Мы – ищем! Прорыв. Часть вторая

Услышав лязг стыковки, девочка доковыляла до медотсека и принялась будить брата. Ей бы и самой лечь в медкапсулу, осколок обшивки ушиб колено так, что теперь она едва ковыляла, но капсула на отцовском корабле имелась всего одна. Благо в отсеке была атмосфера, и девочка смогла упаковать плачущего от боли мальчика в скафандр.

За ними пришла молодая женщина, судя по голосу, вот только похожий на морду какого-то животного шлем ее странного скафандра был непрозрачным, так что понять, как она выглядит, оказалось невозможно. Она не чинясь подняла всхлипывающего Вика на руки, усыпила его при помощи переносной аптечки, погладила Лейту по шлему и жестом позвала за собой. Девочка подхватила сумку, в которую сложила все ценное, доставшееся от родителей, окинула последним взглядом разгромленную рубку «Дарака Майкабо», в которой стараниями мамы раньше всегда царила стерильная чистота, тяжело вздохнула и пошла за спасительницей, в глубине души понимая, что ее жизнь необратимо меняется. Что ждать впереди Лейта не знала, и ей было очень страшно.

Незнакомка привела детей в старый туаранский челнок, герб на внутренней переборке четко говорил о принадлежности того империи. Видимо, кораблик нашли на одном из погибших кораблей, никаким иным образом он не мог оказаться в частных руках – Туарана не продавала своих кораблей за пределы страны, даже внутрисистемников. Империя вообще отстояла несколько в стороне от остального Единения, живя своей жизнью и не особо обращая внимания на других. Если к ней не лезли. В последнем случае туаранцы быстро давали понять агрессору, что он ошибся, тронув их.

Краем глаза Лейта заметила на навигационном экране, как непонятно откуда взявшийся инженерный крейсер подцепил транспортник ее родителей на внешние захваты, куда-то увозя, и сглотнула слезы. Больше никогда папа не взъерошит ее волосы, приветствуя утром – девочка носила ему в рубку каф и легкий завтрак, который готовила мама на камбузе. И мамы тоже нет. За что, боги? Почему все так несправедливо? Какая сволочь запустила этот поганый слух?!

– Не плачь, дитя, – обратилась к ней женщина. – Все будет хорошо. Не сразу, труда придется приложить немало, но будет. Да, меня зовут Альмия.

– Папы с мамой больше нет… – сквозь слезы выдавила девочка.

– Они живы, пока ты будешь их помнить.

– А что с нами будет, тетя Альмия?

– Пока мы восстанавливаем корабль, поживете с нами, – ответила та. – Потом оставим вас на какой-то станции, скажете, куда отвезти. Или, если захотите, полетите с нами. Но мы очень издалека и вскоре покинем обитаемый космос, уйдя далеко за пределы фронтира. В Единение мы не вернемся никогда, оно нам совершенно не интересно. Так что думайте и решайте.

Издалека? Это откуда же? Лейта попыталась вспомнить самые далекие государства, с которыми сталкивались корабли Единения, но не смогла – космология никогда не входила в перечень ее любимых предметов.

Челнок за два часа пути прилетел к огромному трехкилометровому металлическому шару, вся поверхность которого была усеяна оспинами и кавернами от взрывов. Девочка никогда не слышала о таких больших кораблях – это же монстр какой-то! И его восстанавливают эти странные мусорщики? А они странные, это Лейта поняла почти сразу, поскольку у папы было много знакомых этой профессии. И всем главное было найти то, что можно продать подороже, да хорошо погулять. Или накопить на безбедную старость. Новые же знакомые хотят чего-то совсем другого.

На корабле тетя Альмия уложила Вика в медкапсулу, пусть немного устаревшую, зато полностью заправленную, в отличие от капсулы на «Дараке», где половины медикаментов не хватало. А потом поселила девочку в двухкомнатной офицерской каюте с отдельным санблоком. Непривычная роскошь! После чего отвела в столовую и накормила, позволив выбрать в пищевом синтезаторе все, что Лейта захотела. Только попросила не слишком увлекаться сладким – вредно.

Как выяснилось, система жизнеобеспечения работала только в одном из самых малых отсеков огромного корабля, его, похоже, совсем недавно начали восстанавливать, не больше, чем пару-тройку месяцев назад. Судя по первому впечатлению, отнеслись к ним с Виком по-человечески и в рабство продавать не собираются. Благодарение богам, коли так!

Тяжелый день заставил Лейту клевать носом, и вскоре она уснула. А Альмия вздохнула – появление детей оказалось для аарн очень некстати, но не помочь им было невозможно, никакая выгода не могла превышать ценность детских жизней. Вопрос только: что они выберут? Почему-то ей казалось, что брат с сестрой не захотят возвращаться в Единение – слишком звериные там законы и обычаи. Особенно после того, как поймут, что среди аарн царят совершенно иные взаимоотношения, и каждый каждому не волк, а товарищ и брат. А падающего поддержат вместо того, чтобы подтолкнуть.

– Все, никаких следов появления кораблей в системе не осталось, – сообщил Сайди, закончив сбор обломков. – Но будь наготове, могут прилететь особо настойчивые гости, придется убирать их твоим способом. Я насторожил еще несколько десятков зондов, наших зондов, они обнаружат любого вторженца, как бы он ни скрывался.

Альмия скривилась – она очень не любила отправлять в неизвестность корабли и разумных, но понимала, что если понадобится, сделает это. Им нужен спокойный год, может, два, чтобы завершить сборку корабля и навсегда покинуть эту вселенную, будь она неладна. Не цивилизация, а адская клоака какая-то. Апофеоз либертарианства. Никаких социальных гарантий, каждый исключительно за себя, подлость и жестокость возведены в ранг добродетели. Кошмар, да и только! Пусть местные жители остаются вариться в собственном котле, они сами выбрали свой путь. Вот пусть теперь сами за него и отвечают. Орден сюда не полезет, разве что обнаружит влияние «сверхов». Но те в эту вселенную, похоже, не совались, никаких их следов в истории Единения последних нескольких тысяч лет замечено не было. Они бы не потерпели наличия относительно развитого общества, стремясь затолкать разумных в землянки и заставить молиться себе, любимым.

– Альмия, двенадцать больших транспортов под завязку набиты пищевыми картриджами! – радостно объявил Дарек, появившись на голоэкране. – Нам хватит клетчатки и на выращивание биокомпов, и на пропитание лет на двести. Так что живем!

– Очень хорошо! – обрадовалась девушка. – А у нас тут проблемы кое-какие.

– Что случилось? – встревожился керси, прижав мохнатые уши к голове.

Получив сжатый эмообраз, повествующий о событиях последних часов, он немного подумал, потом решительно заявил:

– Вот уж не объедят нас двое детей! Ты просканировала их память?

– У девочки, – ответила Альмия. – Она ни в чем не солгала. И согласна, пусть живут с нами, когда будем улетать, спросим не захотят ли остаться. Проблема в том, что дети от скуки начнут искать себе приключений на пятую точку…

– Придется учить, – весело хмыкнул Дарек. – Судя по переданной тобой информации, девочка далеко не глупа. Попробую заинтересовать ее системным анализом. А парня пусть Сайди возьмет и поучит пилотированию, да и прочим легионерским штучкам. Тот обрадуется, что им настоящий десантник занимается. О, Тин-Халет оттащил первый транспортник с пищевыми картриджами к матке и начал выращивание биокомпов! Через месяцок у нас их будет сразу три десятка, на двадцать таких кораблей хватит. Да и большой надо растить, двархов здесь не предвидится, но разумный биокомп способен их заменить.

– Вычислительные мощности вообще лишними не бывают! – поучающе подняв палец, заявила девушка. – А что с гравитационными и маневровыми двигателями?

– Сегодня вечером начнем производить, принтеры вышли в рабочий режим, – заверил керси. – Кстати, когда будем уходить, надо будет все наше оборудование изничтожить в ноль, чтобы местные, если найдут, головы себе не сломали в попытках понять, что это такое.

Альмия весело засмеялась, вспомнив, как пашу воспринимали орденские биотехнологии. Как кто-то из них говорил, где-то она это прочитала, непонятно, что перед тобой – то ли это куча слизи, то ли завод по производству истребителей. Ну да ничего удивительного, чисто технологическая цивилизация обычно уверена, что ее путь развития единственно верный, и теряется, сталкиваясь с теми, кто идет другим путем.