Мужество

Из шкафа, с самого низу достала черное кружевное французское белье, доро-гу-щее, я его всего-то раза три надевала. Потом чулки тоже черные, с широкой резинкой – он колготки не слишком жаловал. Лифчик застегиваю, дура, а у самой руки трясутся, замочек выскальзывает, а слезы кап-кап-кап – то на грудь, то на пол…

Села рядышком. Одеяло плоско так натянуто, будто под ним ничего нет, откинула его, прилегла рядышком, прижалась… Его руку взяла, а она словно бы бескостная, мягкая, вялая, и его рукой стала себя оглаживать: на грудь положила, на живот… И на тот самый шрам… Пальцы задержала, раз провела, другой, – словно бы его память оживляю! Потом ладонь – а ладонь у него широченная, как садовая лопата, – на лобок положила, замерла… А он родное место, видимо, почуял, и у него пальцы слабо этак шевельнулись, будто погладить пытались, приласкать…

Я опять слезы утерла, чтоб он не заметил, и стала с него трусы стягивать: он хоть и похудел чуть ли не в половину, а все равно – огромный, я его с трудом приподымаю. Глянула ему в глаза, а он – реагирует, ну вот самое честное слово – реагирует, искорки бегают. Ну, я его бывшее мужское достоинство потеребила, поцеловала… Как в старом анекдоте: «Когда-то эта тряпочка была гордостью Одессы!» Наконец, губами взяла, головку ласкаю, покусываю. Чувствую – дрогнул, воспрял, окреп, ну прямо как в былые молодые годы! А на меня взобраться сил-то у него нет…

Я сама, осторожно эдак, словно школьница стеснительная в первый раз, ему на бедра присела и на его ожившую главную мужскую часть опустилась. Сашкино тело словно бы током электрическим дернуло! Я к нему наклонилась, сколько такая поза позволяла, и его рукой себе грудь трогаю, по соскам провожу…

Мамочки мои! Мы с ним этим делом, должно быть, года два не занимались, сами понимаете, то, се, больница, процедуры – не до того, а тут… Чувствую, меня забирает, а кричать, да еще в полный голос, как я привыкла, – боюсь, сама себя стесняюсь. Да и до Сашки эта, извините за выражение, секстерапия, видать, тоже дошла: губы его, почти белые, улыбка тронула, да не улыбка, конечно, а так, тень ее слабая, а сам в такт моим движениям не то охает, не то всхлипывает…

Я совсем со всех зарубок слетела! Всякий контроль потеряла, почти уже прыгаю – и вот у меня внутри прямо-таки все взорвалось!

– Са-а-шень-ка! – воплю, плачу и смеюсь одновременно. И все телом чувствую, что и он – тоже… И еще долго я от этого всего внутренне сотрясалась: такой вот был единственный в нашей жизни общий предсмертный оргазм…

Смотрю я на Сашу своего сквозь слезы – а у него настоящая улыбка на лице так и сияет! Глаза закрыты, а из уголка левого глаза слезинка выкатилась.

А через полчаса он умер.