Мы остаемся свободными

И в подтверждение его слов коридоры погрузились в темноту. Сквозь стеклянные двери Эмма с удивлением увидела, какими темными бывают повороты и закутки, как мгновенно поглощает мрак весь Третий уровень. Только в рубке зажглось аварийное освещение – небольшие круглые лампочки в стенах.

Сонька проворно заскочила внутрь – закрывающиеся двери тихо прошипели за ее спиной. И Эмма вдруг поняла, что незнакомая девочка сейчас осталась в темноте Третьего уровня. Одна в больших коридорах.

Видимо, дети внизу совсем разболтались и кто-то из них решил проникнуть наверх, как в свое время хотел сделать Илья.

– Пойду найду ту девочку, – сказала Эмма. – Жаль, что тут нет фонарика.

– Как нет? У меня есть, остался еще с прошлого раза, когда мы ходили вниз, к ангарам, – тут же подскочил Егор. – Правда, небольшой, но тебе сойдет. Не к фрикам же топаешь. Хотя тут коридоры безопасны, можно и не искать глупую девочку, что забрела невесть куда.

– Нет, Эмма, ты должна ее найти! – тут же взвилась Сонька. – А если бы это я сейчас оказалась в темноте? Я бы так орала, что прибежали бы все пятнадцатые.

– Может, действительно послать пятнадцатых? – спросил Егор.

Колька, полностью погрузившийся в работу, не отреагировал никак.

– Пойду сама. Вдруг ребенок испугался, хотя вроде бы плача не слышно. Свет выключили всего на семь минут. – И Эмма решительно зашагала в темноту, светя себе под ноги фонариком.

– Она в той стороне, где большие такие двери! – крикнула Соня вслед.

Ладно, сейчас будем разбираться, где тут большие двери.

3

Теплая темнота обступила сразу, но Эмма не боялась. Чего тут бояться? Не пятнадцатых же, ставших послушными и верными, после того как Федор перенастроил их программы.

Эмма рассчитывала, что услышит ребенка: ее слух улавливал даже самые осторожные и тихие движения. Поэтому прислушивалась, стараясь уловить всхлипы или крики. Но она успела пройти два поворота, выйти к широкому коридору, ведущему к главным лифтам, прежде чем темнота выдала тихий сердечный стук.

Эмма услышала его, едва ступила на мягкое покрытие, и фонарик высветил еще одного робота-уборщика, застывшего у стены в странной позе – с задранными чистящими щупальцами и возмущенно мигающим диодом на самой верхушке. Этот слабый диод отбрасывал бледный синеватый круг на пол и на стену.

Эмма обошла уборщика и прислушалась. Да, ребенок где-то рядом. Сидит тихонечко и, судя по ровному сердечному стуку, вовсе не боится. Дышит слабо и редко. Может, без сознания?

Эмма заторопилась, но вдруг нахмурилась и замедлила шаги. Она слышала, как бьется сердце – медленно и ровно. Улавливала дыхание – такое слабое и редкое, что казалось нереальным. Но не чувствовала запаха. Вообще. Если ориентироваться на запахи – а Эмма уже давно именно так и делала, – то людей в этих коридорах нет.

На самом деле, если принюхиваться, то любого человека можно найти с закрытыми глазами – просто идти по его запаху. Этот неуловимый след никогда не обманывал, и Эмма даже чувствовала чужое волнение и страх. Адреналин и частое сердцебиение раздражали и нервировали ее саму, словно несли сигнал об опасности.

А тут в полнейшей темноте и тишине билось чье-то сердечко, но ни малейших запахов. Быть такого не может! Вдруг это просто какая-то запись и ее дразнят?

Только кто? О своих способностях Эмма не рассказывала ни одной живой душе. Колька знал лишь про таблетки, что Эмма их принимает. А того, что она улавливала его присутствие по запаху и еле слышным звукам, не знал даже он.

Эмма поняла, что нервничает: ее собственное сердце забилось в ускоренном темпе, вызывая волну тревоги. Опасность – вот о чем кричала интуиция.

Здесь опасно, здесь есть чужак, не издающий запаха!

Эмма повела плечами, вытянула руку с фонариком, стараясь захватить тонким лучом как можно больше пространства. Хотя какой смысл? Она и так знает, что в этом коридоре совсем одна.

Широкий коридор привел к дверям цеха, по-прежнему закрытым. Здесь было пусто и спокойно, лишь где-то рядом находился ребенок – его сердце стучало совсем близко. Эмма даже слышала тихие шаги, осторожные и мягкие. Вот чего, спрашивается, шастать в темноте? Небось удрала со Второго уровня и теперь боится, как бы не влетело. Вот и надеется пересидеть в темноте. Только почему так уверена и спокойна? Не боится? Хотя чего тут бояться…

Эмма пару раз вдохнула и выдохнула, стараясь скинуть напряжение. Стукнула зачем-то в двери цеха, стараясь показать беглянке, что та в темноте не одна, и собралась уже уходить, подумав, что, раз девочка не боится, значит, сама найдет дорогу обратно.

В этот момент до ее руки кто-то дотронулся. Это было так неожиданно, что Эмма подскочила и еле подавила крик ужаса. Оглянулась, рывком навела фонарик.

Совсем рядом стояла невысокая девочка. Обычная, голубоглазая, с длинной светлой челочкой и яркими заколочками по бокам головы. Она смотрела на Эмму спокойно, невозмутимо. Ни грамма эмоций – ни удивления, ни страха. Милый, доверчивый взгляд.

– Не стучи в эту дверь. Они услышат и захотят выйти.

Эмму пробила дрожь. От этого тоненького голоска, от доверчивого ласкового взгляда, от тонких, теплых пальцев, все еще державших ее за руку.

– Кто они? – пробормотала Эмма, отступая назад.

– Те, кто там, за дверью. Вдруг услышат и нападут. – Голос незнакомки оставался таким же спокойным. Лишь в глазах мелькнула милая улыбка.

После этих слов спало всякое оцепенение и напряженность. Все встало на свои места. Девочка думала, что за дверью фрики, потому и старалась сидеть тихо и не шуметь, чтобы не привлечь внимания.

– Что ты тут делаешь? – Эмма постаралась придать своему голосу как можно больше строгости. – Детям запрещен вход на этот уровень.

– А Соня? Ей же можно?

– Соня под моим присмотром. Она моя сестра. А тебе пора вниз, и сейчас же. Как тебя зовут?

– Женя. Моя имя Женя.

– Вот и отлично, Женя. Сейчас включат свет, и я отправлю тебя вниз, к остальным детям. Ты поняла?

– Я поняла. – И Женя улыбнулась с самым невинным видом.

– Тогда пошли.

Эмма взяла Женю за руку и решительно зашагала в сторону капитанской рубки. Вспыхнул свет, залил все ярким сиянием, заставив слегка зажмуриться.

Женя по-прежнему шла рядышком, спокойно и уверенно. Даже не вздрогнула. И тут Эмму снова пронзило странное ощущение. Она даже замедлила шаги.

От Жени не пахло человеком, вот что! Вообще не пахло живым существом, хотя ее плоть и кровь были вполне настоящие, по крайней мере так казалось. Ровно стучало сердце, легкие забирали воздух с одинаковыми промежутками. Вроде бы и девочка, но какая-то…

Какая-то ненастоящая, что ли.

Женя оглянулась, снова улыбнулась – глаза стали добрыми и милыми. На щеках обозначились ямочки.