Музыка андеграунд или одиночки по жизни

– Да лишним бы не было, - согласился парень, усмехаясь тому, как поспешно Леха сменил тему, но решил не заострять.
– Ты на следующей неделе сможешь?

– Да должен. Тебя записать как? Чтоб после работы сразу?

– Ага, нормуль. Какой у тебя график работы сейчас?

– Теоретически два через два, но сейчас вот подменился за субботу, считай, на той неделе еще в понедельник работаю. Да и так, наверное, выходные тоже займу, Импрезу буду делать по возможности. С ней все-таки долго придется возиться.

***

– Остановите здесь, я передумала, - слегка коснувшись рукой плеча таксиста, попросила девушка.

– Вы уверены?
– с сомнением уточнил разговорчивый дядечка, болтавший без умолку всю дорогу от вокзала, впрочем, не требующий от нее ни ответов, ни внимания, ни участия в разговоре.
– Утро же еще, раннее совсем. Фонари и те вон, через один горят и транспорта нет...

– Не важно, - отмахнулась пассажирка, потягивая деньги.
– Доберусь.

Через пару минут она уже стояла на тротуаре, вдыхая влажный утренний воздух города, который считала родным, с долей любопытства поглядывая по сторонам. За прошедшие годы он изменился...не до неузнаваемости конечно, но этот почти центральный район превратился теперь в причудливую смесь времен, когда лепнина еще советских домов, теряется за серыми коробками новостроек и зеркальными отражениями в стенах торговых центров. Этого ей было даже жаль - потертых желто-оранжевых цветов старого города, как она называла это про себя, капелек ночного дождя, притаившихся в зазорах белых украшений и имитаций колонн, ночного неба, потерявшегося теперь за многоэтажками... И все таки, нельзя не коснуться рукой этих шершавых, вроде бы все таких же по осеннему рыжеватых стен, которые всегда казались той девочке-школьнице из прошлого, теплыми даже в сыром, холодном октябре.

Иногда бывает так: за окном едва светлеют предутренние сумерки, а спать уже не хочется совершенно. Бывает по разным причинам - то предлагаемые к просмотру сны такие, что век бы не видел, то просто организм выспался под завязку... Да это и не важно.

Важно то особое состояние кристальной ясности сознания, недоступное совам. Только "жаворонки" знают, как много дел умещается в эти утренние часы, текущие лениво и неспешно. Когда весь мир еще только потягивается, а ты уже бодр и готов к чему угодно. И кажется, что прямо сейчас этот мир принадлежит тебе и только тебе, а все остальные - безнадежно проспали все самое интересное.

Он знал, что это время лучше всего использовать на те дела, которые никак не вписываются в обычный режим и требуют предельной ясности мышления и концентрации. Ранним утром легко приходят новые идеи, решаются казавшиеся невыполнимыми задачи... В эти часы легко творить или изобретать что-то новое... А еще, в это время суток несложно разбираться в себе, приводя собственные мысли и чувства в гармонию с мирозданием.

Вот примерно этим парень и решил заняться. Отбросить всю чушь, все сомнения и так раздражавшие его в последние дни мысли и просто получить удовольствие от одного из любимых дел, изрядно позаброшенного в последние месяцы. Так, для разнообразия.

Полторы минуты ему потребовалось на одевание, еще минуту - на то, чтобы прокрасться по коридору за обувью и ключами... а вот в дверь ему выходить не хотелось. Просто не хотелось и все тут. Было желание выйти по старому, опробованному еще в юности, пути. В окно. Вообще-то, про него уже давно никто не мог сказать, что он порывист и непредсказуем, но вот, захотелось. Тоже для разнообразия.

Вылезти из окна третьего этажа на козырек подъезда - недолго и не сложно, если умеючи. А уж спрыгнуть с козырька и вовсе пара пустяков. Для него, во всяком случае.

Быстрая зарядка, пара десятков подтягиваний на облупившейся перекладине во дворе и короткая пробежка до гаража только добавили бодрости и какой-то нетипичной для него авантюрной легкости.

Хорошо смазанный замок поддался легко, тяжелая дверь противно скрипнула, как всегда, и парень улыбнулся, на несколько секунд остановившись на пороге и разглядывая еще слегка непривычную картину - две тачки-сестрички мирно стоят бок о бок.

Шершавый камень колонн, холод кованого железа забора под тонкими пальцами, скользящими медленно, осторожно, словно боясь спугнуть набегающие воспоминания. Размеренный стук каблучков по городской набережной - так идут только те, кому некуда спешить, не сейчас по крайней мере, когда затрудняешься ответить, какой сейчас день, год, сколько тебе лет... И даже наушники к телефону подключать страшно, вдруг от одного неверного движения все распадется на ничего не значащие составляющие. Да и не то это, все равно не то и ничто против живого голоса, пусть и поющего ту же песню. "Утро...Ретро..." - мягким прикосновением к коже, вспомнилась пропетая когда-то строчка, просто вынуждая остановиться, осмотреться, вернуться мысленно назад... Но как не пытайся не спешить, оттягивать время, все равно любой путь заканчивается, как закончились сейчас эти гранитные облицовочные плиты, уводя теперь вверх по лестнице на широкий проспект, к оживленной днем дороге. Только кто сказал, что это место не примечательно ничем? Например, вторая секция забора, откуда принято кидать в реку монетку, кому на счастье, кому на возвращение, а кому на все сразу. А слабенький туман, стелившийся по реке, так напоминает о дыхании, согревающем замерзшие руки когда-то давно. Холодные ладошки, теряющиеся в больших ладонях... Всегда было интересно, как нарисовать, передать это самое дыхание парня, "смеющееся", одуряюще нежное и в тысячи раз теплее бездушных перчаток?

...Широкий белый луч скользнул по улице, выхватывая тонкую женскую фигурку в светлом плаще, опирающейся локтями на забор моста и задумчиво рассматривающей что-то там, внизу...

– Девушка, Вас подвезти?
– секундой позже донесся до нее сквозь недовольный треск автомобиля, голос... даже не мужской, почти мальчишеский, подростковый...

– Нет, спасибо, - вздрогнув, коротко отозвалась она, быстро отходя в сторону из зоны освещенности фонарей, уже по пути смахивая холодной ладошкой неизвестно когда набежавшие слезы.

– Я уже дошла.

Врала, конечно, но в ближайший двор все-таки свернула, стоило сойти с центрального проспекта, скрываясь от фар машин и взглядов ненужных глаз. Объяснять свое поведение не хотелось даже себе... просто спонтанное желание выйти в трех кварталах от точки назначения в пять утра, пройтись, прогуляться по знакомым местам, бодро выстукивая тонкими каблуками неизвестный ритм. Рассвет посмотреть, в конце-то концов... И тихо признаться себе, что это лишь отговорки...

Предутренний город прошит насквозь строчками дорог, расчерчен полосами разметки. Сонно моргают разноцветные глаза светофоров, неспешно плывут клочья легкого как дымка тумана, дороги сплетаются, пересекаются, расходятся... Почти теряются в них редкие машины - в основном такси, но есть и иные, те, чей мощный турбированный двигатель, поддавшись настроению этого часа, тоже урчит негромко и лениво, а новенькие шины неспешно-ласково шуршат по асфальту. Им обоим - и машине, и ее новому хозяину некуда торопиться. Их никто не ждет и времени впереди - вагон. Они знакомятся.

Он пока ничего не требует. Внимательно вслушивается в каждый обертон двигателя, ради этого даже отказавшись от почти всегда сопровождающей его музыки. Терпеливо ждет реакции на свои действия, обращаясь с машиной, как с полузнакомой женщиной - легко и почти нежно. И только вполголоса напевает что-то о паре глотков восходящего утра. И, как ни странно, ему почти не больно от вихря образов из прошлого, принесенных этими строчками, словно эмоции тоже еще не совсем проснулись.

Он ведет машину сквозь хитросплетения улиц, как сквозь зал, полный людей. И когда они оказываются на площадке автошколы, она чуть растерянно останавливается.

Но он-то знает, как танцевать этот танец, уверенно проходя все фигуры стандартной части площадки. Они повторят вместе. Еще и еще, добиваясь идеальной четкости и слаженности, постепенно понимая и привыкая друг к другу.

А потом будет новый танец, без навязших в зубах эстакад и парковок. Его собственная, лично выстроенная для них обоих полоса препятствий. Стойки. Змейки. Сужающаяся спираль конусов. Развороты. И по новой. А потом вразбивку. И наоборот. И задним ходом.

Он спокоен и уверен, терпеливо шлифуя взаимопонимание до идеала, до кристальной ясности. Он знает - им скоро это понадобится.

А нужный дом совсем не изменился, даже не сказать сразу, хорошо ли это... Только на двери подъезда стандартный теперь домофон. "Не позвоню!". Быстрый взгляд на часы - половина восьмого. Короткая, кривая улыбка - реакция на счастливый лай, разлетевшийся по подъезду. По бабушке, живущей на четвертом этаже, можно было сверять часы - всегда, в любую погоду, ровно в тридцать четыре минуты восьмого она выходила на пробежку со своей собачкой.

– Девушка, вы к кому?
– подозрительно спросила бдительная женщина, притягивая ближе свою болонку.