Мы-русские, других таких нет (рассказы)

– - Что значит классика?
– -Я начал раздражаться.
– - Я ночами не сплю. Я свихнусь скоро. Я отпуск прервал.

– -Тебе нужны буханка хлеба и водка.
– - процедил Патрик.
– - Проверенный способ.

– - Чего ты несешь! Боже всемогущий! Кто из нас сошел с ума?

– - Послушай, -- Патрик совершил пируэт на своем кресле. Как мне показалось, он на меня слегка обиделся.
– - Я, по крайней мере, трезв, а также не пришел на работу небритым, в мятой рубашке с какими-то желтоватыми пятнами на животе. О происхождении этих пятен я, так и быть, допрашивать тебя не собираюсь. Пусть они останутся на твоей совести. Эти пятна греха, происходят ли они от греха первородного, либо греха чревоугодия, когда жир капает с шипящего куска мяса, либо от греха пьянства, когда вино проливается из бокалов, зажатых в потерявших твердость руках на грудь и живот пьющего...

– - Дьявол!
– - я потрогал свой колючий подбородок, сконфуженно увидел желтоватое пятно на животе, глубоко задумался о его происхождении, потом вспомнил, что оно коньячное, и понял, что Патрик прав на все сто.

– - Будем лаконичны и точны...Их там много?
– - Патрик снисходительно улыбнулся мне уголками губ.

– - Кого?

– - Скаутов, конечно. Кого же еще?

– - Человек десять. Или пятнадцать.

– - Палатки поставили?

– - Угу, -- я был готов зарыдать.
– - И флаги повесили. Американский и китайский.

– - Флаги меня сейчас не интересуют. Сколько палаток?

– - Кажется, пять.

– - Годится. Если бы было десять, могло бы и не сработать. А на пять -с лихвой хватит.

– - Чего хватит?
– - Я недоумевал.

– - Классический метод борьбы со скаутами, -- Патрик оскалился.-- Самая гадкая и дешевая водка, понадобится также буханка хлеба. Размачиваешь хлеб в водке, ночью на запах приходит скунс. Жрет все это дело. Тут - главное его не упустить, скунс опьянеет мгновенно и обязательно заснет поблизости в бессознательном состоянии. Берешь его голыми руками и подкидываешь к скаутам. Утром скунс просыпается с жуткой головной болью, ходит вокруг и раздраженно на все гадит своей струей. Вот увидишь, скаутов как рукой снимет.

– - Да ну тебя, -- я разочарованно махнул рукой.
– - Мне не смешно, извини. Чувство юмора отказало. Похмельный скунс -- это выше моего понимания.

– - Ну и зря, не хочешь -- не пользуйся. Метод проверенный, его уже несколько поколений использовали. И не только против скаутов. В летних лагерях, в армии, в походах...

– - Бред какой-то.
– - начал сердиться я.-- Да откуда я тебе скунса возьму? У тебя что, дома скунс живет?

– - Да ими здесь все кишит. Опоссумы, еноты....

– - Ну да, недавно ко мне опоссум приходил, -- смутился я. Действительно, с неделю назад по забору, отделявшему мой участок от китайских соседей, разгуливало похожее на крысу существо с длиннющим хвостом и грустными круглыми глазами.

– - Скунсы просто более осторожны. Но против такой приманки никто не устоит. Так что, ты наверняка поймаешь одного-двух в первую же ночь.

– - Ради всех католических и прочих святых, не издевайся надо мной.
– - Я пристально посмотрел Патрику в глаза. По нему, собаке, никогда не поймешь, серьезен он, или иронизирует. Морда самая что ни на есть благонамеренная, абсолютно интеллигентная, не говоря уже о тоненьких очках с золотой оправой.

Вот только глаза смеются...

– - Ну, есть еще один способ, правда, менее эффективный. Заяви всем, что ты голубой и очень любишь мальчиков. И скаутов в особенности. Скажи, что хочешь с ними поиграть, например. Или стать их вожатым.

– - Привет, -- поморщился я.
– - Я их потише попросил быть, а они уже чуть было полицию не вызвали. Представляшь, что будет, если я... Сразу же в тюрьму упекут.

– - Ты ничего не понимаешь..
– - Патрик снисходительно растянул губы.
– Это - самая безопасная афера, которую ты можешь провернуть. Дискредитация меньшинств, да ты что, телевизор не смотришь? Скорее ты этих своих соседей за решетку отправишь, чем они тебя. Вот увидишь, с этим проблем не будет. Если только...

– - Что?
– - Я внутренне напрягся.
– - Что ты имеешь ввиду?

– - А вдруг они согласятся...
– - Патрик смутился.

– - Никогда!
– - зарыдал я.
– - Уеду, я куда-нибудь, уеду. За полярный круг. На землю императора Франца-Иосифа! Пойду искать по свету, где оскорбленному... Тьфу. Ты знаешь, был такой великий русский писатель...

– - Поехал бы ты домой, -- напутственно махнул рукой Патрик.
– - Запомни, водку бери самую дешевую и противную, иначе головной боли не будет.

– - Спасибо, -- идея эта все же представлялась мне дурацкой, и я решил указания Патрика проигнорировать.

Не успел я выйти из машины, приехав домой, как понял, что был неправ и погорячился. На соседнем участке раздавались громкие автоматные очереди с характерным пулеметно-электронным присвистом.

– - Окружай предателей!
– - возбужденно визжал чей-то голосок.
– - Руки завязывай за спиной! Молчать, презренный иностранный шпион!

– - Да вы что, с ума сошли?.. Пустите меня!

– - Теперь ты наш пленный. И мы будем с тобой обращаться по законам военного времени.

– - Руку сломаешь. Ой.... Уй. Мама! Отпусти, сломаешь! У-у-у-у...

– - Брось его!
– - голосок был совсем детским.
– - Сосед вернулся!

– - Та-та-та-та!
– - Сквозь дырку в заборе протолкнулся ствол электронного ружья и раздалась окрашенная электронными трелями очередь.
– Ура-а-а! Смерть предателям!

Каюсь, злобность и жестокость овладела мной, я даже поднялся в спальню, достал из футляра любимый мой шестизарядный револьвер, и пару раз щелкнул барабаном. Потом я взглянул на себя в зеркало, устыдился, и, разрядив револьвер, в отчаянии поехал в магазин за водкой и хлебом.

Самой плохой и, как ни удивительно, самой дешевой водкой, доступной на территории штата Калифорния, являлась жидкость с ностальгичным названием "Привет", стоимостью в три доллара девяносто девять центов. Выпускалась эта отрава где-то на Урале.

Приехав домой, я тщательно размочил хлебную массу в водке, и, напоминая самому себе сумасшедшего, разложил приманку вдоль забора, отгораживающего мой садик от соседей.

– - Господи, -- поднял я голову к звездам, мерцавшим в ночном небе.
– Дай мне покоя на этой земле. И прости меня за безумие мое. Это -- не жертва тебе, не пойми меня превратно, это -- акт отчаяния. Если можешь, освободи меня от скаутов всех племен и народов. Если не можешь - пошли мне круглую сумму в твердой валюте в компенсацию морального ущерба.

Произнеся эту незамысловатую молитву, адресованную в космическую пустоту, я отправился спать под становящимися привычными звуки американских и китайских гимнов и радостную перекличку.

Разбудил меня громкий металлический скрежет и треск кустов. Потом во дворе что-то булькнуло, снова затрещало и с грохотом свалилось.

Сердце мое забилось. Не иначе как скауты, воодушевленные военно-полевыми игрищами, совершили вылазку в тыл врага. Я накинул халат, вооружился карманным фонариком, потянулся было к револьверу, но смутился, и в целях самообороны прихватил на кухне сковородку с непригорающим дном. Имея богатый опыт общения со скаутскими следопытами и будучи готовым к самому худшему, я вышел в садик... Нет, скаутов нигде не было видно. Вместо них на цементированной дорожке лежал самый что ни на есть вульгарный енот с потешной мордой. Из глаз его катились слезы, мохнатый бок вздымался с неправдоподобной частотой, пушистый хвост подрагивал, а лапы совершали конвульсивные движения. Енот был вне всякого сомнения абсолютно пьян. Я испугался, что зверюге пришел конец и брезгливо толкнул его носком ботинка.