Музыкантша

Старухи во дворе заметили перемену в поведении Вовочки и дорогие наряды Анжелы. Соединив вместе две половинки яблока, они начали кое о чём догадываться и недобро косились на Раису. «Неспроста Райка сироту в дом взяла, ох неспроста!» — бабки качали головами. — Вертеп у них там, чистый вертеп! Разврат и срам! Ишь, как девчонку-то расфуфырила, точно королеву! А за что, спрашивается, ей лишние деньги на сироту тратить? То-то и оно, есть за что, значит… И дебил-то её довольный ходит, как кот после случки, купила девку, дьявольское отродье». Одна из бабок, самая старая, Аграфена, как-то схватила Анжелу за руку:

— Постой, милая! Как живётся-то тебе у Раисы? Не обижает? Ты скажи, если что не так, так мы всем домом к участковому пойдём! Уж мы-то тебя из этого развратного вертепа вырвем!

Анжела удивлённо уставилась на воинственную старушку, потом осторожно высвободила свою руку из её цепких пальцев и процедила сквозь зубы:

— О чём это вы, бабушка? Мы хорошо живём. А вам не стоит совать свой нос, куда не следует. Или у вас своих забот мало? Внучек вон ваш, Димка, каждый день на рогах приходит, за ним лучше следите…

Бабка Аграфена оторопело выслушала отповедь Анжелы, которую считала скромницей из скромниц, поджала губы и уселась на скамейку, скрестив руки на груди. Другие старухи хихикали, довольные позором своей не в меру шустрой товарки. Аграфена сидела пунцовая. Когда Анжела скрылась в подъезде, она прошипела ей вслед:

— И эта туда же, такую же, значит, откопала стерва Райка… А посмотришь, так прямо ангелок…

Баба Маня ткнула её локтем в бок.

— Да ладно тебе народ баламутить. Твоё ли дело? И то правда, что девчонка сказала… Димку твоего того и гляди с работы попрут, а ты к людям лезешь со своими придумками. Неужто за ноги кого держала?

Аграфена вскочила со скамейки, как молодая, и кинулась в подъезд. Через пару минут, благо Аграфена жила на первом этаже, до сидящих на скамейке донёсся истошный крик Аграфены, сопровождаемый трёхэтажным матом.

Баба Маня усмехнулась.

— Достанется Димке теперь. Ох, и не завидую я ему! Аграфена-то в гневе крута!

Старушки рассмеялись.

С тех пор разговоры во дворе затихли, а вскоре для сплетен был избран другой объект.

Как-то Раиса, испытывающая в последнее время нешуточные головные боли, решилась на серьёзный разговор с Анжелой.

— Анжелочка, послушай меня… Что-то нездоровится мне в последнее время, переутомилась, что ли? Сердце жмёт, и воздуха будто не хватает…

— Вы к врачу сходите.

— Схожу, конечно, как с работой разгребусь немного. Заказы один за другим идут, упускать не хотелось бы… Деньги там приличные платят. Что ж, люди богатые, могут позволить. Но я не об этом поговорить хотела. Я подумала тут на досуге — завещание напишу. На тебя. Но с одним условием, что Вовочку моего не бросишь. Если со мной что случится, пропадёт он совсем… даже представить страшно, что с ним тогда будет… и думать-то об этом боюсь!

— Да что вы, Раиса Леонидовна! Вы молодая ещё…

— Ну, молодая, не молодая, все под Богом ходим. Это же я так, на всякий случай. Разве мне помирать охота, глупышка? Но мне спокойнее так будет. Что б ты знала, что не зря страдаешь.

— Я не страдаю. А Вовочку я не оставлю, не бойтесь.

— Вот спасибо тебе! Я знаю, ты слово сдержишь. Я тебе верю.

Раиса не сказала Анжеле, что она уже сходила к врачу, и перспективы у неё не самые радужные. Конечно, о том, чтобы заводить похоронные разговоры, речь не шла, но доктор посоветовал ей не надрываться на работе, побольше отдыхать. Но какой уж тут отдых? Заказы сыпались один за другим, как из рога изобилия. Сейчас откажешься, потом пожалеешь. Не каждый раз вот так везёт на заработки.

Не откладывая дело в долгий ящик, Раиса сходила к нотариусу и оформила завещание, велев вскрыть его в день её смерти. Завещание осталось у нотариуса в сейфе дожидаться своего часа.

Это было лето того самого года, когда Анжела окончила школу и поступила на первый курс консерватории. Хотя талант Анжелы ни у кого не вызывал сомнений, Раисе всё же пришлось дать взятку, чтобы результат был гарантирован. В конце концов, как объяснили ей добрые люди, решение приёмной комиссии может зависеть не от таланта абитуриента, а от размера вознаграждения. В случае Анжелы, уверили её, вознаграждение является чисто символическим. Конечно, если у Раисы совсем нет денег… тогда они всё равно сделают всё возможное, чтобы такая талантливая девушка поступила, но… неожиданности возможны везде. Раиса хотела исключить эти самые неожиданности и потому отдала деньги. А уже в конце августа Анжела могла увидеть свою фамилию в списках принятых на первый курс. Она ликовала. По этому случаю они с Раисой и Вовочкой устроили праздничный ужин с шампанским. Вовочка, видя радостные лица матери и Анжелы, тоже смеялся и хлопал в ладоши, чем донельзя растрогал Раису. Она расплакалась прямо за столом, шмыгая и поминутно вытирая платком глаза и нос. От шампанского у Анжелы зашумело в голове и её разобрало веселье. Она сыграла Раисе и Вовочке незатейливую мелодию на скрипке, а потом, внезапно почувствовав усталость, ушла спать.

Осенью у Раисы было много работы на стройке. Сдавался дом, поджимали сроки, и Раисе часто приходилось трудиться допоздна. Она методично штукатурила стены — Раиса не терпела халтуры, потом распахивала настежь окно и садилась на подоконник покурить. Это своё увлечение Раиса тщательно скрывала от Анжелы и сына. Но тайком от всех очень любила расслабиться вечерком, сидя с сигаретой на подоконнике в пустой квартире. В такие минуты ей казалось, что вся жизнь у неё ещё впереди, и многое можно успеть сделать. Она ещё вполне способна встретить мужчину своей мечты и зажить с ним счастливо и без забот. За Вовочкой будет присматривать Анжела, а она будет их навещать часто-часто. А в выходные они все вместе будут ездить на дачу, где Раиса собиралась выращивать овощи. Дача была её тайной и давно лелеемой мечтой, увы, трудноосуществимой. Погружённая в такие мысли, Раиса выпускала дым в воздух, наслаждаясь терпким вкусом сигареты. Она смотрела, как дым растворяется в воздухе, и с горечью думала, что вот так же бесследно растворяются в небытии её мечты о нормальной человеческой жизни. Раиса уже хотела затушить сигарету, как услышала шорох в коридоре. Она вздрогнула и повернула голову в сторону двери. Что-то огромное и чёрное надвигалось на неё, растопырив конечности. От страха и неожиданности Раиса вскрикнула, не удержала равновесие и рухнула вниз с высоты двенадцатого этажа. Последнее, что она увидела, был стремительно приближающийся чёрный в блестящих лужах асфальт…

Её нашли только утром пришедшие на стройку рабочие. Бабы из её бригады удручённо качали головами — смерть подруги произвела на них угнетающее впечатление. Прораб был вне себя от ужаса. Смерть на строительной площадке не сулила лично ему ничего хорошего. Бабы перешёптывались:

— Бедная Райка! Рвалась баба, как могла… Заработалась…

— Да что уж там случилось?

— Кто ж знает? Сорвалась…

— Может, нарочно?

— Глупости не говори, сын у неё больной.

— Вот именно, что больной… Замучилась она с ним.

— Да вроде в последнее время наладилось у неё всё. Довольная ходила, повеселела.

— Да что вы, бабы! И охота вам языки чесать?! — цыкнула на женщинмогучая бригадирша. — Несчастный случай это. На подоконнике любила сидеть Раиса, царствие ей небесное! Курить, мечтать… Вот и домечталась.

— Может, напугал кто?

— Может, и напугал… Дверь закрыть забыла, вот бродяга и забрёл, свет в окошке увидев. Теперь разве узнаешь? В пустых домах-то бомжи ночевать любят.

— Ну, всё, разошлись! — Прораб обречённо махнул рукой в сторону женщин. — Работу никто не отменял. Без вас разберутся.

Женщины поплелись на работу, многозначительно переглядываясь и жалея прораба в глубине души.

После обеда бригадирша начала собирать деньги на похороны.

Похороны прошли спокойно. Увидев мать в гробу, Вовочка долго смотрел на неё, потом погладил по руке и заплакал. На кладбище он испуганно жался к Анжеле, и та всё время гладила его по голове, чтобы он не боялся. Отец Вовочки, бывший муж Раисы, на похороны не явился, предпочитая откупиться деньгами. Ввиду полной беспомощности членов Раисиной семьи, организацию похорон взяли на себя женщины из её бригады. Гроб с телом усопшей опустили в заранее приготовленную яму и быстро забросали землёй — шёл дождь, и мокнуть никому не особенно хотелось. Скромные поминки справили в кафе, а потом разошлись каждый по своим делам. Анжела и Вовочка вернулись в пустую квартиру. Вовочка выглядел тихим и немного пришибленным, Анжела позволила себе заплакать. Она по-своему привязалась к Раисе и даже почти полюбила её, хотя по-настоящему близких отношений у них так и не установилось из-за скрытности Анжелы и её тяготению к одиночеству. Ночью Анжела ворочалась с боку на бок, пребывая то ли в полусне, то ли в полуяви. Ей чудился её давний знакомый в бейсболке и рваных джинсах. Он противно улыбался, пристально глядя на Анжелу, а потом исчез в пустом дверном проёме. Когда он ушёл, Анжела увидела открытое настежь окно, которое так хлопало створкой, что ей казалось, будто бы в голове у неё ударяют в набат. Она в ужасе проснулась, покрытая с ног до головы липким холодным потом, и пошла в ванну, чтобы смыть с себя весь этот кошмар, который, казалось, приклеился к ней намертво. После ванны она забралась в постель к Вовочке, и они проспали до самого утра, обнявшись. Вовочка тихо всхлипывал во сне, и Анжела с удивлением поняла, что он тоже плакал всю ночь, не в силах заснуть. В этот миг он показался ей почти нормальным; просто подчиняясь неведомой сильной воле, он внедрился в её жизнь, чтобы сыграть там такую неприглядную роль. Но Анжела раскрыла замысел, и теперь притворяться не было никакого смысла. Более того, она даже испугалась такого поворота событий. Вовочка был теперь её единственным родственником и единственной привязанностью.