Мужской стриптиз
Шрифт:
– Не бейте себя ушами по щекам, Киса.
– Насколько помню, у классиков было «не хлопайте». О битье вспомнилась старая шутка – «плохих девочек надо бить по попе. Животом». Когда Серёга наказывает даму, я люблю сзади заглядывать – очинно интересное зрелище…
– Наказывает как? Дает нюхать носки?
– Ну-ну, ёрничайте, давайте… Опять же анекдот: ты добрая фея? – Да. – А коса зачем? – Настроение неважное.
– Точно…
– А про Красную Шапочку, что с перепою утром на поляне проснулась, слыхали? Во рту гадостно, под глазом синяк, в голове гул и звон. И этот звон всё громче и громче – это над спящей девушкой остановилась
– Не слышала.
– А ослик Иа с его знаменитым «входит и выходит» – вообще, с детства любимый персонаж. А про пять зверей, которые должны быть у каждой женщины, знаете?
– Знаю.
– Это я недавно в своём немецком лерербухе вычитал. Получается, и от ослов польза есть.
– Что такое немецкий лерербух? И почему у меня его нет?
– СамоМучитель немецкого языка. Вам он зачем?
– Мне не нужен. Я уже все равно дальше даст иш фантастишь, их бин болею и арбайтен, не стронусь. А вам зачем? Чтобы материться по-немецки, если забудете парашют?
– Типун вам! Пытаюсь не забыть то немногое, что знаю. Когда-то работал в ГДР.
– Может, лучше немку в постель?
– Пытался. Не сложилось. На FKK бывал, конечно… Frei Koerperkultur Strand – голый пляж.
– Это там где дядьки болтают яйцами, а тетьки сиськами? Вам кажется это эротичным?
– Меня переводчиком туда брали.
– И что приходилось переводить? «Спросите, как зовут эту даму с большой жопой?»
– Ну, что-то вроде того – до первого стакана. Потом во мне уже не было нужды.
– Не обидно?
– К такому отношению я там привык.
– Чем поднимали самооценку упавшую?
– А чего ей падать? Она и так всегда ниже плинтуса была… Любил один бродить по старой части города, любовался архитектурой, пока немцы с печальной улыбкой мне не сказали, что почти всё это – новодел: Магдебург – второй после Дрездена город Германии по степени разрушений от англо-американских бомбардировок. Короче, и тут облом…
– Разве есть разница, когда слепили красоту, 50 или 300 лет назад, если она красота?
– Шутите что ль? Принципиальная разница!
– В чем?
– Блин, ну не знаю, что и сказать… Ну, как первый пришедший в голову пример – Храм Христа – Спасителя. При всём своём махровом атеизме, без боли и отвращения я на эту пластмассо-гипсокартонную хрень смотреть не могу…
– Потому что знаете историю создания и всю строительную бодягу. Предвзятое отношение. А представьте, вы видите нечто великолепное перед глазами. Вам нравится. И тут вам говорят, что это десять лет назад построили. И что? Только по этой причине разонравится? Бред же…?
Гениальные архитекторы были и есть. Разве нет? В общем, от секса до керамики один шаг…
– Образное какое у Вас мышление… Вы правы, наверное, о керамике не стоит. Чересчур это интимно, я закипать начинаю. Давайте лучше о нас троих. Как Вам вообще эта идея?
– Я вот не пойму. Вы такой привлекательный мужчина, Сергей. Неужели нет желающих поучаствовать в ваших играх?
– Есть желающие, да вот только мне не нравятся. Требования, говорят, у меня чрезмерные. Врут, конечно…
– Чрезмерные это какие?
– Ну, про полноту говорить не буду, это очевидно. А вот про другое … Люблю усё натуральное. Вот, как-то так, если коротко.
– Натуральное
в смысле – сиськи, губы, целлюлит? И что? Такого днем с огнем? Или вы про искренность?– Нет, я как раз про сиськи. И как можно меньше косметики.
– Разве это редкое явление? В любом отделе кадров – все женщины ваши, не говоря уже о школах и библиотеках.
– Спасибо, я буду иметь это в виду. Уж не знаю, в какой библиотеке и искать. Я сейчас про волосы говорю…
– В политехнической…
– А что, это идея. Надо будет сходить. Спасибо. Всегда приятно послушать умных людей…
– И много их у вас?
– Нет, много их не может быть просто по определению.
– Значит, уши отдыхают обычно?
– Да, и кстати, для меня это особенно актуально… Я когда-то был лопоухим, а потом лёг под нож, и получился вот такой вот писаный красавец.
– Поэтому теперь повышенные требования к натуральности?
– Нет, не теперь. Всё это формируется очень рано и дальше переделке уже не подлежит. Я могу вам сказать Татьяна, что вы соответствуете моим требованиям. И уверен, что Серегиным тоже. Я его знаю. Конечно, надо еще встретиться втроем, познакомиться. Торопить тебя с ответом не буду, но мне надо знать твое принципиальное отношение к тому, что я рассказал. Могу добавить к сказанному, что Серёжа меня на пять лет моложе, и в койке он лидер.
– Что значит он лидер? Его хватает на пять минут, а тебя на три? А желтая майка у него есть?
– Одежёнку подберём… Нет, у меня другая проблема, раз уж мы об этом заговорили, – мне очень трудно кончить, и это «приподнятое настроение» выматывает душу. То ли дело Серёга – там такие фонтаны… Вот что я имел в виду. Ну, так что? Мы же взрослые люди…
Я смотрела на этого взрослого человека, и завидовала простоте устройства его мира. Этот мужчина, как впрочем, и многие другие, делил женщин на два неравномерных лагеря – в первом значились две святые женщины – его мать и мать его детей, а во втором – все остальные, с которыми можно не церемониться. Его перевоспитание точно не входило в мои планы…
– Я возьму два члена в рот, и буду проводить эксперименты по двойному, тройному и какому угодно другому проникновению только при одном условии, Сергей.
– Каком, интересно? – улыбнулся он, подавшись вперед.
– Если хотя бы одного из членов люблю…
– Нуу что вы… это как-то по-детски…, – протянул он разочарованно.
Я видела напротив себя чужого человека в джинсовом костюме. Случайно встреченного мужчину, с которым нас ничего не связывает… Ни-че-го…. Энергия желания исчезла, как исчезает зелено-рыже-малиновый рассвет для пассажиров самолета, спустившихся с высоты десять тысяч километров на грешную землю…
Бульвар Сен-Жермен
Я вышла из конторы и, посмотрев на небо, остановилась под козырьком крыльца. Дождь… Мелкий, противный, нудный, промозглый, пакостный, мелочный, отвратительный, завистливый, подлый, двуличный, козел…. Эпитеты перестали иметь хоть какое-то отношение к дождю. Самому обычному осеннему дождю… Раскрыв зонт, я шагнула в хлюпающую асфальтовую реку.
– Excusez-moi, mademoiselle! Вы не поможете мне? – Из мокрых кустов вырос высокий пожилой мужчина в бежевом вельветовом костюме, с растерянной улыбкой на красивом еще лице.