Мы вернёмся (Фронт без флангов)

Распрощались тепло и трогательно – мало ли чего может случиться. Сопровождал Дьяков.

На рассвете уже были на подступах к железнодорожной станции. Еще раз проверили свой внешний вид. А когда сапоги Афанасьева усилиями Дьякова заблестели словно зеркало – впору смотреться, – капитан крепко пожал руку друга, взял под руку Аню и вышел с ней на шоссе. Через пятьсот метров свернули на тропку, которая прямехонько вела к железнодорожной станции.

Дьяков, укрываясь в развалинах кирпичной железнодорожной будки, пристально наблюдал за своими товарищами.

Пропустив вперед Аню, Афанасьев вошел в станционный зал. Зал большой, а в нем ни души. Из служебной комнаты вышел дежурный комендант, недоуменно спросил:

– Откуда вы в такую рань?

– Я с фронта. Ехал в город на попутной машине. Дорога скверная, сами знаете. Фрау в машине укачало, ей стало дурно. Мы сошли с ней на шоссе, а теперь до первого поезда мы у вас в гостях, господин комендант.

– Вы с ума сошли, гауптман! Разве можно так рисковать в этой дикой стране? Надеюсь, вы не претендуете на роль куропаток? – И уже спокойно: – Все обошлось благополучно. Это уже хорошо. Первый поезд будет через час, есть время и для отдыха. – Он открыл дверь в комнату, из которой вышел. – Прошу!

На жестких диванах сидели офицеры разных званий и родов войск.

Сидевший у входа обер-лейтенант вскочил, выбросил вперед руку, гаркнул так, что Аня вздрогнула:

– Хайль Гитлер!

– Хайль! – небрежно ответил Афанасьев. Помог Ане сесть на диван и сам присел рядом. Достал пачку сигарет, протянул офицерам.

– Курите!

К сигаретам жадно протянулось несколько рук. Обер-лейтенант внимательно рассмотрел марку.

– Настоящие берлинские, – уважительно произнес он. Довольный, выпустил несколько колец. – Где достали?

Афанасьев надменно посмотрел на него.

– Я получаю сигареты из Берлина.

– Если не секрет, что делает на фронте фрау? – полюбопытствовал пожилой гауптман с эмблемами танкиста.

– Я приехала проведать мужа, а заодно и проверить, не нарушает ли он обет верности.

За разговором незаметно пролетело время. Пришел поезд. Афанасьев взял под руку Аню, подхватил чемодан. В вагоне вынул из кармана берлинскую газету, стал читать. Заметил, что газетой явно заинтересовался оберштурмфюрер, сидевший напротив. Подумал: есть предлог для знакомства. Сделал вид, что газета его уже не интересует, положил на колени.

– Я мог бы с вашего разрешения взглянуть? – протянул руку к газете оберштурмфюрер.

– О, разумеется!

Передавая газету, спросил:

– Когда будем в городе?.. – Афанасьев назвал интересующий его город.

Гестаповец посмотрел на часы.

– Если ничего не случится, через три часа.

– Благодарю. Видите ли, мне пришлось внезапно выехать, и я не успел заказать номер в гостинице. А я не один, с женой.

Слова эти не оставили гестаповца равнодушным. Он взглянул на Аню, поправил прическу.

– Я могу оказать вам и вашей очаровательной жене услугу: дело в том, что я имею некоторое отношение к гостиницам в этом городе.

– О! Мы были бы вам премного обязаны! – искренне обрадовался Афанасьев. Поднялся, щелкнул каблуками: – Гауптман фон Радль.

– Оберштурмфюрер Шене, – приподнялся гестаповец.

Аня назвала себя:

– Анна.

– Отличное имя! – одобрил гестаповец. Суетливо открыл портфель, вынул бутылку французского коньяка "Наполеон", бутерброды с ветчиной, серебряные стопки. Ловко, словно официант первоклассного ресторана, открыл бутылку, наполнил стопки.

– За встречу!

Аня отодвинула стопку – сослалась на головную боль.

– За приятную встречу! – охотно поддержал тост капитан Афанасьев. – Как говорит наша добрая немецкая пословица, ласковое слово найдет хорошее место.

Гестаповец поправил спадавшие на лоб волосы, снова наполнил стопки.

Распахнулась дверь. Рослый офицер СС просунул голову в купе. Его зычный голос не просил, приказывал:

– Господа, предъявите документы! – Но, увидев гестаповца, стушевался.

– Прошу извинить!

После третьей рюмки Шене оживился. Он старался быть подчеркнуто почтительным к Ане, но не мог погасить наглого огонька в опьяневших глазах. Наклонился через столик, к Ане, шепотом спросил:

– Скажите, гауптман действительно ваш муж?

Аню учили во время подготовки разведгруппы: при общении с немцами вдумываться в смысл любого вопроса, пусть даже невинного на первый взгляд. Как вопрос задан, в каком тоне, при каких обстоятельствах, может ли иметь этот вопрос двойной смысл? В вопросе гестаповца Аня не усмотрела скрытного смысла. Его грубоватые попытки ухаживать ясно объясняли, что он хотел. Ко все же она спросила себя: не было ли что-либо такого в их поведении с Афанасьевым, что могло дать основание задать этот вопрос? Похожа ли она на жену в каких-то малоуловимых нюансах?

Твердо ответила:

– Да. Это мой муж, господин Шене!

Гестаповец стал сдержаннее.

Выходили из вагона медленно, так как офицеры гестапо и эсэсовцы проверяли документы. Когда Афанасьев поддерживал Аню, сходившую по ступеням, гестаповец далеко не любезно произнес:

– Прошу предъявить документы!

Удостоверение гауптмана не вызвало сомнения, а на документы Ани гестаповец взглянул бегло.

Афанасьев взял под руки Аню и Шене, и все они направились к выходу. Сзади солдат, встретивший Шене, с портфелем оберштурмфюрера и чемоданом Афанасьева. При выходе на привокзальную площадь к ним подошел пожилой немец в форме штурмовика. Шене сказал:

– Мой шофер Пауль, родом из Берлина.

– О! Мой земляк! – воскликнул Афанасьев.

Пауль отрыл дверцу машины, Шене пропустил Аню и Афанасьева, приказал:

– В "Бристоль".

В отеле потребовал администратора, повелительно сказал ему:

– Мои друзья. Двойной номер с видом на реку.

Отвернулся от склонившегося администратора, подал Афанасьеву визитную карточку.

– Звоните в любое время. Я и Пауль к вашим услугам.

– Мы вам премного обязаны, господин оберштурмфюрер, – поблагодарила Аня. – Что бы мы делали без вас в этом незнакомом городе!

Шене расплылся в улыбке, оскалив зубы.

– Рад быть вашим слугой, фрау Анна, – поцеловал ей руку, щелкнул каблуками. – До встречи!

Поднялись в номер. Как ни велика была усталость, Аня долго не могла уснуть. Ворочался с боку на бок в смежной комнате и Афанасьев. Сказывалось нервное напряжение. А капитану надо было и обдумать дальнейшие действия. Несколько раз вставал, подходил к окну, отодвигал тяжелую штору, смотрел на темную улицу. Изредка с потушенными фарами проносились машины, слышался тяжелый рокот танков, беззвездное небо прорезывали световые кинжалы прожекторных установок, слышались автоматные очереди, похожие на барабанную дробь.