Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник)

Оставалась последняя, но не обязательно спасительная надежда на Выброс, который неизвестно когда мог произойти. И хотя он умел предчувствовать его приближение, но можно было прождать и несколько суток. Четвертая Вспышка могла и сбить режим Зоны, внести новые коррективы, поменять старое на неведомо новое.

Он понял, что снова стал пленником Зоны, коим являлся все эти годы, что она, Хозяйка, повернулась к нему задом, наказала за что-то…или за кого-то. Почему? Где он облажался? Где ошибся? Эти вояки?! Они очутились в Зоне неожиданно и совершенно случайно. Их командир встал на защиту погибшего товарища и всей группы, возможно, попавшей в капкан. Не испугался, не струсил, в одиночку атаковал, превозмогая боль, усталость и боязнь перед сильным и непобедимым противником. Непобедимым?! Да вот же, лежит этот непобедимый и сильный на полу в нелепой позе и не может ничего сделать. Как жук, приколотый булавкой к картону. Человек одолел его. ЕГО! Обезоружил, обхитрил, сбил. А теперь оказался в ферзях, с ЕГО посохом. Вот проклятье!

Черный Сталкер дернулся. Бесполезно. Застонал каким-то нечеловеческим ноющим утробным голосом. Затих, расслабился, сник. Отсутствующие веки и ресницы не позволяли закрывать глаза с вживленными учеными Ока светодиодами. Кристаллы вместо зрачков, полыхавшие доселе злыми огоньками, угасли и приняли не менее жуткий желтоватый оттенок. Капюшон плаща наполовину спал с головы, обнажая старую бледную кожу уродливого лица, испещренного морщинами и шрамами, изъеденного болячками и экземой. Грязные крепкие пальцы с отсутствующими ногтями, когда-то вырванными костоломами «Бастиона», распрямились, кулаки разжались. Ни вен, ни сухожилий на них. Ни родинок, ни волос. Точно, киборг!

Он заставил себя отвлечься, уйти в какую-то потустороннюю медитацию, в свой мир. Сонм грез и воспоминаний, еще оставшихся в этой тяжелой и больной голове, напичканной датчиками и чужеродными включениями. Кто он на самом деле? Когда и почему он стал Черным Сталкером? Ведь он всегда был…человеком!

Мозг отключился от всего внешнего и насущного. Мозг включил обратную связь. И перед потухшими глазами поплыли картинки прошлого…

* * *

Украинская ССР. Апрель 1986 г.

– Строиться!

Толпа перепуганных новичков, прибывших из учебной части, резко подскочила с мест и, похватав вещевые мешки с небогатым скарбом, растерянно озираясь, рванула к выходу из Ленинской комнаты. В дверях создалась сутолока. Молодежь, мешая друг другу, торопливо выскакивала в коридор, называемый по-армейски «взлеткой». Младший сержант Виталий Скобленко впопыхах зацепился лямкой сидора за торчащую дверную ручку. Подталкиваемый напирающими сзади сослуживцами, он никак не мог снять ее, отчего дверь угрожающе затрещала и сорвалась с верхней петли, гулко ударившись нижним углом о дощатый пол.

– А ну, стоять! – дежурный по роте, верзила сержант, звучным шлепком подзатыльника отправил непутевого новичка в полет.

Упав на пол, Виталик резво вскочил, потирая макушку, получившую крепкую затрещину, и жалобно взирал, как его родной вещмешок маятником раскачивается на перекошенной двери. Остальная часть прибывшей молодежи робко топталась внутри помещения. Грозный вид ответственного за порядок в расположении дежурного смутил Скобленко еще сильнее. Сержант, дико вращая глазами, резким рывком снял болтающийся сидор и лихо бросил его в виновника происшествия, процедив сквозь зубы:

– Ты у меня в туалете «умрешь», на толчках, пока они блестеть не будут, как у кота яйца! Но сначала здесь все в порядок приведешь, иначе я с тебя три шкуры сдеру, зелень!

Скобленко принял строевую стойку, вытянувшись перед начальником в струну. Губы его дрожали от обиды и страха. Дежурный подошел к нему вплотную, пригнул голову и сказал, дыша в лицо резким и неприятным чесночным запахом:

– Понял, увалень?

– Т-так т-точно…

– Чего?! Тебя так и родили, без голоса, придурок? Или у меня в последнее время со слухом не все в порядке?

– Так точно, товарищ гвардии сержант! – Виталик взял себя в руки. Стекла в рамах окон казармы дрогнули от громкости его голоса.

– Что так точно?! – дежурный решил окончательно сломить волю новичка.

– Вернуть дверь на место!

– И все?!

– И отмыть толчки в туалете, товарищ гвардии сержант!

– Добро… – сержант Кицелюк остался доволен произведенным эффектом. – Я тебя под свою опеку возьму, чудо луковое. И научу Родину любить. А вы что встали, команды не слыхали?! – гаркнул он на оставшихся в комнате. – А ну, марш на построение! И только пусть хоть кто-нибудь еще вытворит подобное, всех сгною!

Молодежь по-быстрому, на удивление организованно вылетела в коридор и, тасуясь между собой, как карты в колоде, начала топтаться, пытаясь найти место в строю.

– Вот он – армейский пасьянс! – заворожено глядя на потуги новичков, с улыбкой на устах проговорил выглядывающий из канцелярии роты с шариковой ручкой за ухом толстобрюхий ефрейтор Насыров.

Стоящий за широкой спиной дежурного один из старослужащих прыснул и повернулся к писарю.

– А сам лучше был полгода назад? Забыл, как кальсоны стирал, когда от столовой до казармы дойти не успел? Я в строю тогда за тобой идти не мог от запаха, впервые пришлось впереди молодых двигаться…

– Да ладно! Начинаешь тоже… – ефрейтор смутился и исчез в глубине кабинета командира роты.

Кицелюк хмыкнул, шмыгнул носом и начал рекламную акцию:

– Говорю только раз, больше буду не говорить! – в строю молодежи раздались смешки. Но сержант, придав лицу суровое выражение, продолжил: – Товарищи солдаты! Вы прибыли в подразделение, которое третий год подряд с честью носит гордое звание отличного. Перед вашими глазами на стене висит переходящий вымпел. Всем видно? – строй дружно утвердительно грянул, стекла в окнах вновь задребезжали. – И если вы, касатики, попробуете не оправдать моего доверия и подвести личный состав роты, я каждого из вас согну в бараний рог!

Вытянув вперед правую руку, дежурный крепко сжал ладонь в кулак. Послышался громкий хруст суставов. Новички вздрогнули. Стоящий рядом с Виталиком Вовка Баранов тихо прошептал тому на ухо:

– Слышь, Скребок, это он про мое хозяйство между ног базарит. Чуешь, чем пахнет?

– Ты ж это хозяйство уже неделю толком не мыл, – Скобленко попытался отшутиться, но еще не отошел от взбучки, поэтому его голос дрожал и срывался. – Там щас запахи, что в тех толчках, которые мне сегодня ночью драить…

– Ну, вот и поймешь, о чем я… – Вовчик хохотнул, искоса глядя на зверское выражение лица разошедшегося в красноречии Кицелюка.

От внимания бывалого сверхсрочнослужащего не ускользнуло неуставное движение на левом фланге строя.

– А ну, иди сюда, военный!

Баранов, хлопнув по плечу впередистоящего, дождался, когда тот отойдет в сторону, и четким строевым шагом проследовал к дежурному.

– Товарищ гвардии сержант! Младший сержант Баранов по вашему приказанию прибыл!