Мужчины на моей кушетке

— И что же это?

— Возбуждение от первой в жизни встречи с женщиной. Мне нравится то чувство, которое возникает, когда я еду прочь из своего благополучного района мимо всех этих тихих пригородных коттеджей, и направляюсь в Бронкс. Это создает ощущение опасности и приключений.

— Вы ищете острых ощущений.

— Я никогда не знаю, что сегодня случится. Я чувствую себя так, как давным-давно, когда был подростком и в пятницу вечером шлялся по городу вместе с друзьями, ища чего-нибудь «остренького». Может, снимем девочек, или ввяжемся в драку, или просочимся в какой-нибудь закрытый ночной клуб… Да, мне нравится этот кайф. Предвкушение. Но иногда ритуал подготовки всего этого оказывается более волнующим, чем само событие.

— И какие ощущения это у вас вызывает?

— Разочарование. Это антикульминация. Поэтому я продолжаю искать дальше, пока не получу то, что хочу.

— Искать — что? — уточнила я.

— Других женщин. За ночь я могу оприходовать четыре-пять. Самое большее их было десять за одну ночь.

— В это трудно поверить.

— Вы меня осуждаете?

— Нет, просто удивляюсь. Мне такое число кажется нереальным. Неужели это действительно возможно? — улыбнулась я.

А еще меня удивляло то, что я не ощущала никакого возмущения, отвращения или желания пробить его ненадежную броню. Я была спокойна, но небесчувственна. Я поняла, что могу стерпеть то, что говорит Билл, оставаться сосредоточенной и увлеченной и не терять контакта со своей эмпатией, не сползать в собственные грезы. Я была там, рядом с Биллом, и ощущала эту смесь доброты и моей собственной внутренней силы. Это было состояние, которое мне и полагалось воплощать, — я это понимала и прежде, но теперь ощущала его по-настоящему.

— Возможно. Но мы не обязательно занимаемся сексом, — объяснил Билл. — И если одна из них мне угодит, то я остаюсь с ней. Вы должны понять, мне очень небезразлично, что вы об этом думаете. Не поймите меня неправильно: у меня есть в жизни все. Мне везет в бизнесе. У меня прекрасная жена, я люблю своих детей больше всего на свете. Но меня терзает беспокойство, я живу как на иголках. Типа — и что, это все?! И больше в жизни ничего не будет?

Билл был наполовину отошедшим от дел инвестором в недвижимость в возрасте чуть за пятьдесят. Он удачно перевел свои деньги в наличные на подъеме рынка, жил в Коннектикуте, а работал на Манхэттене в свое удовольствие. На досуге он играл в гольф и общался в онлайне с проститутками. Всегда носил кричаще-яркие цветные свитера от Ральфа Лорена в жгуче-розовых, красных или канареечно-желтых оттенках. Манера его поведения была тускловатой, и только свитера всех цветов радуги выдавали теплящийся в нем внутренний огонек.

Билл знал толк в удовольствиях, но не в счастье. Думаю, его удивило открытие, что тот образ жизни, который он вел и к которому так долго стремился, та самая настоящая «сладкая жизнь», заключавшаяся в ежедневном потакании всем малым и большим прихотям, не могла обеспечить ему истинного удовлетворения.

Я уже сталкивалась с этим прежде и думала: вот она, проблема мужчины, которому не нужно работать. Больше нет никаких трудностей, нечего завоевывать, нечего создавать. Вместо этого неструктурированная жизнь даровала ему свободу — и все те экзистенциальные кризисы, которые к свободе прилагаются.

Биллу-пенсионеру не хватало мечты и стремления. У него было не так-то много стимулов, побуждающих вскакивать по утрам с постели. Ему нечем было подкармливать свой костер, у него не было ни страсти, ни импульса, ни цели.

А потом он уткнулся лбом в неожиданное препятствие. Бухгалтер Билла сообщил ему, что он спустил половину своего годового дохода на внебрачные приключения. В панике Билл принялся искать совета у знакомых, и один приятель порекомендовал ему меня.

— Эта история с деньгами буквально вышла из-под контроля, — говорил Билл. — Раньше мне удавалось скрывать это, но не сейчас. Как я смогу утаить это от жены?

— Сколько вы потратили?

— Двести тысяч долларов.

Я невольно поморщилась.

* * *

Пару дней спустя за ужином я рассказала подругам, что у меня появился новый пациент — сексоголик. Может быть, дело было в выпитом вине, но они согнулись в конвульсиях недоверчивого хохота.

— Да ладно, — проговорила Маргарет. — Он что, серьезно? Мужчины занимаются этим с сотворения мира, а теперь вдруг это стало психической болезнью? Разве это не патологизация нормального мужского поведения?

— Да. Это только предлог для оправдания кобелизма, — заявила Джейн. — Дежурный современный поп-психологический диагноз, позволяющий этим ублюдкам ловко соскочить с крючка. Теперь нам еще и положено им сочувствовать. Ах, бедняжки, у них просто такое неудачное расстройство психики, что они не в состоянии удержать пенис в штанах!

— Думаю, я сексоголичка! — сделала вывод одна из моих соседок по квартире, заставив нас всех умолкнуть и уставиться на нее.

— Да, это точно, — подтвердили мы и в шутку, и всерьез, припоминая, как прошлой ночью она приволокла домой очередного парня, не удосужившись даже спросить, как его зовут, пока они не оказались в койке.

— Тебе и впрямь жаль их, Брэнди? — спросила Маргарет. Недавно ей изменил любовник.

— Ну, в данном случае я могу мужчине посочувствовать, — сказала я.

— Тогда, может быть, тебе стоит основать благотворительный фонд для этих бедненьких кобелей! — фыркнула она.

— Я не предлагаю жалеть мужчин с зависимостью от секса или извинять их поведение, — возразила я. — Или подводить под него теоретическую базу. Или прощать им тот вред, который они причиняют, — мол, пусть их, если это не задевает лично меня. Я просто говорю, что они больны, склонны совершать ошибки и заслуживают сострадания, по крайней мере в моем кабинете.

Меня не удивили реакции моих подруг. Зависимость от секса — пока еще плохо изученное поле исследований. Этот диагноз — не входящий в формальный список «Диагностического и статистического руководства по ментальным расстройствам», учебника психологической диагностики, — был предметом ожесточенных дебатов.

* * *

Однако этот тип поведения абсолютно реален, и существует огромная разница между сексоголиками и бабниками. Сексоголики обычно стыдятся своего поведения и чувствуют, что не властны над собой. Они часто страдают депрессией. Бабники же отлично себя чувствуют и полностью собой владеют. Я заметила, что бабники стремятся к удовлетворению эго, в то время как сексоголики, похоже, ищут чего-то другого.

Сексоголики теряют всякое чувство меры и контроля, предаваясь компульсивной сексуальной активности с разрушительными для жизни последствиями, такими как опустошение банковского счета для оплаты секс-услуг, мастурбация до кровавых мозолей или потеря работы из-за навязчивого просмотра порно на рабочем месте и за счет компании-работодателя. Они страдают от последствий — и все равно не могут остановиться.

Со временем это поведение может развиться в психологическое состояние, сопровождающееся теми же неврологическими изменениями, которые возникают в мозге наркоманов. Как и при любой зависимости, способность мозга ощущать удовольствие со временем снижается. Это явление также известно как «нечувствительность к наслаждению».

Порог удовольствия меняется, становясь настолько высоким, что зависимому требуется все больше и больше сексуальных контактов, чтобы ощутить наслаждение. То есть — если эмоциональные причины, стоящие за подобным поведением, недостаточно убедительны для скептиков — эту зависимость еще глубже укореняет физическая потребность.

Я пытаюсь привести таких пациентов к более отчетливому осознанию истинной природы их желаний. Я хочу сделать бессознательные мотивации сознательными. В полотно желаний, в особенности мужских, вплетается множество эмоциональных стремлений, пусть даже они сами об этом не догадываются или не признают этого.