Мы те, которых нет

– Ты сволочь.

– Да знаю я. Не повторяйся.

Она всхлипнула:

– Двадцать лет. Афон говорил, что режим рухнет через месяц.

– Далеко не факт. И еще не факт, что тогда выпустят тебя, меня и нам подобных. Нас лучше держать под замком, а использовать как острое оружие – чтобы после сразу прятать в ножны.

– Все должно было быть не так.

– Я тебе скажу больше – дальше может быть еще хуже.

– Ты прав. Ты во всем прав. Я дура. Ничего не видела и не понимала.

– Смотри. С обороной у нас швах – рано или поздно нас вычислят. Значит, надо нападать.

– На кого?!

– На заказчика, который приказал нас убить.

– Я о нем ничего не знаю!

– Так уж и ничего?

– Нашего надзирающего знал только Афон, который появлялся и объявлял: вот деньги, вот оружие, вот приказ. Глицерин отличный взрывник. Мы взрывали. Афон говорил, что нас не слишком высоко ценят. Ты нужен ему был, чтобы поднять наши акции. И нам дали серьезную работу… Афон говорил, что наши акции резко растут.

– И тут нас сдали всем скопом, на пике величия. Разменяли на дешевенькую кабацкую потасовку. Почему?

– Что-то случилось, – подумав, произнесла Зена.

– Что именно?

– Я не знаю.

Есть над чем подумать. Мое внедрение шло по плану. Я вплотную приблизился к цели – на меня обязательно в ближайшее время вышел бы кто-то из реальных функционеров «Альянса». А потом произошел какой-то сбой. Когда? Кажется, я знаю. Все началось, когда Куратор запросил списки пропавших спецназовцев. Тогда враги должны знать, что я связан с ним и работаю на ФСБ? Почему тогда меня не грохнули втихаря?

Черт, путано все. Одни предположения и догадки. Притом достаточно бестолковые. Вопросов больше, чем ответов.

Зена завозилась в кресле. И вдруг выдала:

– Я видела однажды координатора. Мы с Афоном ехали на машине. Тот козел назначил срочную встречу. Афон не стал меня высаживать. Сказал сидеть в машине. И ушел.

– Но ты не выдержала.

– Ну и чего? Секреты у него какие-то от нас… Не фиг! Прошвырнулась я и увидела их. Они сидели в кафе и беседовали. Тот козел был похож на лису… Такая лисья морда. И волосы черные с седой полосой.

Я тут же вспомнил встречу с Глицерином, когда в кафешке были организованы смотрины. Там тоже был «козлолис».

– А вообще у нас остались контакты с подпольем?

– Нет! – воскликнула поспешно Зена.

– А если напрячься и подумать?

– Знала одного парня, – недовольно буркнула она. – Тесно знала.

– Спала?

– А ты ревнуешь?! – взвилась она, как мне показалось, с затаенной надеждой. – Спала. И он получше тебя в постели был.

– Твоему авторитетному мнению я доверяю… Он входит в боевую группу?

– Да, он в ячейке. Мы с ним начинали в «Зеленом патруле».

– О господи, – покачал я головой.

«Зеленый патруль» – экстремистская экологическая организация. Из тех любителей природы, которые призывают убить всех людей, чтобы зверушкам жилось вольготно. В связи с тем, что планета находится в стадии экологической катастрофы, такие организации привлекают массу сторонников. В России они находятся под покровительством зарубежных спецслужб, служат кузницей кадров для радикальных политических движений. Ничего удивительного, что «Альянс действия» осуществлял в «Зеленом патруле» вербовочные мероприятия.

– Ты имеешь на него выход? – спросил я.

– Телефон. Если он не сменил его.

– Мы используем твоего гринписовца…

*

Я в Азии командовал парадом

Отечеству на благо своему.

Я не был ни начпродом, ни завскладом.

А значит, был не нужен никому.

Во всю мощь звучал СD-проигрыватель, выдавая одну из любимых песен про офицера ГРУ:

Я вам скажу, ребята, без истерики,

Пусть, может, кто-то там и обозлится,

Боится лишь меня страна Америка,

А вот завхоза что-то не боится…

Слова этой песни отдавались в душе, гнали кровь по жилам, хотя казалось, что она уже давно остыла и не может вскипать.

Вы слог простите мне неосторожный.

Кто нынче служит – только лишь чудак.

Без вас работа, миль пардон, возможна.

А без меня, наверное, никак.

Губарев сжал кулак. Это же все про него. Он и был таким офицером разведки, из тех, кто вершит судьбы страны и мира, не требуя ничего взамен, гордых осознанием того, что они служат Родине, которая не слишком их балует вниманием и жизненными благами.

Губарев выключил проигрыватель. И стукнул кулаком по столу.

Он все время возвращался мыслями к встрече со своим бывшим подчиненным капитаном Гончаренко. Прошлое вернулось…

Как только он ноги унес с этой проклятой двести пятой базы? Чувствовал ведь, что военные и спецслужбы мутят что-то на тему транзита наркотиков. А потом пропала без вести группа Лешего. Губарев тогда в сердцах кулуарно и выдал, что все это звенья одной цепи.

Через неделю ему предложили перевестись в Новосибирск. На равнозначную должность.

– Сожрут тебя тут, правдолюб ты наш, – сказал старый приятель капитан Оськин из особого отдела базы.

– Кто жрать будет? – спросил Губарев.

– Да неважно – кто. Важно за что. Язык, знаешь, до киллера доведет. Чего ты лезешь, куда не просят?

– Так на меня стрелки переводят за гибель группы. Не обеспечил должную подготовку и разведывательное обеспечение мероприятий.

– Дурака надо было включить. Виноват, каюсь, простите негодяя, больше не буду. Строгий выговор в личное дело – и вся беда. Ты же слишком умным решил показаться… Так что переводись в Новосибирск. Затаись там, ум свой не выпячивай.

– Для червей совет.

– А мы кто? Мелкие сошки. И от нас не зависит ничего.

По результатам служебной проверки Губареву объявили о неполном служебном соответствии и перевестись предложили в Самару на нижестоящую должность.

Он плюнул на все. И вот уже несколько лет ведет размеренную жизнь. Распорядок дня. Зарядка. Спорт. Семья. Тишина и порядок – как на кладбище.

За этой размеренностью он прятал отчаяние от того, что остался не у дел. Бойцовый бультерьер теперь служил цепным псом.