскажите подробно, Заломов вас бросил с ребенком на руках?

– Возражаю, ваша честь. Обвинение навязывает свидетелю ответ.

– Отклоняется.

– Он ведь вас бросил? – продолжила прокурор.

– Да, – растерянно озираясь, проблеяла Скобцева.

– Сколько лет тогда было ребенку?

– Три-четыре месяца, я точно не помню.

– Ваш брак не был зарегистрирован?

– Нет.

– И вы вынуждены были воспитывать его без отца, который ни разу не поинтересовался сыном?

– К сожалению.

– Сейчас, когда судьба свела их, я имею в виду отца и сына, как себя повел Заломов?

– Он собирается его отнять у меня! – Эту фразу Лариса произнесла с искренним возмущением.

– Конечно, когда мальчик стал взрослым и все хлопоты по его воспитанию взял посторонний мужчина, можно и признать отцовство! – ерничала прокурор.

– А до разрыва какие у вас были с моим подзащитным отношения? То есть как он себя вел?

– Плохо!

– Подробнее, пожалуйста, – подключилась прокурор.

– Ну, как вел? Его вечно куда-то тянуло.

– Из семьи, к другой женщине? – уточнил адвокат.

– Ну да.

– То есть вы подтверждаете его непостоянство по отношению к семейной жизни?

– Конечно. То на Байкал собирался, то вообще в какую-то глушь.

– Чем он мотивировал такие желания?

– Якобы там не было учителей.

– А вас он приглашал поехать с собой? – не выдержал адвокат.

– Я еще не сошла с ума!

– Свидетель, суд требует уважения.

– Конечно, приглашал.

– Но вы ответили ему отказом?

– Это была уловка, – опять вмешалась прокурор. – Обвиняемый знал, что она беременна и не могла поддаться его авантюрам.

– Ваша честь, уехать из столицы в глубинку, а не наоборот не является авантюрой, – заметил адвокат. – Скорее, это романтика. Желание молодого учителя быть там, где он нужнее. Тому подтверждение героический поступок моего подзащитного. У меня вопрос к свидетелю: вы рассказали о беременности моему подзащитному?

– Мужчина, с которым живешь, и так должен знать, чувствовать, в конце концов. – Лариса, осмелев вконец, капризно дернула плечиком.

– Да или нет?

Лариса посмотрела на Заломова, обвела глазами зал словно в поисках правдивого ответа и уставилась на прокурора. Свинцовый взгляд крупной женщины ее подстегнул. На предварительном следствии ей объяснили, как себя вести... если она хочет спасти сына.

– Да.

– И что он на это?

– Он уехал.

– Уехал, бросил вас беременной?

– Ну да.

– Больше он вас с сыном не видел?

– Нет.

– Ваша честь, минуту назад свидетельница сообщила, что когда они расстались, ребенку было три-четыре месяца. Так? – Адвокат посмотрел на явно нервничающую женщину.

– Да, то есть нет. Я просто не добавила, что он был в утробе.

– То есть у вас была беременность три-четыре месяца, я вас правильно понял?

– Да.

– Итак, вы сообщили ему о беременности, а он бросил вас и уехал?

– Да.

– Куда, не припомните?

– Забыла. Столько лет прошло!

– Я вам напомню. У меня имеется справка о том, что Заломов в это время был призван и находился в армии.

Шум в зале заставил судью прервать заседание.

– Перерыв! – Он яростно стукнул молотком по столу.

– А я? – Лариса оставалась за трибуной.

– Свидетель, можете отдохнуть.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

В последний день судебного заседания прокурор при полной тишине зала с пафосом зачитала письмо Кати Земцовой, на котором выстроила свою пламенную обвинительную речь, потребовав для Заломова внушительный срок лишения свободы.

– Это неправда! Это преднамеренная ложь! Фальсификация!

Громкие выкрики присутствующих вызвали на лице прокурора саркастическую улыбку: «Дело выиграно! А вы тут можете обкричаться!» Она чувствовала поддержку судьи, видела бессилие адвоката.

Вдруг боковая дверь зала заседаний приоткрылась, и в нее бесшумно проскользнула Оля. Она в нерешительности потопталась у входа и, найдя глазами помощницу адвоката, пробралась к ней. Пошептавшись о чем-то с Олей, помощница протянула адвокату лист.

– Ваша честь, – адвокат приподнялся с места, – мне только что сообщили, что Катя Земцова после удачной операции в медицинском центре Франции пришла в себя и дала показания в присутствии нашего консула.

Громкий шум в зале заглушил выкрик прокурора: «Протестую!»

Судья, сделав беспристрастное лицо, и снова стукнул молотком по столу:

– Прошу представителей обвинения и защиты подойти ко мне.

– Я возражаю, ваша честь, – рьяно начала прокурор, – требую заключения психиатра, других врачей о вменяемости и дееспособности пострадавшей.