Мы – одна бригада

И он сам лежал на чьем-то теле. Игнат с ужасом узнал в нем Антонину. Она лежала с открытыми глазами и безжизненно смотрела в потолок. Из-под нее на пол натекла целая лужа крови.

– Падла! – в бешенстве взревел Игнат.

И бросился к Дольцу. В безумном порыве он схватил его за грудки, оторвал от пола и со всей силы приложил головой о стену. Он готов был его убить. Но Дольц и без того был мертв.

Сначала Игната спасла Антонина. Не споткнись он об нее, лежать бы ему сейчас с простреленной головой. Затем его спас Толян. Не попади он в Дольца, тот обязательно добил бы Игната.

Антонина была мертва.

Игнат склонился над телом друга. Толян был жив. Но взгляд его угасал.

– Я кончил этого гада? – тихо спросил он.

– Наглушняк.

– Нормально... – вымученно улыбнулся он. – Помнишь, ты мне «двойку» за стрельбу поставил?.. Ставь «пятерку»...

Конечно же, Игнат помнил тот случай, когда они расстреливали в лесу бутылку. Толян тогда стрелял хуже всех.

– Братан, какая «пятерка», о чем ты говоришь?

– А я говорю, ставь...

– Конечно, сто «пятерок»!

– Мне и одной хватит... Прощай...

Улыбка застыла на его мертвеющих губах, взгляд остекленел. Вне себя от сильнейшего потрясения, Игнат бросился к Антонине. Вдруг она жива... Но, увы, Дольцев не оставил ей ни единого шанса.

Игнат не знал, как этот гад сумел обхитрить Антонину и забраться к ним в квартиру. Не знал и никогда не узнает... Этот гнус заставил Антонину позвонить Игнату, чтобы она позвала его домой. Но она не захотела его подставлять. Потому и сказала Вилли, чтобы Игнат не возвращался. За это она и получила пулю. Видимо, Дольцев решил, что ему нечего терять. Поэтому остался в квартире.

Собаке собачья смерть... Но зачем этот пес забрал с собой на тот свет дорогих Игнату людей?

Игнат склонился над Антониной, бережно обхватил руками ее голову, прижал к своей груди. Волком хотелось выть от тоски. Сейчас он особо остро осознавал, как любил ее. Он очень сильно любил ее. И не представлял, как будет жить без нее...

К нему подошел Лева, молча положил руку на его плечо. Он понимал, что ничем не может утешить друга. Но и без поддержки оставить его не мог.

– Убивать... – тихо сказал Игнат.

– Что? – так же тихо спросил Лева.

– Убивать, говорю, надо... Таких козлов, как Дольцев... Нельзя оставлять их в живых. Нельзя. Потому что они обязательно ударят в спину... Этот ударил... Больно ударил. Очень больно... Надо было его сразу кончать...

Жизнь преподнесла ему суровый урок. Теперь он будет умней. Но зачем ему быть таким умным без Антонины?..

2

Игнат стоял у могилы Толяна. Железное надгробие, железный крест с его фотографией... Толян смотрел на него с фотографии и улыбался. Казалось, он хочет ему что-то сказать. Хочет, но не может. Никогда не сможет...

Ни одной слезы не уронил он над свежей могилой Антонины. Но перед тем как отправиться в Москву, пришел к ней на кладбище, сел на сырую землю и долго сидел, прощаясь с ней. Он извинялся перед ней за то, что не уберег ее, за то, что не может взять ее в столицу, за то, что не сможет осуществить ее мечты. По щеке скатилась скупая слеза...

Гроб с телом Толяна отправили в Москву спецрейсом. Игнат проводил его в последний путь, но только до аэропорта. И только сегодня он мог прийти к нему на кладбище. Вместе с Левой и Вилли. Их было четверо. А теперь снова трое... Кто следующий?

В Москве они уже третий день. Приехали на все готовенькое, потому что до них здесь побывали пацаны из так называемой хозроты. «Завхозы» блестяще справились со своей задачей. Вербанули паренька с московской пропиской, через него сняли несколько хат в одном районе, позаботились о гаражах для машин, даже тайник для оружия подготовили.

С собой Игнат прихватил самых лучших пацанов из своей команды. Пока только десяток бойцов. Но это только начало. Еще три десятка «пехоты» уже готовы отправиться в путь. Но пока Игнату нужно только «гвардейская» ударная бригада. Которая уже на месте. И еще шпионская спецбригада. А Базель со своими спецами в Москве уже третий месяц. Но про них никто не знает. Только Игнат, Лева и Вилли. Даже Юрка, который остался в Прилучье на хозяйстве, может только догадываться о том, куда и зачем подевался Базель.

– Ну спи спокойно, братан, – вздохнув, сказал Игнат.

И направился к выходу. Лева и Вилли потянулись за ним.

На пятачке перед кладбищенскими воротами их уже ждали. На фоне двух черных иномарок и полдюжины крепко накачанных братков стоял и недобро скалился Колыван.

Он сам и его бойцы смотрелись круто. И машины у него супер. Германские «БМВ». У Игната таких тачек не было. Но ущербным он себя из-за этого не чувствовал. И выглядел неслабо. Тело – гранитный монолит, взгляд – многотонный механический пресс. И Лева с Вилли являли собой зрелище не для слабонервных.

Но Колыван их не боялся. Потому что однажды он уже сумел взять над ними верх. И сейчас надеялся повторить свой успех.

Чтобы пройти к своей машине, Игнат должен был миновать его. В обход он, естественно, не пошел. Да и вообще он должен был сойтись с ним лоб в лоб.

– Кого я вижу! – глумливо усмехнулся Колыван.

– Кого хотел видеть, того и увидел, – сказал Игнат. – Ты же не будешь утверждать, что оказался здесь случайно.

– Не буду.

– Хорошо у тебя разведка работает.

– Не жалуюсь... Какого хрена ты в Москве делаешь? – жестко спросил Колыван. – Второе пришествие? Или просто на могилку дружбана заявился?

– И то и другое, – с достоинством авторитетного человека ответил Игнат.

– Смотри, как бы тебя самого здесь не похоронили.

– Ты что, пророк?

– А ты разве этого еще не понял?

– Ты боишься меня, Колыван. Потому и приперся сюда. Воздух впустую сотрясаешь, базары гнилые разводишь...

– Это не гнилые базары, – нахохлился Колыван. – Это реальное предупреждение...

– Что ж, раз уж ты здесь нарисовался, то и я хочу тебя предупредить. Мне чужого не надо. Но своего я тебе отдавать не собираюсь...

– Как это не собираешься, если ты уже все мне отдал.

– Считай, что сдал в аренду. Вернешь все. Можно без процентов...

– Бурлак, тебя чо, на шизу пробило?

– Не отдашь, пеняй на себя. Я все сказал.

– Чхать я на тебя хотел, понял?

– Ты допустил большую ошибку, Колыван. Ты должен был нас тогда добить. Но ты не сделал этого...