Мы никогда не расставались

— Будешь снова арестовывать? Ты не оригинален, Смуров, — презрительно усмехнулся Вазген.

— Нет, я тебя просто убью, — сквозь зубы ответил тот и, круто повернувшись, пошел в сторону.

— Что он тебе сказал? — с беспокойством спросила Настя.

Алексей тоже не смог уловить смысл последних, быстро и тихо произнесенных фраз.

— Он угрожал тебе? — спросил он в свою очередь.

— Попробовал бы он мне угрожать, — с наигранной беззаботностью отмахнулся Вазген, — струсил, как всегда, и отчалил. А мы с вами, дорогие мои, ляжем сейчас в дрейф где-нибудь в теплом местечке и пропустим по чарке горючего. Как ты на это смотришь, командир?

— Положительно! Воспользуемся штилем, пока немчура не слетелась. Что скажет главнокомандующий?

— Дозаправку разрешаю, но в умеренных количествах во избежание потери курса и большого крена! — весело откликнулась Настя.

Глава 20

В апреле явственно повеяло весной, ее пленительное дыхание носилось в воздухе, будило в защитниках Дороги жизни радостные надежды и восстанавливало силы. Моряки с нетерпением ждали открытия навигации. Озеро еще было затянуто льдом, но машинам с каждым днем ездить по нему становилось все опаснее. 24 апреля ледовая трасса прекратила свое существование. Наступило время застоя, когда автомашины уже не могли ходить по ледовой дороге, а суда еще не вырвались из зимнего плена. Застывшим в тягостном ожидании кораблям грозила серьезная опасность: их могло затереть подвижкой льда. Офицеры и матросы вышли на лед, вооружившись пешнями и взрывчатками и, в который раз рискуя жизнью, освободили корабли от ледяных оков.

21 мая из Осиновца в Кобону вышел ледокольный буксир «Гидротехник». Почти сутки пробивался он сквозь тяжелые льды, преодолевая нагромождения и торосы; команда использовала взрывчатку там, где это было необходимо, и в результате навигация 1942 года была открыта. Через несколько дней по чистой воде вслед за «Гидротехником» прибыли канонерские лодки «Бира», «Селемджа», «Бурея», «Нора», пять тральщиков и транспорт «Висланди». Они сразу же встали у причалов под погрузку.

28 мая на пирсах Кобоны было особенно многолюдно. Теперь это был хорошо оборудованный порт. Пирсы в ряд протянулись по мелководью в глубину озера на сотни метров. К берегу подвели железнодорожные пути и грунтовую дорогу. На причалах установили грузоподъемные краны.

В этот сияющий весенний день в порту было много судов. Полным ходом шла погрузка продовольствия. Присутствовали командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц, командующий ЛВФ Чероков, офицеры, матросы и речники.

Алексей увидел на причале Вазгена:

— Ты где пропадал? Десять дней не могу тебя найти. Хоть бы жене докладывался.

— Работы много было. Надо было промерить глубины фарватеров и подходы к причалам. Проверяли с гидрографами радиомаяки, створные знаки, выставили буи и вехи. Все маяки объездили и привели в порядок. Видел бы ты Бугровский маяк. Немцы снарядами разворотили верхушку башни вместе с фонарем.

— Восстановили?

— Спрашиваешь! Фрицы озверели, палят почем зря, а матросы сделали свое дело, расчистили завалы и зажгли огонь. Он у немцев теперь как бельмо в глазу — прямо под носом.

Вдруг раздался крик:

— Возду-у-ух!

— Давай на корабль! Отходим, отходим! — крикнул Алексей и побежал к катеру.

Бомбардировщики и истребители — «юнкерсы», «хейнкели» и «мессершмитты», — числом не менее ста, приближались с юга, юго-запада, запада и с севера.

Корабли стали спешно отходить от причалов и приводить в действие зенитные средства. Навстречу серой вражеской армаде взлетела немногочисленная группа И-16. Открыли огонь зенитчики с суши.

Началась адская бомбежка. Большинство кораблей успело вовремя отойти от берега. Они маневрировали и стреляли по самолетам противника. «Сатурн» держался неподалеку от «морского охотника». Командиры видели, как в порту разорвались бомбы — два пирса были разрушены сразу. Берег уже был усеян неподвижными телами. Канлодки «Нора» и «Бира», которые в это время загружались углем и продовольствием, не успели отойти от причалов. На «Нору» напало тринадцать бомбардировщиков, из котельного отделения повалил дым. Корабль все же уцелел, сумел дать задний ход и отойти на рейд к «Селемдже» и «Бурее».

С «Бирой» все обстояло гораздо хуже. Тяжелая канлодка при отходе уткнулась кормой в ряж. Пока пытались оттолкнуться, посыпались бомбы. Корабль получил прямое попадание в артиллерийский погреб и с множеством разрушений сел кормой на мель с креном на левый бок. Зенитная батарея «Биры» успела сбить два самолета до того как бомба попала в корабль и один самолет после. Хвост его с черно-белой свастикой так и остался торчать над водой в прибрежной отмели.

Когда немецкие самолеты улетели, оказалось, что последствия бомбежки ужасны: множество убитых и тяжело раненных матросов, речников и грузчиков на причалах и кораблях, разрушены склады и пирсы, многие суда получили повреждения. Алексей и Вазген снова сошлись на берегу, вместе со своими экипажами помогали переносить раненых на корабли, чтобы отправить в госпиталь.

* * *

Массированные налеты повторились на второй, и на третий день. Установилась солнечная безветренная погода, какая нередко случается в мае, однако природная благодать не сулила ладожцам ничего хорошего. Немецкие самолеты бешено проносились над головами людей, окатывая их дождем бомб и пуль, бомбардировщики прилетали парадным строем «троек», затем один за другим, крутым виражом падая на крыло, пикировали на порты, на корабли в озере и сбрасывали бомбы; летчики ухарски демонстрировали высший пилотаж. Моряки, речники, грузчики гибли каждый день, только корабли как плавали, так и продолжали плавать, эти упрямые непотопляемые лапти, допотопные железные коробки. А то налетят еще нахальные драндулеты — «ишачки», которым тягаться с «мессерами» вроде бы не пристало, ни по скорости, ни по маневренности, и ну наскакивать на великолепных асов, бить их, топить, одним словом — сумасшедшие русские.

Осознав, что массированные налеты не меняют ситуации, немцы сосредоточили в северной части озера корабли, перебросив на Ладогу большие и малые десантные суда типа «зибель», оснащенные внушительной артиллерией, итальянские торпедные катера «MAS» новейшей постройки, транспорты, катера разных типов и минные заградители.

Ладожцы понимали, что враг готовит какую-то крупную операцию. Чтобы собрать данные о силах противника, «морские охотники» подходили близко к берегам, занятым немцами и финнами, вели разведку, огнем прощупывали наличие батарей по берегам, искали и уничтожали фашистские суда.

В августе Вересова вызвали в штаб ОВРа (охраны водного района), который размещался в подвале Новоладожской церкви, и приказали ему подойти к одному из вражеских островов близ Кексгольма и захватить «языка». Для того чтобы благополучно войти в шхеры и выйти из них, ему предложили в сопровождающие офицера-гидрографа, который должен был выступить в роли лоцмана. Алексей мгновенно сориентировался и попросил назначить в этом качестве старшего лейтенанта Арояна.

— Почему именно Арояна? — вежливо спросили его.

— Имею опыт совместного решения боевых задач с этим офицером, — бойко ответил Алексей.

— Еще бы тебе не иметь, — сказал начальник штаба. — Хитрец ты, однако, Вересов. Впрочем, не возражаю. Бери своего Арояна, специалист он отличный, и чтобы кровь из носу, а «языка» нам добыли, хотя вы уж постарайтесь, виртуозы, чтобы обошлось без кровопролития.

Вечером того же дня Настя сидела в землянке, пригорюнившись в тоске по мужу, как вдруг услышала его голос у входа и выбежала наружу: