Мы дрались с «Тиграми»
Шрифт:
Попробовав, лениво и безрезультатно, на нас наступать, венгры стали целыми подразделениями сдаваться в плен: идут к нам строем, с оружием, во главе офицер. У нас уже и сопровождать их в свой тыл некому, а они все переходят и переходят нейтралку. Вот идет очередной взвод венгров. Морозов сам выскакивает в окно и бежит к ним навстречу. Грубо отбирает автомат у офицера. Тот оскорблен, дает команду, солдаты окружают Морозова, хватают за руки, и все вместе ведут пленного комбата к себе в деревню. Я не растерялся: положил четыре снаряда перед венграми. Мощные разрывы бросили их на землю. Они поняли, что путь к себе им прегражден. Вскочили, построились, и уже Морозов ведет их в свой плен.
Разоружив и передав венгров своему конвойному, Морозов, бледный, как лист бумаги, вскочил обратно ко мне в'окно и повалился без чувств на тахту.
Когда пришел в себя, крепко выругался и сказал:
— Ничего себе — в конце войны попасть в плен! Спасибо тебе, что выручил!
Девочка
Итак, германское наступление на советские войска в районе озера Балатон было остановлено. 16 марта мы перешли в наступление западнее Будапешта. С боями захватили города Бокод, Дад, Коч, Моча. Город Коч знаменит тем, что там впервые в мире появились кучера — ездовые, которые сидят на скамеечках в передке повозки.
Стоят слева:замполит Карпов, начштаба Советов, начсвязи Левин.
Сидят: рядовой Рыжков, помначштаба Медведев, комсорг Одинцов, бывший замполит Захаров . Лежат:связистка Райкова, фельдшер Матвеев
Сидят слева:прокурор дивизии, начштаба Шлямин, командир Рогоза, замполит Устинов, парторг Аржатский.
Стоят:помначштаба Кочелаба, командиры дивизионов: Михин, Выскребенцев, Ярышкин
То, о чем я хочу рассказать, случилось где-то между городками Дад и Коч, западнее Дуная. Стоял март сорок пятого. Было уже по-весеннему тепло, но дожди шли прохладные. Мы наступали вдоль магистрали, идущей на север. Слева от дороги стоял одинокий фермерский домик с дворовыми постройками. Немцы отступали стремительно; вслед за ними, не останавливаясь, быстро бежали и мы. Пробежали и мимо этого домика. Но через пару километров немцы заскочили в заранее оборудованные окопы и встретили нас огнем. Мы вынуждены были остановиться и залечь. Я приказал по телефону подтянуть поближе к нам все три батареи своего дивизиона. Гаубичная батарея остановилась как раз возле упомянутого мною домика. Там же расположился мой штаб с тылами и кухней. По всему было видно, что до следующего утра мы никуда не двинемся, нет у нас сил, чтобы сбить немцев.
Звонит старшина Макуха:
— Где ставить кухню управления дивизиона?
Я посоветовал укрыть кухню от дождя в том самом домике.
— В домике находиться невозможно, — отвечает старшина, — тут в сенях и комнатах полно обезображенных трупов.
— Убери их и занимай помещения! Что ты, впервые убитых видишь?!
— Я лучше под дождем, в затишке у задней стенки дома притулю кухню, а трупы трогать не буду. Вы не представляете, что тут делается.
Обстановка у нас на передовой окончательно прояснилась: немцы на ночь глядя дальше отступать не собирались — придется и нам с пехотой окапываться где залегли. Я решил сбегать в свои тылы посмотреть, что же это за трупы такие, что бывалый старшина боится их касаться. Явно какая-то диковина стряслась, да и старшину надо приструнить.