Мы вместе «До», а как жить «После»?

— Детка, что случилось? — нежит мое лицо в сильных ладонях, гладит большими пальцами. — Ты плакала, Маш? Что она тебе сказала? Не слушай никого, поняла? Я твой и всегда буду твоим, кукла. Поехали домой…

— Леш, ты чего завелся? — обнимаю его, целую, привстав на носочки. — Твоя мама мне купила много красивых вещей, а мне некому их показать… А еще, мы поговорили и собираемся по магазинам…

— Она тебя не обидела? — ищет признаки лжи на моем лице.

— Антипов, она твоя мама. Любит тебя и желает счастья. А без матрешки, Лешенька, у тебя пойдет насмарку жизнь личная и половая…

Силюсь сдержать смех, потому что у Антипова сейчас такое циничное выражение лица… Этот прищур… Кромка идеальных белых зубов, царапающих нижнюю губу… Слегка склоненная набок голова.

Боже, какой же он красивый…

Ну, привет, мажор!

— Детка, хочешь, я покажу тебе свою комнату? — вкрадчиво, многообещающе…

— Не особо, но я могу показать тебе свою… — вздергиваю бровь.

— В твоей есть ремень и наручники? — нависает, упершись ладонью в стену, а между пальцами другой, пропускает мои волосы.

— В моей есть большая кровать и зеркало во всю стену… — ворожу, кокетливо рисуя вензеля на его груди.

— Блять, что ж ты делаешь, кукла? — с тихим рыком трется носом о мои скулы и висок.

— Вопрос, почему ты... еще ничего не делаешь? — выдыхаю, стараясь поймать его нежные губы.

— Нас не ждите! Антон, присмотри за дедом и бабушкой! — оглушает Леша и хватает меня на руки, утаскивая наверх.

Ой, какая стыдоба-а-а… Мы же в гости приехали.

Едва добираемся до второго этажа, как раздается звон битого стекла. Антипов замирает и аккуратно ставит меня на пол.

— Стой тут, Машк. Я сейчас.

Он быстро сбегает вниз, а я шурую следом. Не собираюсь стоять в стороне. Там, вообще-то, мой сын.

… Который и начал полный беспредел!

— Бабушка Наташа говорит, что леди должны бить посуду, — кивает Антон, сидя на столе, среди тарелок с едой, и таская в рот буженину.

— Аня, он же ребенок, — вскинув руки в защитном жесте, уговаривает Олег Андреевич жену одуматься, стоя у окна.

— Вот еще тарелка! — тут же вмешивается Тоша.

— Спасибо, родной, — берет в руки фарфор Анна Львовна и швыряет об пол, ближе к мужу.

— Аня!

— Ты вспомнил, как меня зовут?!

— Я не забывал!

Бах! И посуда снова полетела об пол.

Мы с Лешкой стоим в проходе и наблюдаем. Не знаю почему, но мне очень весело. Я тоже хочу.

— Лера! — кричит мама Леши. — Принеси сервиз из шкафа!

— Не сметь! — орет Олег Андреевич. — Ань, давай поговорим, а?

— Несите все тарелки! — попискивает Антон. Господи, вот достанется же кому-то чудо…Привык, что мы дома бесимся и ничего не боится.

Самое смешное, что мимо нас пробегает горничная с горой посуды. Дово-о-ольная, жуть!

— Что за пиздец творится в этом доме? — закрывает Лешка ладонью лицо, и угорает.

— Примирение, любимый… Я тоже так хочу…

— Детка, на хуй такое примирение. Давай не будем ссориться, — обнимает меня за шею муж.

… В каком бы пылу ни были взрослые, но тарелки летали подальше от ребенка. Тот заливался всякий раз смехом, а потом и сам скидывал со стола все, что мог.

— Все, Аня, сейчас я тебя отде… сейчас мы поговорим, — запыхавшийся Олег Андреевич скрутил свою суженную, закинул на плечо и бросил нам на ходу: — Аккуратно, стекла кругом. Антошке не давайте со стола слезть. Мы скоро вернемся.

Вот это олигархи! Я в восторге! И чего мы раньше не приехали?..

— А ну, отпусти меня! — пыхтела ноша. — Я с тобой разведусь! Все. Я решила!

— Я бредовые мечты не исполняю, птаха…

Пока родители выясняли отношения… кхм… мы решили погулять. И не прогадали. Бродили по дорожкам огромной территории и наблюдали за резвящимся Антоном.

…Сын качается на качелях. Антипов обнимает меня со спины, прижимая к себе.

— Скажи мне… — задираю голову, смотрю в теплый янтарь.

— Люблю тебя, детка, — улыбается и целует. — И Антошку, и нашу Аришку тоже, — проводит ладонями по моему животу.

— Эй, а не много ли букв “А” на браслете? — притворно возмущаюсь.

— Так и быть, следующая будет “М”...

— А писал про алфавит, — тихо смеюсь.

— Быстрее бы закрыться с тобой в комнате, детка…

— С наручниками или с зеркалом? — мурлычу ему в рот, касаясь губами его губ.

— Я тоже хочу наручники и собаку, — неожиданно раздается рядом голос Тоши.

— Вот это уже мужской разговор, — смеется Антипов и подхватывает сына на руки, подбрасывая высоко над головой.