Мужской стриптиз

– С ума сойти! – покраснела Светочка, вцепившись взглядом в шикарные женские тела. – Да ты же можешь кучу денег заработать. Ты попробуй этих девочек продать! Только их переделать немножко надо… ну, не такие голые чтоб были… Я для тебя узнаю, куда можно с ними встать. У меня есть друзья…

– Приходите к нам еще, – на выходе скомандовала мама. – И друзей приводите. Вы мне нравитесь, чем-то похожи на покойного брата.

– Ну мама! – простонала Светочка.

Курсант Кушко кое-как вырвался. Гарнизон его не пугал. Он там вырос. Но неожиданно его испугала колея личной жизни. Ровная, уходящая за горизонт, колея, в которой не было места рисованию, танцам и ночному Питеру…

Светочка не подвела. Спустя неделю курсанта взял под крыло юный бородач в берете, с Че Геварой во всю грудь. Он бойко лопотал на инглиш, впаривал доверчивым интуристам подделки под Васнецова, матрешки с опрелыми ликами Ельцина и тоскливые виды Питера. Дабы не угодить в лапы патруля, Серега облачился в мешковатый свитер, шапку-петушок и шпионские черные очки.

Прислушавшись к советам бывалых, художник резко сменил тематику. Первые шесть рублей принесла пышная кустодиевская барышня в прозрачном сарафане.

– «Аврору» добавь, – посоветовал «Че Гевара». – Пропорции иногда хромают, но малюешь нехило. Чо в «муху» не пошел? На хрена тебя в сапоги занесло? А-аа, военная косточка, значит? Ну, служи, служи…

Сергей не разбогател, но доходы от творчества в десятки раз превысили скромное курсантское жалованье. Появились деньги на девчонок, на остродефицитные джинсовые костюмы, даже на покупку японского кассетника…

– А ты правда из вояк? – удивлялись соседи по ремеслу. – Да на хрена тебе это надо?

«А на хрена мне на гражданку?» – посмеивался переодетый курсант, но вслух ничего не говорил. Его искренне забавляли жадность к деньгам, мелочная зависть, подсиживание и убогий торгашеский юмор… В Академии все было не так. Там не рассуждали, насколько хреновая у нас страна и как бы половчее свалить на Запад.

Даже мыслей покинуть «систему» у Сергея не возникало. Шальные деньги легко приплывали и так же разлетались. Начиная с третьего курса муштра ослабла. Зато добавилось серьезных технических дисциплин. Преподавали их люди интеллигентные, вдумчивые, готовые к диалогу.

А в стране происходило непонятное. Стремительно дорожало такси, а в трамваях пропало отопление. Водкой торговали из-под полы. На тротуарах рядами мерзли бабушки с белорусским салом, французским спиртом и германским сухим молоком. Бензин в легковушки сливали с рейсовых автобусов. Горбачев «отпустил на волю» ГДР. В Литве глухо затянули сагу о «советских оккупантах». Тамбовские «авторитеты» хоронили дружков в Лавре. По Академии поползли слухи о расформировании частей. Где-то уже сворачивались ракетные комплексы. Зарплаты офицеров внезапно обесценились.

Но люди в погонах еще верили…

Все хорошее когда-то кончается. В середине шестого семестра курсанта Кушко вызвал начальник факультета. Сергей шел к заветной двери по сверкающей «взлет-ке», заранее прокручивая в мозгу варианты возможных наказаний. Но начфака не стал на него орать.

– Тебе нечего здесь делать, – ровным голосом произнес полковник, оторвавшись от изучения синей папочки. – Зачем ты здесь? Что ты делаешь в армии?

На всякий случай провинившийся изобразил полную гамму чувств – раскаяние, жгучий стыд и острое стремление исправиться. Для этого пришлось одновременно развернуть плечи, понуриться и тоскливо посмотреть куда-то вбок.

Начфака повернул на столе папку.

– Твои художества?

Там были два эскиза и парочка законченных работ, готовых к продаже. «Аврора», Нева, березки, девушки.

– Ты не военный человек, – все так же ровно, не меняя интонации, произнес полковник.

Серегу точно подкинуло в воздух. Вся система обороны, выстроенная заранее, на подступах к кабинету, рухнула. Это он-то не военный? Отец служил, детство прошло в городке, среди офицеров и офицерских жен, чемпионатов по волейболу и конкурсов на лучшего грибника!..

Кто же тогда военный, если не он?!

– Я хочу служить…

– Ты неплохо рисуешь. – Полковник задумчиво перелистал голых девушек. – Мне известно, как ты сдавал политэкономию. И не только этот предмет… Вот что я тебе скажу. Одно дело, когда парень старается, но не может осилить. Ну, не дается! Ну – пусть полы покрасит, пусть оценки иначе заработает. Сразу видно – армейская жилка, командир хороший выйдет, и до диплома мы его дотянем! А ты… ты ведь почти отличник, да?…

Он говорил дальше, не торопясь, размазывал несчастного художника по стенке, а тот краснел и вспоминал злополучную политэкономию. Преподавал ее сущий зверь, но даже у зверя нашлась тайная кнопка. На заре перестройки он собрался строить загородный дом и спросил у курса, кто умеет рисовать. Показали на курсанта Кушко.

Отказаться – обречь себя на кошмар социалистической политэкономии! Сергей бодро взялся за дело, окруженный благожелательной завистью товарищей. Что интересно – он имел весьма отвлеченное понятие о нормах и законах архитектуры и рисовал скорее фантастический замок. Тем не менее преподу понравилось, в зачетке появилась заветная закорючка. Остается догадываться, какими словами крыл неизвестного архитектора прораб, которого наняли возглавлять стройку…

– Товарищ полковник, я хочу учиться, – промямлил потомственный военный, окончательно выбитый из колеи. Он ожидал криков, ругани, гауптвахты, но никак не угрозы отчисления. – Я хочу служить!

– Мне докладывали о твоих художествах, – отмахнулся начфака. – И про самоволки знаем, и про гулянки ваши, и про девочек, это все ерунда… А вот милостыню просить для советского офицера – это низость! Тебя что, не кормят здесь?! – внезапно рыкнул он. – Ты чужое место здесь занимаешь! Какой-то честный парень приехал издалека, получил тройку и не смог поступить. А ты поступил! И его место занял! Тебе в художники надо было идти или в артисты! Или в кино сниматься, вон… вымахал какой, детинушка!

– Я исправлюсь, товарищ полковник…

Я исправлюсь, пообещал он себе в очередном увольнении. И вдруг все окрасилось серым. Точно лопнул внутри годами зревший нарыв. Сергей отчетливо увидел себя спустя десять или пятнадцать лет. Шкурой почувствовал, как носит шинель с майорскими или даже подполков-ничьими звездами. Лысеет, толстеет, проверяет чистоту подворотничков, заправку кроватей, длину портянок…

Тупик. Нулевая перспектива. Есть только один способ избежать серого кошмара – учиться дальше. Прорываться в высшую Академию. Трижды подавать документы, сдавать экстерном, подбираясь к следующей сияющей вершине – к Академии Генштаба…