Мужские игры

Полные влажные губы Гуревича вытянулись в обиженную трубку.

– Так Вы Забелин!
– Ирина шагнула вперед.
– Припоминаю, припоминаю... Точно, в последний раз по телевидению Ваше выступление смотрела. И, вопреки ожиданию, вполне дельное. Послушайте, Вы ведь мне очень интересны... Может, представишь наконец как следует?

Гуревич сконфузился: - Так я думал...Ирина Холина, журналистка.

Она дала ему легкого пинка под зад.

– А!
– сообразил Гуревич.
– Моя младшая сестренка.

– Ну, то-то, - смилостивилась Ирина.
– Просто слово из этих цэбэшников не выдавишь. Если б так же скупо деньги транжирили, страна давно б по внешним долгам рассчиталась.

Она, а вслед за ней и Забелин, рассмеялись. Забелин рассмеялся не столько шутке, сколько тому, что Ирина оказалась известной в банковских кругах журналисткой. А главное - что оказалась она сестрой.

Ирина смотрела на стоящего напротив мужчину и видела слегка прищуренный, теплый, очень спокойный взгляд. "От которого делается неспокойно другим", - с легким томлением сформулировала она.

– Мне очень интересен Ваш банк, и я бы хотела взять у вас интервью, - произнесла она.

"Мне интересен ты", - услышал он.

– Всегда буду рад, - охотно согласился он.

"Видеть вас", - расслышала она.

По радио объявили окончание посадки до Женевы. Пора было торопиться в vip-зал.

– По возвращении звоню, - Ирина протянула руку.

– Увидеться бы, - Боря Гуревич ласково приобнял Забелина.
– Тебя, да и всех наших. Завалиться куда в кабак и - надраться как прежде. Да разве эта должностенка позволит! Вмиг стуканут, собаки! Одна надежда - еще годик-другой покантуюсь, подберу площадку побогаче и -десантируюсь. А уж тогда!...

Он сладко подмигнул и покатился следом за сестрой.

Забелин постоял задумчиво и поспешил на выход.

Предстояло еще объяснение с гаишниками. Как-то в похожей ситуации он попал на усталого пожилого капитана, и водительские права ему возвращала служба безопасности банка аж через заместителя начальника ГАИ МВД.

Впрочем, с молодыми таких проблем не возникало. Вот и на сей раз обошлось без недоразумений. Едва вышел он на улицу, закрывшись шарфом от колющего ветра, как тут же подле него очутился один из двух гаишников.

– Мы машинку вашу метров на двести вперед отогнали. А то никак ее не объехать было. Не беспокойтесь, там лейтенант Власенко караулит.

Судя по его интимному тону, принадлежность машины была предусмотрительно "прокачана" по картотеке.

Лейтенант Власенко службу и в самом деле нес бдительно. Заметив приближающегося хозяина "БМВ", он усилил жестикуляцию, палкой отгоняя проезжающих водителей.

– Прут сломя голову. Того и гляди заденут. Вы уж в следующий раз так-то не кидайте. Не положено.

– Извините, очень опаздывал. Сына провожал. Вы меня выручили.

Усевшись за руль, Забелин достал бумажник.

– А вот не поможете?
– заторопился Власенко.
– У меня жена бухгалтерские курсы окончила. Вот если бы в банке...

– Ничем не могу.

Всунув обескураженному лейтенанту пятидесятидолларовую купюру, он стремительно рванул машину с места.

"Да способен ли я вообще чувствовать по-прежнему?" - Забелин выскочил на виадук, открытый недавно на стыке Ленинградского шоссе и окружной дороги.

Он мучительно вызывал в себе память о своей супружеской жизни. Шестнадцать совместных лет. Вместивших бесконечные ссоры, злые сцены, но и примирения, и переполнявшую обоих нежность, и общих близких друзей.

Ни-че-го! Подобно тому, как роскошный виадук погреб под собой прежний, покореженный асфальт, так годы, прожитые в довольстве, отгородили его эмоциональную память от прошедших, полных надежд и восторгов, перестроечных лет.

Старомосковские улочки, забитые припаркованными автомашинами, для города то же, что истонченные склеротические артерии, закупоренные блямбами. Лишь во второй половине дня Забелин добрался-таки до бывшей усадьбы Юсуповых - отступившего в глубину Лубянского переулка дворца, ныне принадлежащего банку "Возрождение". Ажурные старинные ворота разошлись. Забелинский БМВ въехал внутрь и почти уткнулся, как обычно, капотом в заваленное снегом столетнее канатное дерево, - подарок китайского императора императору российскому. Голый перекрученныйствол по всей поверхности был туго оплетен витыми жгутами, охранявшими его от непогоды.

Центральный фасад дворца был затянут запыленной сеткой - вот уж несколько лет банк не мог изыскать денег, чтобы начать ремонт. Функционировало двухэтажное левое крыло - бывшая людская. Здесь и располагались подчиненные Забелину кредитующие подразделения.

Возле подъезда, рядом с привычными легковушками сотрудников, громоздился джип "Чероки", прикрывающий собой иссиня-черный шестисотый "Мерседес".

Из "Мерседеса" вышел худощавый низкорослый человек с внимательными глазами - Аслан Магомедович Курдыгов.

– Вроде не договаривались.
– удивился Забелин, улыбкой показывая, что незапланированной встрече рад.

– Алексей Павлович, дорогой, - Курдыгов в свою очередь заискрился нешумным удовольствием, - русские говорят, что для бешеной собаки сто верст не крюк. Я не русский. Чечен я, знаешь. Но чтоб тебя увидеть, всегда по первому зову.

– А разве был зов? А, так это наши о себе напомнили, - разгадал Забелин нехитрый ребус - два дня назад у Курдыгова подошел срок возврата очередного кредита.

– Ваши! Псы они у тебя цепные.

Сопровождаемый ворчащим беспрестанно Курдыговым, Забелин зашел в подъезд. Сидящая в приемной за компьютером золотоволосая красавица с большими нарисованными глазами при их появлении, не поднимаясь, хмуро кивнула.

– Прошу, - Забелин первым вошел в кбинет. Кабинет был темен и затхл.

– Выгнал бы ты свою секретутку, - от души посоветовал Курдыгов, помогая открыть шторы, в то время как сам хозяин манипулировал пультом кондиционера.
– Кто так за шефом ухаживает?

– Надо бы, - беззаботно согласился Забелин. Он пригласил гостя жестом за столик для переговоров, включил электрический чайник: - Чай? Кофе?

– Кофе. Нет, надо ее выгнать. Что это? Большой человек сам себя обслуживает. Стыдно ей.

– Так что с кредитом будем делать, Аслан Магомедович?

– Чего делать? Не могу я сейчас отдать. Все в производстве. Был ведь у меня, сам все видел: цех заканчиваем. Через полтора месяца первые партии пойдут, тогда и рассчитываться начнем. Вот они, красавицы мои.
– Он вытащил из кармана две упаковки, придвинул их собеседнику. Упаковки были, что называется, смотрибельными, с фирменным знаком самого Курдыгова. Таким же, что носится по всей стране, изображенный на многочисленных принадлежащих Курдыгову фурах. И Забелин знал, что на постах ГАИ тяжеловозы с гордой надписью под борту "Курдыгов товар" значатся среди неприкосновенных.