Музыкальный приворот

Ну, погодите, я узнаю правду и…

…вам всем отомщу, засранцы! В мясорубку вас отправлю!!

Огонь стал заметно большим, и даже дождь, та самая любимая вода Кея, не смогли его затушить. Что, Мальчик-я-Знаменитый-И-Классный, поиграем?

–  Девушка, я вам что, диван?
– раздался у меня над ухой женский недружелюбный тон. Это была симпатичная крашенная блондинка, с которой я стояла рядом, и которая на весь автобус разговаривала по телефону, умудряясь при этом второй рукой держаться за поручни и держать целый ворох пакетиков из Торгового Центра.
– Уберите свою ногу, что вы такая неуклюжая.

–  Для этого есть слово 'пожалуйста', - не отошла я еще от своих диковатых мыслей, поэтому и в реальность перешла злая, как Черный Властелин, у которого отобрали трон и любимых наложниц в придачу.

– Пока не скажешь это волшебное слово, не уберу, детка.

О, Господи, я непроизвольно скопировала манеру речи Кея. Да я раньше бы извинилась - искренне, причем и даже немного отодвинулась бы в тот угол, чтобы пакеты фривольнее чувствовали себя в тесном пространстве, а теперь - что я несу?

Девушка, резко попыталась дернуть ногой, но я, как оказалось, прочно стояла на носке ее миниатюрных и, наварное, новеньких и модных, туфелек.

Раунд первый. Кроссовки и шпильки. Сделаем ее? Вот прикол!

–  Ты, хамка, - заверещала девушка, - ты что себе позволяешь? А ну убери свою лапу с моей ножки!

Я сильнее, как заправский садист, вдавила свою ногу на ее обувь, прекрасно понимая, что я поступаю жутко непорядочно.

–  Мне же больно! Убери немедленно!
– Не в силах была вырваться блондинка - она даже пакетами замахала и ударила слегка двух грузных дяденек в деловых костюмах. Они тут же возмутились:

–  Осторожнее можно, девушка!

–  Нет! Она мне на ногу встала, стерва такая! Ну-ка, убери ногу, я тебе сейчас все волосы повырываю, безмозглая?запрещено цензурой?!
– Не на шутку взбеленилась девушка. Ей, наверное, больно.

Я взглянула на орущую исподлобья. Ей что, трудно было сказать 'пожалуйста'? Я ведь ничего не говорила, когда острые края ее долбанных пакетов царапали меня, мешая сосредоточиться на мыслях.

–  Поганка бледная!
– Выдала мне в лицо девушка и с трудом все же вырвала свое копыто. При этом автобус шатнуло, и она успешно врезалась в бабушку-одуванчика, которая собиралась выходить.

–  Ах ты дура, чуть не отдавила старые кости!
– Заорала неожиданно басом бабуля.
– Курица драная!

–  На себя посмотри, старуха!
– Еще больше разозлилась обладательница белых волос.
– Старая карга!

На это ее заявление возмутилось пол-автобуса - ехать все равно было скучно, да и дождь на улице мешал хорошему обозрению в окнах - а ведь смотреть в них или на экраны своих мобильников было и есть двумя главными развлечениями пассажиров. Скандал - тоже хорошее времяпровождение в общественном транспорте.

Люди начали ругаться с девушкой, и она не выдержала напора.

Как только двери автобуса распахнулись, блондинка с пакетами вырвалась на свободу с выкриком:

–  Ненавижу брюнеток, тупые твари! Все из-за тебя! Автобус дураков!

Пассажиры грохнули. Кондуктор, похрюкивая, бросила в догонку:

–  Неча тебе ездить тады на таком авто, дура пакеточная! Хорошим людям настроение портить! Автобус дураков - вишь ты.

–  Хорошо, что не корабль, - сказал кто-то начитанный.

–  Что еще за корабль?
– Захотелось тут же знать его соседям, и в следующие двадцать минут половина пассажиров могла послушать развернутую лекцию, посвященную поэме Себастьяна Бранта, известную тем, что в далекое средневековье она обличала пороки общества…

Домой я пошла далеко не сразу - дождь уже кончился, и я, мокрая, купив шоколадку и газировку, ту самую, которой некоторые моют унитазы и кастрюли, села на сухую лавочку под навесом, размышляя, размышляя, размышляя… Ни к чему толковому я не пришла, только лишь еще больше попортила себе нервы.

–  Катрина!
– Оторвал меня от собственных мыслей знакомый голос Томаса. Он, точно такой же мокрый, как я, возвращался домой - вероятно, тоже попал под дождь. Ну, просто не почтенный глава какого-никакого семейства, а незнамо кто: с растрепанными и очень уж обросшими спутанными волосами, в мрачной футболке, на которой зловеще алело название одной известной метал-группы, с рюкзаком за плечами, в модных кедах, в черных джинсах с рванными коленками. Все думают, что это специальная дизайнерская, так сказать, задумка, но на самом деле все порвалось само собой. Леша по этому поводу даже шутил, что у его старшего брата волшебные коленки - рвут все, что угодно - они, вероятно, из титана, а сам Томас - киборг, у которого микросхемы, заменяющие мозг, вышли из строя, поэтому он "отмороженный".

–  Я отмороженный?
– Возмущался пап не далее, как пару недель назад.

–  Нет, моя рука. Естественно, ты. Иначе, стал бы ты рисовать всякую фигню типа "Дружбы народов" или вашего любимого Чуни!
– Никогда не питал особенно теплых чувств к семейному тотему дядя.

–  Что ты имеешь против Чуньки?
– Удивилась тогда сестра.

–  Все. Его дурной вид портит всю прихожую!
– Категорично сказал Алексей.

–  Чуня покарает тебя за это, - хмыкнула Нелли.

–  Или я его сам сожгу, - мстительно заявил Леша, считающий, что идиота-тотема и отпрыска ядерного взрыва по совместительству, в семье любят больше, чем его, шеф-повара и модельера в одном прекрасном лице.

–  Привет, - кивнула я папе, а он присел ко мне на лавочку, весело посвистывая.
– Ты откуда?

–  Из мастерской иду, а ты откуда?

–  Из университета, папа! У меня же был экзамен!
– Возмутилась я.
– Почему все нормальные родители знают, что у их детей был экзамен, а ты нет!

–  А я ненормальный родитель, - обескураживающее улыбнулся Томас и зачем-то потрепал меня по челке, как маленькую.

–  Вот я и вижу. Ты это же самое заявил во втором классе, когда в школе был утренник и учительница сказала придти в карнавальных костюмах, - обиженно отозвалась я, припоминая случай столетней давности. Учительница от моего наряда чуть не упала в обморок.

–  Не помню такого, Катенька, - вновь улыбнулся родитель.
– А на что экзамен сдала?

–  На "три", - не стала вдаваться я в подробности.
– Очень странно, что не помнишь! Весьма! Ты нарядил меня Авангардным Барсуком!
– Не выдержав, заорала я. О, да, кое-кто не мог одеть дочку Принцессой, Снежинкой или, на худой конец, Мышонком - это слишком обычно, а, значит, совсем неавангардно.

–  Ах, это!
– Засмеялся папа, - это я помню - мы так долго вшестером делали этот костюм. Краб еще забавно умудрился пришить конец своего рукава к твоему комбинизончику. Его кривые руки всегда были в деле!

Я мрачно посмотрела на родственника. На Краба мне было, честно сказать, фиолетово, а вот то, как мне было неуютно на Новом году во втором классе, до сих пор вспоминается в негативном свете. Только подумайте - все девочки были маленькими красавицами, а я - Барсуком! Кроваво-красным Барсуком с двухметровым хвостом, на котором чернели китайские иероглифы, в огромной маске, злобно светившейся мрачными багровыми глазами, над которыми не угрожающе были сдвинуты две белоснежные брови, и только лишь черненькие лакированные сапожки были нормальными… Дети меня шугались, честно сказать, а учительница сказала папе, что он ненормальный родитель. Он обнял ее за плечи и подтвердил с улыбкой эти слова. А потом пригласил бедную преподавательницу в "какой-нибудь буржуйский ресторанчик", смутив женщину еще больше!