Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)
Шрифт:
— Да это я так… — смутилась неожиданно Ирина. Непонятно почему, но она была уверена, что родится у нее мальчик. Ей почему-то так казалось. И непонятно почему все мальчишки лет до пяти сейчас привлекали ее особое внимание. Своими даже как бы казались.
— Меньше о мертвых думай. Думай больше о себе и других живых — вдруг сказала молчавшая до этого брюнетка.
— Да я понимаю. Но вы же за плату работаете? — сворачивая с неудобной темы спросила Ирка.
— И за зарплату тоже. Но не только. Мы в самом начале всей этой катавасии и без платы работали, нам только патронов подкинули. Понимаешь, есть тут и другие стимулы и поводы. Как бы это объяснить…
— Расскажи ей про своего деда — непонятно выразилась брюнетка.
— Точно — поддержал ее крепыш.
— Ладно — ответил десятник — Значит, слушай. Преамбула: дед
Дед вместе с стрелком выбрались из останков штурмовика и побежали в лес. Следом за ними бежали немецкие солдаты. Наши летчики стреляли из пистолетов, как говорил мой дед — нервы успокаивали. Часа через два, смертельная гонка кончилась, летчикам удалось убежать от погони. Потом долгие три дня скитаний по лесу. К крупным деревням подходить боялись. В конце концов, голод и холод сделали свое дело. Парни решились выйти в небольшую деревеньку, найти еду и уточнить дорогу. Вскоре они вышли на небольшую деревеньку, наполовину сгоревшую.
Жителей там было очень мало. Вечером, ползком пробравшись к крайней избе, постучали в малюсенькое окошко. Появился седой старикан. Взглянув на парней, сказал только одно слово: — «заходите». Зашли в нищую хату. Старикан спросил: "кто такие? Мой дед не стал врать и рассказал всю правду. Все это время, старик молча слушал их. В это время, к странным гостям подошли остальные обитатели избы, женщина с ребенком, дочкой лет 6–8. И только тогда мой дед заметил — обитатели дома очень сильно голодали, это было видно по ним. Потом выяснилось, полицаи забрали всю еду, скот и птиц, даже ту заначку, что спрятали в яме, они нашли и забрали. Половину жителей, у кого родственники воевали в Красной Армии расстреляли. Семья ела корешки, кору и т. п. Вся деревня голодала. Старик (а он воевал еще с японцами в 1904 году) показал летчикам путь обходной, чтобы выйти к своим. Дал им на дорогу две варенные репы (шикарный подарок с их точки зрения). И достал из сортира запрятанную винтовку с горстью патронов. Летчики сердечно поблагодарили и собрались уходить. И тут, к моему деду подходит эта маленькая девчушка и спрашивает:
— Дядя Саша, а ты к Красной Армии пробираешься?
— Да, пробираюсь.
— Долго тебе идти придется.
— Ну а что делать, лапочка? Придется маршировать.
— А как придешь к своим, тебе опять самолет дадут?
— Обязательно дадут, а как же! Я тебя после войны прокачу на самолете.
— Подожди, дядя Саша. Значит вы с дядей Вовой (это стрелок) будете опять немцев бить?
— Получается, да.
— Подождите!
И ребенок побежал в другую комнату. Через минуту подошла сжимая в руках тряпочку. Протянула тоненькие, ослабевшие от голода ручки к деду.
— Возьмите сахарок, вам силы нужны, для своих добраться.
Дед развернул тряпочку, там лежал кусочек сахару. Дед вместе с товарищем смотрели на кусок сахару и на девочку. И практически одновременно отвернули головы в сторону. И вот так, матерые летуны, которые уничтожили не одну сотню немцев, стояли и плакали. Ребенок, пухнувший от голода, отдал им самое дорогое что у него было. САХАРОК! Она берегла его, на всякий случай. Даже ее семья не знала про эту ценность. Уже подходя к калитке, дед сунул незаметно от девочки, в карман хозяина дома этот сахарок.
Амбула: Через два дня летчики были у наших. Они рассказали эту историю сослуживцам. Все были потрясены подвигом ребенка. Дед и его стрелок собрали
все свои деньги и отдали технику с наказом — купить еды, мыла и прочих дефицитных в войну вещей. И вот, буквально через несколько часов к ним стали подходить все его однополчане. Кто-то принес шоколад, кто — то мыла. Собрали два больших мешка. И вот, спустя несколько дней, над этой деревенькой появилось звено штурмовиков под прикрытием истребителей. Штурмовики стали низко кружить над крайним домом. Обитатели избы выбежали на улицу. Дяди Саша и Вова стали махать рукой. Их узнали. С самолета скинули контейнеры с собранными гостинцами. Качнув напоследок крыльями, штурмовики полетели на боевое задание. Потом, еще пару раз летчики наведовались в гости. После войны деревню переселили и следы потерялись.Десятник помолчал. Ирка тоже поняла, что лучше подождать, сам растолкует с чего это он в воспоминания старинные вдарился. И помолчав собеседник и впрямь добавил:
— Понимаешь, нам повезло спасти несколько хороших людей. Да. Без платы. Но если я чего и понял из рассказов деда — так это то, что в дикое время хорошим людям надо помогать. Потому что и они тебе помогут. Да, у нас сейчас все не шибко хорошо. Так ведь с Питером-то тоже все неясно. Вот приедешь ты туда, попадешь под раздачу. У нас уже анклавы успели и передраться и помириться и руководство в общем определилось, а что в Питере? У них ведь тоже анклавов с руководством разным никак не меньше десятка. Тут вообще-то вытанцовывается богатейшая схема — от Полигонного ханства, воюющего с Халифатом Южного рынка и Княжеством Кронштадтским (при постоянных набегах на них на всех Суомалайского ордена Креста и Меча и летящей свастики) и до Федерации Северных республик Петра, Павла и генерала Евстафеева идущих в крестовый поход на неверных. Про синицу и журавля тебе ведь толковали?
Ирка кивнула. Спорить смысла особого не было. Да, в общем этот парень был прав. Черт его знает, что там творится, вокруг Питера. Альба не очень-то распространялся. Но в словах десятника был смысл, люди-то везде одинаковы. А вот роддома — разные. Вдруг Ирке очень захотелось соленого огурца. Взяла печенюшку. Нет. Не то.
— Так что смотри сама. От добра добра не ищут — словно бы подводя итог в разговоре сказал десятник.
— Верно — отозвалась рассеянно Ирина. Потом подумала, что все равно надо узнать — кто и на каких условиях попадает в состав конвоя. Альба толковал, что попасть туда можно торговому человеку с грузом. Груза у нее не было никакого. А вот как конвойные и охранники попадают? Там наверное уже места заняты. Могут, наверное, и не отпустить. Тут особенно-то не походишь просто так. Либо в чистой зоне. Либо в отстойнике, либо в каком-то "Пункте спасения" — но все равно под присмотром. Пока не станет ясно — что да как — не рыпнуться. Да и действительно кидаться очертя голову — неразумно. Ладно, придется погодить, благо время еще позволяет. Есть еще время…
Лейтенантик из Некролаборатории пробирается ко мне. Я поневоле вздрагиваю, почему-то мне показалось на минуту, что сейчас он начнет канючить, как до того инженеры, только пенять начнет о потерянных морфах. Да, пультики я ведь намочил сдуру, тоже проторя с потерей. Все плохо! Но лейтенантик вместо этого очень вежливо, но непреклонно просит меня изложить в ближайшем будущем мои соображения на тему того, что я предполагаю в плане дальнейших действий удравших морфов. Мне остается только удивиться — ничего я не предполагаю, чужая душа потемки, тем более мертвая душа. Можно подумать, что мы с Мутабором росли вместе и я его знаю как себя самого. Как бы не так. Я еще мог что-то предполагать раньше, пока был жив его прошлый хозяин, а теперь, да еще если правда про сколоченную Мутабором стаю шустеров… Или можно сказать банду? Или племя? Да все что угодно может быть, это вообще уже дебри начиаются психологические…
— Они учатся. И гораздо быстрее, чем нам бы хотелось. Очень хорошо учатся — вздохнув, говорит лейтенантик.
— Мы тоже учимся — возражаю я ему.
— Да. Только и тут все куда не просто. Будете с рапортом у нас в гостях, потолкуйте с аналитиками из группы прогнозирования.
— Ого у вас разрастаются штаты — удивляюсь я разбуханию Некролаборатории.
— Бросьте, это ваш толстый протеже-биолог с лаборантом. Просто надо же полезного сотрудника красиво охарактеризовать. Вот его теперь так и называют, хотя вполне возможно, что и впрямь придется отдел расширять…