Музыкальный приворот

Увы, вся группа понедельника ждала как казни. Не то, чтобы предмет был тяжелым - тяжелым был сам преподователь.

На экзамен он решительно запустил первых шесть человек - Нинка оказалась в числе первой шестерки и с уверенным лицом человека, знающего все на свете, нахально уселась на первой парте. К моему огромному удивлению, в этой же шестерке оказался и Антон, как-то незаметно для меня пришедший на экзамен.

Последнее, что слышали мы, оставшиеся за дверью, было:

–  Что мне нравится в Журавле - а странная у вас фамилия, девушка, глупая, птичья - так это ее невообразимое нахальство, приправленное очарованием истинной блондинки. Не боитесь, что я вас на первой парте укушу?

–  Совсем с ума сошел Злоба, - покачал кто-то из парней головой, когда дверь закрылась. Ниночку почитали за Ангелочеловека - я уже много раз это говориал.

–  Повторять надо, а то "потопит" нас всех с экзаменом, - добавил его друг.

Я, как всегда, не успевшая выучить всех билетов - с большим трудом могла воспроизвести лишь треть из них, прислонилась к стене. Я жутко волновалась. Во-первых, за Ниночку, которую, кажется, Злоба невзлюбил, во-вторых, за себя, а, в-третьих, за Антона. Он пропадал где-то неделю, и, наверное, ничего не учил, а теперь пошел сдавать одним из первых. Он в порядке?

Через два часа из аудитории, вокруг которой мы всей группой вновь сидели на полу, вылетела Алена. Кажется, у нее были красные глаза. Алена отличница и учиться не хуже Нинки, за что та, кстати, ее терпеть не может и обзывает Лысой - за не слишком густые волосы.

–  Ален, ты что, плакала?
– Обступили ее со всех сторон девушки, сочувственно гладя по спине.

–  Он… он ужасный!
– Воскликнула она и убежала прочь.

Как потом рассказала Нинка, вышедшая второй, Алена пала первой жертвой Злобы, и он, поиздеваюсь, хотел поставить ей два, но потом передумал и влепил тройку в "отличную" зачетку, перечеркнув, тем самым, мечты о красном дипломе. Сама Журавль получила "хорошо" - на отлично наш международник смог вытянуть только сам себя. Или своего клона.

Это был первый раз, когда подружка получала такую отметку, и я уже по ее потемневшим, темно-синим глазам, видела, как зла блондинка. С кротким видом рассказав одногруппникам о том, как ужасно принимал экзамен Василий Петрович (желающих узнать "ну как там на экзамене??" было очень много), девушка потянула меня в женский туалет. Хорошо, что он был пуст, потому как там Ниночка такое загнула про препода, что если бы ее услышали профессора из какой-нибудь Академии Нецензурных выражений, например, с факультета Грязных Непристойностей, ее бы сразу взяли в преподавательский состав.

–  Проклятый, наглый, мерзкий, уродливый моральный бич с вывернутыми наизнанку тупыми мозгами, насквозь проеденными крысами-зомби, - завершила гневную тираду она и с размаху долбанула кулаком по подоконнику, а ногой пнула мусорное ведро - мусор из него живописной волной разлетелся по всему полу.

–  Ниночка, не переживай ты так, - пыталась я успокоить этот цунами, - он козел, и все это знают.

–  Он назвал меня блондинкой двадцать четыре раза! И столько же раз намекнул мне, что я дура!
– Заорала она вновь.

–  Ты что, считала?
– Изумилась я, отходя к стеночке.

–  Да!
– Швырнула мыло в окно девушка, - считала! Старый ублюдок! Я пойду к Альбине и, когда она выйдет из отпуска, заставлю наложить на него проклятие! Чтобы он сдохнул в какой-нибудь подворотне от завертывания мозгов в морской узел. Сволочь.

–  Нина, пойдем, попить купим водички, ты успокоишься, ладно?

– Погладила я ее по голове, как ребенка, - ты сильно нервная.

Мы покинули туалет, не заметив, как дверь одной из дальних кабинок открылась, и оттуда вышла слегка ошеломленная преподавательница с факультета экономики.

–  Боже правый, - огляделась она, - вот это студентки. Ну и ну. Пожалуй, надо пересмотреть свои взгляды на преподавание. Проклятие… бр… Надо же..Может быть, - ее голос слегка задрожал, - поэтому после каждой сессии со мной случается гипертонический криз?

Я и Нинка только через год, во время беседы с ее знакомыми девушками с экономического факультета, узнали, что одна из самых жестких и требовательных преподавательниц факультета и по совместительству, его декан, вдруг стала настолько либеральной, что позволял списывать в день экзамена прямо из учебников, а потом и вовсе стала рекомендовать иметь с собой ноутбуки или МР-3 плееры с электронными версиями рекомендованных ею книг.

–  Кать, - тревожно посмотрела на меня Нинка, устроившись на подоконнике,- у нас проблема.

–  Какая?
– Печально посмотрела я на лучшую подругу. Почему так - сколько раз сдавала зачеты и экзамены, и постоянно волнуюсь так, что живот подводит.

–  Злоба, чтобы у него кишки в узел завязались, отбирает телефоны и сумки.
– Процедила сквозь зубы Нина.
– Он досконально смотрит на то, чтобы никто не списывал - и наушники, скорее всего, не пройдут. Если он увидит, что списывают - выгонит.

В подтверждение ее слов дверь резко распахнулась и Витя Иванов, наш одногруппник, понуро вышел за дверь. Вслед парню неслось:

–  Думаете, я не вижу ваших жалких списывательных потуг? У тебя что, на мозгу табличка "Ушел покурить"? Пересдача! Слышишь, Иванов, пересдача!

–  Старый козел, - прошипел Витя и, подбадриваемый ребятами, ушел в туалет курить. Миниатюрный наушник его не спас. Василий Петрович каким-то загадочным образом учуял его.

–  Злоба в своем репертуаре. Старый маразматик.
– Проводила его взглядом счастливица Нинка.
– Ладно, в общем - что будем делать? Как ты спишешь, Катька?

–  Я не буду списывать. Я попробую рассказать сама. Я ведь учила, - Отозвалась я.
– В конце концов, действительно есть пересдача.

–  Знаю я, как ты учила. Ты учила, твоя сумасшедшая анимешница-сестричка верещала про очередной кавай, братик на всей громкости играл в Контр Страйк, Томас пел под гитару вместе с очередными гостями, а к Леше прискакала скандалить очередная телка.
– Фыркнула Нинка.

–  Нет, - возразила я, - К Леше никто не приходил! Его вообще не было.

–  Значит, к Томасу в гости однозначно кто-то приперся.

–  Вообще-то да, они почти не мешали мне.
– Отозвалась я. Да, родителя и их гостей почти не было слышно, потому как они все выпили какого-то ядерного рома и всемером заснули на кухне. Утром пришел дядя и очень ругался. Его оры разбудили меня на час раньше, чем мне было положено вставать.

–  Зачем я о тебе волнуюсь? Я не филиал Помощи сирым и убогим. Ты же УК, подружка. Думаю, сдашь.
– И Нинка одобряюще подмигнула мне. Кстати, ее глаза вернули себе прежний цвет - явный признак того, что она успокоилась.