Мужчины о счастье. Современные рассказы о любви

Небо было вокруг.

Михаил смеялся и протягивал руку.

Над лунными океанами шёл первый апрельский дождь, и над марсианскими впадинами тоже шёл дождь, он смывал зимнюю ржавчину и пепел осени, и на Михаила смотрел Марс, умытый, молодой и весёлый. Космос был юн, наполнен разумной суетой и величественным движением.

Михаил смеялся.

Он видел.

Как далеко, там, где на границах системы остывает солнечный ветер, ползёт чёрный и чужой космический корабль, похожий на вывернутое с корнем дерево. Как ещё дальше, на самом краю уходящего света, есть забытый лесной холм, качающийся в натянутых струнах эфира. Дорога была чиста, оставалось лишь сделать первый шаг.

Михаил знал, что будет так.

Часы будут тикать, и мост через белые волосы, конечно же, будет когда-нибудь переброшен, и светлячками будут сиять в небе души всех-всех собак, а ковш никогда не вычерпает ночь.

Максим Гуреев. Саша

Возненавидел эти скользкие, напоминающие чёрную речную гальку кнопки телефона, на которых уже не разобрать ни цифр, ни букв, ведь они стёрты частыми прикосновениями указательного пальца. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, потому что никуда нельзя дозвониться, вот и приходится барабанить по ним до умопомрачения.

– Не, туда не дозвониться! Надо самим ехать.

– Ты всё же ещё раз попробуй, а вдруг…

– Да что пробовать-то, – Егор в сердцах нажал кнопку повторного вызова, – видимо, у них с линией что-то…

Из глубины пластиковой коробки, перемотанной по краям изолентой, в очередной раз донеслись короткие гудки.

– Одевайся, поехали, – бросил трубку на диван и тут же вспомнил, как эта многострадальная трубка летала по квартире во время семейных скандалов, потому, собственно, и была забинтована синей изолентой. Неожиданно подумалось, а может, потому и не соединяет, что доломали, но тут же отвёл эту мысль, найдя её совершенно глупой, даже дурацкой. Конечно, не в этом дело, просто у них там на линии какие-то проблемы, в эту больницу вообще никогда нельзя дозвониться!

– Хорошо, поехали. – Придерживая огромный живот, Маша вышла в коридор и здесь села на табуретку, а Егор встал перед ней на колени, помог надеть сапоги, застегнул молнию.

Посмотрел снизу на лицо жены, показавшееся ему в свете висящей под потолком лампы без абажура исхудавшим и каким-то печальным. Она заметила его взгляд:

– Не волнуйся, – и улыбнулась.

Всякий раз вспоминая, как они познакомились, Егор улыбался так же, насупливая брови и едва раздвигая уголки рта.

А тогда, пять лет назад, всё произошло следующим образом.

Когда Егор возвращался из экспедиции, его попросили передать в Москву на кафедру посылку с образцами. На коробке, спелёнутой полиэтиленом, перманентным маркером был написан телефон и имя – Маша. Кто была эта Маша и почему именно ей надо было передать посылку, было совершенно непонятно, но, как известно, просьба друзей – закон, а потому по приезде, разумеется, позвонил. Голос незнакомки показался церемонным и даже строгим, впрочем, после протокольной части разговора даже и посмеялись, обнаружили общих знакомых и договорились встретиться после выходных на Ленгорах, рядом с клубной частью главного здания МГУ.

Конец ознакомительного фрагмента.