Мы слишком много работаем

«Сколько тебе лет, милая? – усмехнулась я про себя. – Или в тебе взыграли гены твоей мамочки?»

Наша мать, Ираида Сергеевна, отличалась тем, что не признавала мужчин старше тридцати лет, хотя ей самой было сорок девять. Несмотря на это, она очень хорошо сохранилась. Может быть, потому, что всю жизнь не была обременена особыми бытовыми проблемами. Во всяком случае, была избавлена от того, чтобы воспитывать нас с Полиной, перекинув эту обязанность на Евгению Михайловну.

Одним словом, выглядела она прекрасно, сексуальными энергией и опытом была наделена с лихвой, и многие юные мальчики не отказывались стать ее любовниками.

Меняла она их часто, и мы с Полиной порой даже не знали, как зовут очередного, но относились к маминым пристрастиям спокойно. В конце концов, это ее личное дело. К тому ж мальчики ее порой даже с моими детьми сидели, что же мне жаловаться?

– Эй… – тихонько тронул меня за плечо Виктор, – ты чего?

– А? – встрепенулась я, отряхиваясь от неуместных мыслей. – Ничего, это я так, задумалась…

– Понятно, анализируешь все, – кивнул Виктор, и я облегченно вздохнула. Как хорошо, что люди не умеют читать мысли – я бы со стыда сгорела, если бы Виктор мог знать, о чем я размечталась.

– Итак, – собравшись и поправив на носу очки, деловито сказала я. – Насчет Чулкова нужно будет узнать поподробнее. А пока скажи – ты не был в курсе дел своего отца? Я имею в виду его бизнес.

– Нет, – покачал головой Виктор. – Этим он никогда со мной не делился. Да мне это и неинтересно. Я никогда не хотел заниматься бизнесом.

– То есть, если у него были проблемы, тебе ничего об этом неизвестно?

– Нет. Да наверное, все в порядке, я так думаю? – он вопросительно посмотрел на меня, словно я должна была знать ответ на этот вопрос. – Деньги-то он приносил. Правда, в последнее время отец стал все реже бывать дома, но это может быть связано с тем, что у него появилась любовница. И еще мне показалось, что он стал каким-то хмурым и озабоченным. Словно что-то его напрягало. Но что конкретно, я не знаю. Я же говорю, что вряд ли смогу тебе чем-то помочь.

– А как ты сам относился к отцу? И он к тебе?

– Нормально, – пожал плечами Виктор – типичная формулировка представителей его поколения.

– Разверни тезис, – попросила я. – И объясни, почему у тебя нормально, а у Наташи совсем не нормально.

– Наташа от природы невротичка, – сказал Виктор, мягко спрыгивая со стола и пересаживаясь в кресло рядом со мной. – Ей все время кажется, что ее не любят, ущемляют, чего-то ей недодают, что все ей чем-то обязаны… В матери тоже это есть, но гораздо слабее выражено. К тому же, будем откровенны, бог ее внешностью явно обделил. Вот она и обозлилась на весь белый свет. Мужчины всегда обходили ее своим вниманием. Гена вот случайно завис, да неожиданно и прилип. А так у нее и не было никого. Я помню, как она в подростковом возрасте приходила из школы и плакала, что девочки из ее класса почти все гуляют с мальчиками, а над ней все просто смеются.

– Но откуда такой негатив к отчиму? Все-таки деньги-то он ей давал?

– Да, и на мой взгляд, достаточно. Господи, да он и квартиру эту оформил бы на нее уже давно! Просто он не хотел, чтобы Чулков альфонсировал за ее счет. Он же понимал, что Наташа с удовольствием и поселит, и пропишет его у себя. А он Чулкова недолюбливал. Вообще не любил приспособленцев. А Наташу природа наделила, конечно, умом, но только очень однобоким.

– В смысле?

– У нее большие способности к наукам, она учится в аспирантуре, пишет диссертацию, но по жизни – дура. Особенно когда речь заходит о мужиках. Вот отец и ждал, когда она поумнеет. А она его ненавидела. К тому же когда Василий Мирошников вошел в нашу семью, Наташе было уже одиннадцать лет, и этот шаг матери она восприняла как предательство по отношению к умершему отцу, начитавшись дурацких книжек. А я-то был маленький, родного отца практически не помню. Василий Петрович заменил мне его. Он всегда относился ко мне хорошо, возился со мной, времени много уделял.

– Тебе хватало тех денег, которые он давал?

– Да вполне. Жить у меня есть где, на одежду, какую захочу, мне всегда выделяли без проблем, на карманные расходы давали – чего еще надо на данный момент? После окончания университета, конечно, я бы сам стал зарабатывать. Теперь будет легче – есть от чего оттолкнуться, за что опять же отцу спасибо.

– А на каком факультете ты учишься? – полюбопытствовала я.

– На философском.

– Хмм… – я была несколько удивлена. – Это, конечно, интересно, но насколько перспективно? Обычно дети таких людей, как Мирошников, учатся либо в Академии Права, либо в экономическом.

– Меня не интересуют ни та, ни другая отрасль, – ответил Виктор. – Ты же тоже наверняка выбирала профессию не потому, что она казалась тебе престижной?

– Да, – согласилась я. – Я считала, что это мое призвание.

Мы замолчали. Виктор продолжал смотреть на меня скользящим взглядом, а я, как девчонка, начала вдруг медленно краснеть. Он поднял руку и поправил воротник рубашки, при этом слегка коснувшись моих волос. Как мне показалось, он сделал это нарочно.

Смутившись окончательно, я встала.

– Уже уходишь? – тихо спросил Виктор.

– Да. Сколько можно у вас торчать!

– Ты никому не мешаешь. В доме никого нет, а мама спит… – как-то вкрадчиво проговорил он, и мне показалось, что в этом прозвучал определенный намек.

Чтобы окончательно не потерять голову, я решительно двинулась к двери.

– Мне еще нужно встретиться с Полиной, с сестрой, – сказала я, не глядя на Виктора. – Поделиться с ней тем, что узнала и заодно узнать, что выяснила она по поводу этой Ирины. К тому же, – я улыбнулась, – мне не терпится узнать, как прошла встреча Наташи и Ирины. Полина в то время как раз должна была быть там.

– Ох, боюсь, как бы и ей не досталось за компанию! – засмеялся Виктор.

– Ну, моя сестра сможет за себя постоять! – с гордостью проговорила я. – Она у меня каратистка!

– Неужели? Значит, она бы мне не понравилась!

– Почему? – удивилась я.

– Потому что она наверняка не похожа на тебя… Каратистки жесткие и холодные. Фригидные. Они вообще не женщины.

– Напрасно ты так думаешь, – возразила я. – Полина, конечно, сильный и довольно жесткий человек, но она совсем не холодная и отнюдь не фригидная.

– Да мне, в сущности, все равно, – пожал плечам Виктор, провожая меня.

Я вышла на улицу, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, обидой за сестру, а с другой – польщенная тем, что сама понравилась этому мальчику.

Вот так! В двадцать девять лет я еще могу нравиться таким молодым мужчинам! А Кирилл… Кирилл еще пожалеет о том, что так поступил со мной.

Я шагала разрумянившаяся, совершенно не ощущая мороза и порывистого ветра, и настроение мое было отличным. Я шагала и думала – похвастаться перед Полиной насчет Виктора или не стоит? Потом решила, что все-таки не стоит – если вдруг Полина окажется не в настроении, то она просто изъязвится по этому поводу, намекая на то, что я истинная дочь Ираиды Сергеевны.

Я посчитала, что Полина уже должна быть дома – не станет же она тратить три часа на эту Канарейкину! Тем более что туда заявилась Наташа, и Полина вряд ли станет задерживаться в этой компании.

Однако Полины почему-то дома не оказалось. Странно, ведь у нее выходные на работе… Неужели она все еще в квартире Наташи?

Потоптавшись возле ее подъезда некоторое время, я решила отправиться домой, по дороге мысленно ругая сестру на чем свет стоит. Вот у нее есть ключи от моей квартиры, а у меня от ее нет! Вернее, они у меня были, но я их потеряла. Ну и что? Что, Полина не может заказать для меня новые, если случилась такая неприятность? А я теперь должна мерзнуть возле ее подъезда – это в двадцатиградусный мороз!