«Мы от рода русского…»
Шрифт:
Особо выделялась таинственная фигура анепсия, как называли этого человека греки, причем указали, что он является родственником Ольги. В списке посольства он идет на втором месте после Ольги.
По мнению советских византинистов, всего вместе с Ольгой прибыло в Византию около тысячи человек, считая охрану, корабельщиков, челядь и т. д. Состав посольства, его количество, участие в нем главы киевского правительства указывали на его исключительные цели.
И вот этот огромный флот явился в виду Константинополя во всем своем великолепии.
Однако дальше дело застопорилось. Уже впоследствии, возвратившись к себе «а родину и принимая там греческих послов, которые явились в Киев с просьбой о военной помощи со стороны Руси, Ольга, по словам летописца, бросила
Первый прием княгини у императора состоялся 9 сентября, когда обычно русские карааэны уже собирались в обратный путь. А это значит, что княгиня простояла «в Суду* около двух с половиной месяцев. Конечно, нет оснований считать, что Ольга и ее штат находились все это время на кораблях, В этом не было необходимости. На берегу имелось подворье святого Маманта, и Ольга могла ожидать приема там, а слова насчет того, что она стояла «в Суду», надо понимать чисто условно. И все же два с лишним месяца русская влиятельная особа, прибывшая во главе столь пышного посольства, должна была ждать. Чего? И почему это ожидание вызвало столь сильное раздражение в Киеве, что под вопрос даже были поставлены военно-союзные отношения двух государств?
Прием иностранного посольства в Константинополе обычно проходил по заранее отработанному ритуалу. Вероятно, и в канун прибытия русской княгини в Византию на этот счет были проведены определенные переговоры о том, на каком уровне- будет принято посольство, как пройдет прием и т. д. И все-таки налицо дипломатический казус: Ольгу не принимали до 9 сентября. Не принимали, или она сама не желала являться во дворец?
Ответ на этот вопрос мы можем получить, как это ни парадоксально, у самого Константина VII, описавшего подробно ее прием 9 сентября.
Поначалу аудиенция проходила так, как это обычно было принято в отношении иностранных правителей или послов крупных государств. Император, сидя на троне в роскошном зале Магнавре, обменялся с Ольгой через логофета1 церемониальными приветствиями. Рядом с императором находился весь состав двора. Обстановка была чрезвычайно торжественная и помпезная.
В тот же день состоялось еще одно традиционное для приемов высоких гостей торжество — обед, во время которого присутствующих услаждали певческим искусством лучшие церковные хоры Константинополя; здесь ле давались различные сценические представления. Но наряду с этим имелись и отступления от принятых традиций, обозначились нарушения незыблемого византийского дипломатического ритуала, которые были совершенно невероятны, особенно при Константине VII — их ревностном блюстителе.
В начале аудиенции, после того как придворные встали на свои места, а император воссел на «троне Соломона», завеса, отделявшая русскую княгиню от зала, была отодвинута, и Ольга впереди своей свиты двинулась к императору. В этих случаях обычно иностранного представителя подводили к тропу два евнуха, поддерживавшие подходящего под руки. Затем иностранный владыка или посол совершал праскипеспс — падал ниц к императорским стопам. Во время приема киевской княгини этот порядок был изменен. Ольга одна, без сопровождения, подошла к трону, не упала перед императором ниц, как это сделала ее свита, а осталась стоять и стоя же беседовала с Константином VII.
Затем Ольгу отдельно приняла императрица, которую русская княгиня приветствовала лишь легким наклоном головы. В ее честь был устроен торжественный выход придворных дам; беседа русской княгини с императрицей проходила через препозита *.
После небольшого перерыва, который Ольга провела в одном из залов дворца, состоялась ее встреча с императорской семьей, что пе имело прецедента во время приемов обычных послов. «Когда император воссел с ав-густою и своими багрянородными детьми,— говорится в «Книге о церемониях»,— княгиня была приглашена из Триклина Кентурия и,
сев по приглашению императора, высказала ему то, что желала». Здесь, в узком кругу императорской семьи, Ольга и повела речь о том, ради чего прибыла самолично в Константинополь.Такую практику личных бесед также не предусматривал дворцовый церемониал. Обычно послы беседовали с императором стоя. Право сидеть в его присутствии считалось чрезвычайной привилегией н предоставлялось лишь высоким коронованным особам, причем для них ставились низкие стулья.
В тот же день состоялся парадный обед, перед которым Ольга опять вошла в зал, где на троне восседала императрица, и вновь приветствовала ее легким поклоном.
Во время обеда Ольга сидела за императорским «усеченным столом» вместе с достами — придворными дамами высшего ранга, которые пользовались правом находиться за одним столом с членами императорской семьи. А в соседнем зале высшие чины посольства — мужчины —- обедали вместе с императором.
За десертом русская княгиня вновь оказалась рядом с императором Константином VII, его сыном Романом и другими членами императорской семьи.
И во время второго приема, 18 октября, Ольга сидела за одним столом с императрицей н ее детьми. Ни одно обычное посольство, ни один обыкновенный посол такими привилегиями в Константинополе не пользовались.
И еще одна важная деталь. В Константинополе, как правило, устраивали торжественные приемы двум-трем посольствам одновременно. На сей раз руссы были в одиночестве и во время первого, и во время второго визита; это тоже было неспроста,— русская миссия получила определенную привилегию.
Итак, слишком много было отступлений от правил, слишком много нарушений веками устоявшегося церемониала. Все это превратило русское посольство в экстраординарную миссию. Как это произошло, если церемониал играл огромную роль во внешнеполитической жизни средневековых государств? Можно вспомнить, как в XV — XVII веках русские послы за рубежом и иностранные миссии в России неделями вели переговоры о том, встанет ли иностранный государь при вопросе о здоровье русского монарха или задаст его сидя, снимет при этом шляпу или нет; особо и в Москве, и за рубежом — в Вене, Париже, Лондоне, Кракове — оговаривалась последовательность тостов за здоровье монархов, их жен и наследников во время торжественных обедов. Русские дипломаты при иностранных дворах упорно настаивали на том, чтобы им не устраивали официальных приемов до представления главе государства и чтобы во время этих приемов, отпусков, обедов не было в зале иных посольств. Случалось, что дело доходило до курьезов: русские послы грозили отъездом, если иностранные правители нарушали принятый между государствами дипломатический этикет. Известен случай, когда в XVI веке русский посол в Ватикане отказался целовать туфлю папы римского, что делали послы других христианских государств; разгорелся скандал, и русского дипломата насильно заставили совершить унижающую Русское государство процедуру, о чем он с возмущением доносил в Москву. Так же внимательно в отношении церемониала вели себя и иностранные дипломаты при русском дворе.
Знание жесткой церемониальной схемы византийского двора, а также будущего развития дипломатического этикета подсказывает нам, почему столько времени Ольга и ее люди провели «в Суду» и за два месяца не удосужились попасть к императору: шла напряженная борьба по поводу церемониала приема русской княгини в императорском дворце.
Именно в эти недели обговаривались все детали первого визита, характер приема, порядок обедов, встреч с императором и императрицей, именно в эти недели рождались все те отступления от общепринятых норм в пользу русской княгини, которые отчетливо просматриваются в течение всего дня 9 сентября, да и 18 октября тоже. Можно только представить себе, сколько упорства, изобретательности, знания дипломатического этикета проявили и русские и византийские дипломаты, вырабатывая ритуалы приемов Ольги во дворце. По существу шла борьба за политический престиж Древнерусского государства, подкрепленный силой русского оружия и утвержденный договорами Руси с греками.