Мы с тобой Макаренки

– Гриша! А где Николай? – строго спрашивает она Волкова.

– Снегирев? – встрепенулся Митрич.

Действительно, куда же подевался Колька?!

Кто-кто, а Снегирев никогда не опаздывает к завтраку. И вообще он никуда не опаздывает. Снегирев – один из самых дисциплинированных в бригаде. Митрич бежит в палатку и, еще не заходя в нее, слышит голос пропавшего Снегирева:

– Чего мне не выпить?! Захотел – и выпил. С Жоркой можно дела делать. Шеф я или не шеф? Сказал – сделаю из Жорки человека,

значит, сделаю. Самое главное – понять человеческую личность, в душу ему заглянуть. Вот, например, я…

«С кем это он разговаривает?» – удивляется Митрич.

Он заглядывает в палатку, но там, кроме Снегирева, доказывающего что-то самому себе, никого нет.

Николай, увидев Волкова, шагает ему навстречу и, радостно улыбаясь, словно встречи с Митричем он ждал целое столетие, говорит:

– Вот ты, Григорий Дмитриевич Волков, ха-а-ароший специалист и компанейский па-а-рень. Только зря ты, Митрич, к Жозефинке клонишься. Ты думаешь, что мы ничего не видим? Мы все видим – ноль внимания на тебя Жозефинка.

– Тебя это не касается…

Но Снегирев не слушает Митрича.

– К Мартьянову ластится твоя Жозефинка. Глазки ему строит…

Слова-зёрна падают в благодатную почву, Митрич и сам замечал, что Светлана чересчур внимательно присматривается к Игорю и всегда выпытывает у Волкова , что о ней думает и что о ней сказал Мартьянов. Эх , Светка, Светка. А он-то…

– Ты плюнь на нее, – продолжает Снегирев, – ты себе во какую деваху отхватишь! Ты же поэт, а девушки, знаешь, как любят поэтов…

«Компанейский парень» ничего не отвечает и, хмурясь, берет пьяного Снегирева в охапку. Николай брыкается, стараясь вырваться, но Митрич держит его крепко.

На кухне он поставил Николая на ноги и подтолкнул его к Мартьянову.

– Топай до начальства. Но Колька не боится сейчас никого и ничего. Он надвигается на Мартьянова и продолжает рассуждать:

– Нет, вот ты мне скажи: имеет монтажник право выпить или не имеет? Давай выясним?

Однако Мартьянов ничего не собирается выяснять и просит Волкова:

– Митрич , унеси его обратно в палатку.

Волков снова берет Снегирева под мышки и несет обратно. Чего не отнести, если просят!

Колька Снегирев! Честный, добрый, доверчивый паренек. Его и по большим праздникам не всегда заставишь выпить. А тут, пожалуйста, рабочий день еще не начался, а он…

«Хорошего я шефа подобрал для Лукьяненко, ничего не окажешь. Теперь ясно, кто у них там над кем шефствует», – думает Мартьянов.

Игорь смотрит на Лукьяненко в упор. Тот не отводит взгляда и улыбается, не зная, как себя держать в подобных случаях. Сказать по правде, Жора и не думал, что так получится. Кто мог предположить, что от двух стаканов «кислячка» Колька так опьянеет и станет нести чепуху. «Не пил бы вовсе!» – в сердцах думает Лукьяненко. У Жоры вовсе нет настроения ругаться с Мартьяновым.

– Товарищ Лукьяненко, – официально обращается Мартьянов к Жоре.

– Слушаю, Игорь Николаевич.

– Выпивал с Николаем?

– Было такое дело. У меня же сегодня день рождения, вот по этому случаю… Колька здесь ни при чем, честное слово. Я его подначил , он … не виноват он , в общем. Это я…

– Зайдешь в палатку, поговорим, – перебивает его Игорь.

– Сейчас? – хмурится Жора.

– Да, сейчас.

Игорь встает из-за стола и, не позавтракав, идет по направлению к палатке,

– Игорь Николаевич! – Скрипичкина догоняет Мартьянова. – Вы же не ели ничего. Почему вы уходите? Может, завтрак не понравился?

– Нет аппетита, Светлана Ивановна.

Игорь действительно не обманывает, аппетит у него исчез. Но Светлана не хочет этого понимать.

– Значит, не понравилось. А я так старалась. Волков говорит: вы любите блинчики с мясом, вот я и сделала.

– Спасибо, Светлана Ивановна, я потом.

– Волков говорит: очень вкусно получилось.

– Волков говорит? Значит, так оно и есть. Волков очень хороший человек, Светлана Ивановна.

– Да. Хороший, – соглашается Светлана. – Значит, вы будете завтракать? Я кофе сделаю.

– Потом, потом, – говорит Игорь и торопливо уходит в палатку. За ним заходит Лукьяненко.

Чтобы они сейчас ни сказали друг другу, но сегодняшний день для них обоих будет одинаково испорчен.

Глава десятая ПЕРСОНАЛЬНОЕ ДЕЛО Н. СНЕГИРЁВА

.

На большом куске прессшпана Синельников аккуратно вывел саженными буквами:

СЕГОДНЯ В 19.00 СОСТОИТСЯ КОМСОМОЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ.

Повестка дня:

1. Разбор персонального дела Н. Снегирева.

2. Разное.

Подошел Лукьяненко и внимательно прочитал написанное.

– Значит, решили всё на Кольку свалить? – спросил он.

Синельников усмехнулся.

– А ты бы хотел, чтоб на тебя? Помоги лучше прибить объявление, – и он протянул Жоре молоток. – Вот сюда бей. По гвоздю.

Гвоздь с одного удара вошел в бревно.

– Умеешь, – похвалил Синельников, – чувствуется сила.

Но Лукьяненко отмахнулся от похвалы и на полном серьезе попросил Синельникова:

– Слушай, Олег, а нельзя ли это дело как- нибудь замять?..

– Как замять? – не понял Олег.

– Ну отвести, что ли, – пояснил Жора, – чтоб не мучили Снегирева на собрании, ведь он ни в чем не виноват, я говорил Мартьянову.

– А он что? – поинтересовался Синельников.

– Он говорит, как решит Олег, то есть ты.

– Не во мне дело, пойми, Жора. Просто в жизни существует закон: что заслужил, то и получай. А Колька – комсомолец, с него двойной спрос, не то что с тебя… Но Лукьяненко, как будто не слышит и продолжает упрямо твердить:

– Снегирев ни в чем не виноват. Снегирев…

– Вот и скажи об этом на собрании, – перебил его Олег, – может быть, учтут.

– Так я же не комсомолец, мне на собрании нечего делать.

– Ничего, собрание открытое, ты тоже можешь на нем присутствовать, – сказал Синельников.

К началу собрания Лукьяненко, конечно, опоздал – подвели часы. Но его за это никто не упрекнул. Больше того, встретили его очень приветливо. Синельников прервал свое выступление на полуслове и вежливо попросил: