Музыкальный приворот. На волнах оригами. Книга 3

Я мазнула кисточкой персикового блеска по губам и вновь критично посмотрела на себя в зеркало. Что-то было явно не так…

И это что-то называлось «Катей».

– Ты куда? – вытаращился на меня Алексей, который, потягиваясь, вышел из спальни. Даже в пижамных штанах, которые, по его словам, собственноручно сшил какой-то там модельер из Питера, весьма знаменитый в узких кругах, он умудрялся выглядеть самодостаточно.

– На свидание, – с достоинством отвечала я, брызгая на запястье и на волосы духи, которые, как мне казалось, пахли миндальным печеньем – так причудливо сочетались в их аромате сладость и горечь.

– Ну, удачи, племяшка, – буркнул мне в спину дядя. – Вот так и вырастают дети. Хотя… Погоди! – весело окликнул он меня. – Я тебе кое-что принесу. Последний важный штрих. Завершит твой образ, так сказать.

Я не придала значения лукавству в его глазах и оживилась. Дизайнер должен знать толк в подобных вещах. Может быть, Леша мне украшения какие-нибудь даст – из своих на мне лишь серьги-гвоздики и простое серебряное колечко на пальце.

С самым невозмутимым видом, под хихиканье высунувшейся из спальни Нельки, Леша принес простыню и накинул ее прямо мне на голову.

– Ты чего?! – заорала я, пытаясь выпутаться из простыни. – Прическу испортишь!

– Того, – заявил наглый родственник, который о содеянном явно не сожалел. – Лучше бы ты одеялом обмоталась, толку больше было. Хочешь быть эффектной на свиданке? Веди меня в свою комнату, я тебе помогу выбра…

Больше я дядю не слушала – просто ушла, мстительно хлопнув дверью.

Антон уже ждал меня на улице.

По своему обыкновению он прислонился к боку темно-синего блестящего автомобиля, и вид у него был весьма независимый: солнцезащитные очки, в которых отражалось небо, кепка с длинным козырьком, закрывающая глаза, простая темная футболка, джинсы – в их карманы Антон засунул руки. Вроде бы и ничего особенного, но Тропинин привлекал взгляд.

Увидев меня, он отлепился от машины, сделал несколько шагов навстречу, и едва только мы поравнялись, обнял, осторожно прижав к себе. После отстранил и весьма заинтересованно осмотрел снизу вверх – его взгляд особенно задержался на моих ногах выше колен, и я почувствовала себя весьма неуютно.

Он приподнял очки.

– Почему ты так смотришь?

– Катя… – произнеся мое имя, Антон замолчал, будто не зная, что сказать.

– Что? – вздохнула я, с трудом подавляя желание одернуть платье – мне казалось, подол задрался неприлично высоко, но это была иллюзия – просто само по себе платье выглядело таким коротким.

– Интересный наряд, – аккуратно отвечал Антон. Но я поняла, что ему весело.

– Спасибо, ты тоже ничего так выглядишь, – пригладила я юбку, чувствуя себя очень некомфортно, и вдруг подумала: а что же мне делать, если поднимется ветер?

В этот момент, крайне не вовремя, из подъезда выплыли под ручку престарелые соседки Фроловна и Семеновна, бурно обсуждая «наркоманов из пятого», которые со своими друзьями вчера весь вечер сидели на лавке около подъезда, мешая общественности своими шумом и гамом.

– Ржали как дикие кони! Девок лапали! А намусорили-то, а намусорили-то сколько! – причитала Семеновна, которая, видимо, пристально наблюдала за компанией.

– Есть у меня способ, – важно проговорила Фроловна, женщина мстительная, – как этих полудурков от нашего подъезда отвадить.

Тут они заметили нас. Пристально оглядели. Оценили длину моей юбки.

Фроловна бурно зацокала, явно таким образом выражая свое негодование по поводу того, как одевается современная молодежь. Семеновна более деликатная.

– Катенька, а пошто ты одета как шалава? – спросила она.

– И вам здравствуйте, – улыбка у меня вышла весьма ненатуральная. – Так вышло, – осторожно добавила я.

– Плохо вышло, – покачала головой Семеновна.

– У Радовых все выходит шиворот-навыворот, – сплюнула Фроловна.

Бабушки одарили нас весьма подозрительными взглядами и двинулись дальше.

– Хахаль богатый у ней, вот и светит пятой точкой, – громко сказала Фроловна, обращаясь к подружке, но мы с Антоном, естественно, отлично ее слышали.

– А чем плох богатый хахаль? – неожиданно вступилась Семеновна. – Вот у моей Настены нищеброд какой-то, шофер, без образований, без перспективов, – пожаловалась пожилая женщина, которую великие открытия об истинном положении материального состояния бабы-яги еще только ждали.

– Пьет? – деловито поинтересовалась Фроловна, зорко оглядывая двор: нет ли подозрительных личностей, не вышли ли подружки из других домов на утренний променад?

– Не пьет вроде, – отозвалась задумчиво Семеновна.

– Коли не пьет, прокормит, – уверенно заявила вторая бабушка. – А вот у Радовой больной какой-то… В очках вечно. Точно зрачки прячет.

На губах Кея появилась усмешка. Я же губы поджала. Эта тема была мне неприятна.

– И другие у ней больные были, – продолжали обсуждать меня старушки, неспешно шагая вдоль дома. Сзади них ехал автомобиль, но ему уступать дорогу соседки не собирались.

– Был у Катьки приличный мальчик. Когда она в школе училась, – вспомнилось Семеновне ни с того ни с сего. А я вспомнила Максима – и что ему отвечать на сообщение? Попросить не писать мне? Вежливо ответить?

Проигнорировать.

Кей, видимо, тоже вспомнил Максима и напрягся.

– Этот высокий, кудрявенький? – оказалось, что и у Фроловны память слишком хорошая. – Помню-помню. Всегда со мной здоровался. И сумки один раз помог донести, когда я из продуктового…

Автомобилист, которому надоело плестись следом за пожилыми женщинами, раздраженно просигналил им. Лучше бы он этого не делал, честное слово! Фроловна и Семеновна немедленно переключили свое драгоценное внимание на него, забыв о моей скромной персоне, и, поливая нехорошими словечками всех водителей разом, замедлили свое движение.

Мужчина, сидевший за рулем – видимо, человек деловой, в костюме и при галстуке, просигналил им еще пару раз, но старушки и вовсе встали как вкопанные.

– Уважаемые! – высунулся он из окна. – Поспешите!

– А мне уж только на тот свет и спешить, – весьма ехидно отвечала ему Фроловна.

– Отойдите к обочине! – попросил, едва сдерживаясь, автомобилист.

– А мы и так, милок, уже на обочине жизни, – картинно вздохнула Семеновна. – Пенсия, знаешь, какая? А ведь у меня «горячка»! Через это и ноги совсем больные. Идти не могу, – весьма покривила она душой, ибо когда надо, и Семеновна, и Фроловна, и староста подъезда со своей почтенной супругой развивали весьма достойную скорость.