Мы не сеем колючек

— Я звал Хамди, да он не пошел.

— Не считаю нужным. Еще что-нибудь напутают… Лучше подождать официального сообщения.

— Попить бы, Хамди. Горло пересохло, — попросил Салах.

— Вон кувшин — возьми и пей.

— Ну-у, воду глотать… Чего-нибудь вкусненького бы…

— По какому поводу? — осведомился Талаат.

— По случаю помолвки Сейиды.

— Давно уже состоялась, — отозвался Хамди.

— Тогда за наш успех!

— Пока еще ничего не известно.

В наступившей тишине раздался отдаленный выкрик газетчика:

— Официальная информация! Номера учеников!

Вскоре продавец поравнялся с калиткой, получил пиастр, и приятели углубились в изучение номеров.

В доме воцарилось гробовое молчание, даже машинка перестала стучать. Самиха молилась. Сейида вышла на веранду и подошла к ребятам, которые жадно пробегали глазами газетные строки.

— А вот и мой номер! — радостно воскликнул Салах.

— И мой! И мой! — друг за другом закричали Талаат и Рауф. — Слава Аллаху, все здесь!

— И господин Хамди выдержал? — робко осведомилась Сейида.

Салах посмотрел на девушку, возбужденную и такую красивую в новом платье:

— Все выдержали, красавица наша!

— Брось, старик! Она теперь невеста… — остановил его Рауф.

Приятели пошли поздравить хозяйку с успехом сына. Фатьма хотела угостить обрадованных друзей, но ребята спешили сообщить новость родным. Едва они ушли, растроганная мать заплакала и прижала сына к груди; расцеловав брата, Самиха спросила:

— Что же мне от тебя потребовать, счастливчик?

— Чего хочешь!

— Своди меня в кино. Хочу посмотреть «Белую розу» — там Абдель Ваххаба играет.

— И только? Да я тебя каждый день в кино буду водить!

Тут он заметил Сейиду и обратился к ней:

— А ты что прикажешь?

Если бы она могла сказать ему правду! Что бы он сделал? Поднял ее на смех? Назвал сумасшедшей? Какой смысл над этим задумываться — ведь она все равно выходит замуж за Алляма.

Проглотив комок, подкативший к горлу, девушка тихо произнесла:

— Приходи ко мне на свадьбу.

— Обязательно приду, как же иначе!

Глава 26

У поворота на Род эль-Фараг приютился неприметный маленький закоулок. Мальчишки целыми днями гоняли здесь мяч, а девчонки прыгали через веревочку. По обочинам текла грязная вода, то и дело попадались кучи отбросов и мусора. Перед домом, в котором предстояло теперь жить Сейиде, росла финиковая пальма. С наступлением лета, когда только-только появлялись гроздья нежно-зеленых плодов, начинались сражения между ребятишками и матерью Алляма — Умм Мансур, «перезрелым фиником», как прозвали ее мальчишки. Эта война занимала старуху больше всего на свете.

Настал час, когда Аллям должен был привести в дом Сейиду, которую его мать упорно продолжала называть служанкой — пусть сын и невестка не забывают, на какое унижение пришлось пойти из-за них семейству.

Над дверью повесили гирлянду из электрических лампочек. Хозяйка дома категорически отказывалась от нее до тех пор, пока не уверилась, что иллюминация не будет стоить ей ни миллима — лампочки были подарком электрика Айяда. А поскольку никто не догадался подарить традиционный цветной фонарь, ленты и флаги, то этим и ограничились — не тратиться же на свадьбу, затеянную без совета родственников и даже прямо против их желания. Что скрывать, не о такой невесте мечтала Умм Мансур — это должна была быть достойная женщина и, разумеется, с состоянием, пусть небольшим, но достаточным, чтобы помочь семье выбиться из нужды.

Однако, так или иначе, свадьба состоялась. Помогли друзья, знакомые, да и просто соседи по кварталу, которые не хотели упустить редкую возможность повеселиться.

Дом светился огнями, шумная орава мальчишек и девчонок шныряла вокруг в ожидании приезда невесты. Таксист Али Борм поехал за ней в машине, украшенной цветами акации. Наконец свадебный экипаж подкатил к дому.

Али Борм выскочил из машины, распахнул дверцу и весело пригласил:

— Вылезай, проказница!

Сейида осторожно и неумело, боясь за свое новое платье, поставила ногу на подножку.

Али подмигнул официанту Киру и притворно вздохнул:

— Не получится из тебя госпожи!

Но официант не поддержал шутки:

— Разве скажешь, что она служанка?! — И, с восхищением глядя на Сейиду, повернулся к Алляму. — Повезло тебе, приятель! Не хочешь, а позавидуешь!

Дружки Алляма с усмешками поздравляли жениха и бесцеремонно разглядывали невесту. «Словно овцу на базаре!» — невольно подумалось Сейиде.

В доме, где ее встретили женщины, она не увидела почти ни одной знакомой, кроме свекрови, ее дочери Наимы и Тафиды, жены Мансура. Какие-то старухи, с той же бесцеремонностью, что и парни у входа, сверлили Сейиду глазами, рассыпаясь в лицемерных восхищениях и пожеланиях счастья.

Тут же стояла стайка девчонок, которые тянулись на цыпочках, стараясь получше разглядеть невесту.

— Вот эта, что ли? — громко произнесла самая маленькая.

— Тише ты! Разве можно так говорить, — остановила ее подруга постарше.

— А что тут такого? Подумаешь, принцесса!

Сейида вернулась во двор, под тень пальмы. Там были расставлены собранные по соседям стулья и скамейки, на которых расселись гости и родственники Алляма. Толстый Мансур, втиснутый в свою тужурку, которая расстегивалась при малейшем движении, важно восседал посреди двора. Празднично одетый Аллям расхаживал среди гостей, принимая поздравления. — Эй, Санкар! Где лед? — остановил он сына мороженщика.

— Сейчас принесут.

— Без ножа вы меня режете! Ну-ка, беги к отцу, пока он лавку не закрыл. Скажи, что за ним еще половина бруска.

— Значит, придется пить горячий шербет! — заметил таксист. — Когда еще лед принесут, не успеет охладиться…

Но Санкар обернулся в минутку. Умм Мансур приказала дочери наколоть льда и положить в шербет.

Сейида беспомощно оглянулась вокруг, чувствуя себя одинокой и заброшенной среди этой шумной, чуждой ей толпы. Ей было странно, что все эти люди собрались из-за нее. Ведь она никого из них толком не знает! Да, впрочем, и им нет до нее никакого дела: Сейида или кто другая — все равно, лишь бы была причина повеселиться. Очень скоро гости разойдутся и тут же забудут о ней. Ты всегда одинока, Сейида, даже на собственной свадьбе.

Почему же не пришел Хамди? Он ведь обещал… И Самиха… Будь они здесь, Сейида не чувствовала бы себя такой беспомощной и никому не нужной. Все увидели бы, что и у нее есть близкие люди.

До слуха Сейиды уже долетало перешептывание старух:

— А где же родственники невесты?

— Не видать…

— Матери-то у нее нет, но, может, хоть тетка какая-нибудь объявится…

— Откуда?

— Одно слово — подкидыш!

Старые вороны! Взять бы туфлю да нащелкать всем по головам — прости, господи, доведут же до таких мыслей! Но туфлей не туфлей, а поставить их на место не мешало бы… Конечно, это дело свекрови — она должна оборвать подобные разговоры и заступиться за невестку, но по всему видно, что ей самой приятно слушать язвительные словечки.