Мы все умрём. Но это не точно

— О, а мы не ждали тебя так скоро, — за какую-то долю секунды Тео вновь полностью переменился. На его губах опять плясала дружелюбная улыбка, и выглядел он теперь весьма добродушно, вот только в глазах по-прежнему играл какой-то странный огонёк. Гермиона с недоверием покосилась в сторону Нотта. Если бы взять лист бумаги и закрыть половину лица, то от выражения его глаз откровенно становилось не по себе.

Грейнджер неловко поёрзала на месте, не зная куда себя деть. В поистине странной ситуации она сейчас очутилась: с одной стороны сидел разозлённый Теодор, с другой гигантской осуждающей скалой нависал над ней Драко. И от его тяжёлого взгляда Гермиона тоже чувствовала себя крайне неприятно, будто бы они с ним прожили лет десять вместе, и он только что застукал её за чем-то непристойным со своим лучшим другом. Хотя ведь ничего такого-то и не произошло! И с Драко их ничего не связывало! Почему тогда ей было так некомфортно?

— Грейнджер, нам нужно кое-что обсудить, — сквозь зубы процедил Малфой, вновь смерив улыбающегося Теодора холодным взглядом, и сухо добавил: — Наедине.

От последней фразы и того, как она была сказана, у неё по спине пробежал холодок. Если вспомнить, чем закончился их последний разговор наедине, то самым разумным было бы никуда с ним не ходить. Драко приглашающе кивнул в сторону двери и шагнул во тьму проёма. Гермиона тайком посмотрела на Теодора, и к собственному ужасу встретилась с мрачно-зелёным, словно топкое болото, взглядом. Как долго он на неё так смотрел? Её пробрала внутренняя дрожь. Выглядел Тео словно учёный-натуралист, обнаруживший у себя на заднем дворе новый вид бабочки, и было в этом что-то пугающее. Казалось, что Нотт собирался нанизать её на острую, тонкую булавку, подобно насекомому, и засушить для коллекции. Гермиона поспешно вскочила на ноги и торопливо двинулась вслед за Малфоем. Находиться рядом с Тео ей как-то резко расхотелось.

Драко уверенно прошагал мимо двери в квартиру и направился дальше, вверх по лестнице, абсолютно проигнорировав её робкое «Почему-куда». Он просто молча поднялся на технический этаж, и ей ничего не оставалось, как следовать за ним. Они взобрались по ржавой стальной лестнице, прошли тёмный чердак с милями липкой паутины и наконец-то вылезли на крышу.

Драко непринуждённо уселся прямо на пыльную кровлю, скрестив ноги перед собой. От сильного ветра дверь за ними со скрипом захлопнулась и Гермиона испуганно обернулась на звук, на миг почувствовав себя героиней фильма ужасов. Нет, не стоило бросать пить те успокоительные зелья, однозначно. Мысленно пообещав себе записаться к целителю, она прочитала яркую надпись, выведенную фосфорной жёлтой краской на деревянном полотне двери:

«Есть одиночество, могу поделиться».

Грейнджер подумала, что тоже охотно бы поделилась с кем-нибудь своим одиночеством, даже отдала бы всё безвозмездно. Она так невообразимо устала! Ей всё время приходилось бороться: за что-то, с кем-то, против кого-то и за себя саму. И она уже просто выгорела. На сердце было совсем тяжело и печально.

Гермионе так хотелось тишины, покоя и дружеского плеча рядом. Просто чтобы вместе гулять по парку, смеяться, болтать ни о чём, искать каштаны и запускать их кто-дальше. Она присела неподалёку от Малфоя и обняла руками коленки. От открывавшегося с крыши вида у неё перехватило дух.

Воздух здесь приятно пах опавшими листьями и ночной прохладой, а где-то совсем рядом стрекотали сверчки. Сверху весь квартал казался диким и почти первобытным, словно остатки давно разрушенной цивилизации, а где-то вдалеке виднелись яркие огни города, и над этим всем — бесконечно звёздное небо.

— Как будто бы падаешь в космос, — шёпотом произнесла она, словно боясь громким звуком спугнуть красоту этого момента и безграничного неба.

Драко тихонько хмыкнул.

— Звёзды как звёзды.

— Малфой, просто помолчи минуточку и посмотри как красиво!

Тот, к её удивлению, послушался и тоже притих. Прохладный ветерок щекотал кожу, обдувая их запахом тёплой осенней ночи. Они просто молча смотрели на звёзды, и почему-то было хорошо вот так сидеть на этой пыльной, грязной крыше, рядом с человеком, который даже не друг, но единственный, кто был готов помочь. И в этот момент, в эту секунду, на душе стало почему-то так спокойно, как в детстве, когда ты уверен, что весь мир любит тебя.

— Когда я был маленьким, мама говорила, что самая яркая звезда на небе — это моя, — неожиданно прошептал Драко, нарушив тишину, и у Гермионы пробежали мурашки от его голоса. То, как он это произнёс, звучало пронзительно-больно, абсолютно искренне, с живой, пульсирующей тоской и бесконечной любовью.

— А я, когда смотрю на звёзды, думаю, что даже в самой бескрайней, космической темноте есть свет. Если бы сейчас на небе были тучи, то нам с тобой, тоже казалось, что вокруг один лишь мрак. Поэтому, если ты не видишь звёзд, значит нужно просто идти вперёд. Идти, двигаться, наслаждаясь каждым моментом на своём пути. Тучи обязательно когда-нибудь кончатся, и ты найдёшь свой свет…

— Звучит нудно, — бесцеремонно перебил её Драко, и Гермиона устало вздохнула, сама себе пожелав запастись терпением. Это же Малфой.

— Нет, звучит так, чтобы забыть на секундочку, что ты несносный мальчишка и попробовать насладиться моментом, — упрямо ответила она.

Драко лишь презрительно хмыкнул.

— И чем же сейчас наслаждаться? — в его голосе снова звучала привычная заносчивая интонация. Он заворочался, вытащил откуда-то из-под ноги фрагмент отвалившейся кровли и с любопытством уставился на находку. — Тут пыльно, грязно, и мне в зад упирается кусок деревяшки.

Гермиона представила, как бы он жаловался, если б увидел в каких условиях приходилось ночевать ей: земля слишком жёсткая, охапка палых листьев воняет гнилью, а жуки мерзко ползают в волосах, и тихонько улыбнулась.

— А мне, например, хорошо вот так сидеть и смотреть на звёзды. Ещё можно было бы добавить ведёрко фисташкового мороженого и тогда мир засиял бы ярче.

— Ненавижу сладкое, — Малфой подбросил в руке кусок кровли, прищурил один глаз, прицеливаясь, и запустил его в полёт. Судя по звону битого стекла, раздавшегося следом, бросок оказался на редкость удачным. Единственный фонарь пару раз неровно моргнул и окончательно погас. И в первый миг показалось, что стало ослепительно темно.

— Ты невыносим, — выдохнула Гермиона. Что же за вредная натура у него такая? Вечно ему нужно что-нибудь да испортить. Но глаза постепенно привыкли к темноте, и она поняла, что всё равно прекрасно различает его черты лица. В лунном свете он был похож на сказочное существо — такой неестественно бледный, с белыми, лишёнными цвета волосами, Малфой будто бы сошёл со страниц сказок про призраков.

— У меня есть шоколад, но ты только что лишилась шанса его получить, — на лице призрака расплылась самодовольная улыбочка, слишком уж живая для усопшего.

— Уверена, это самый невкусный шоколад в мире, — с поддельным равнодушием парировала она.

Спор затевать не хотелось, но получалось как-то само собой, собственно, как и всегда это у них с Малфоем происходило. Наверняка не пройдёт и пары минут, как они снова будут друг на друга кричать и, возможно, кто-то из них столкнёт некую светловолосую личность с крыши. Драко, не подозревающий о своей участи в случае спора, потянулся к куртке, жестом фокусника извлёк из кармана плитку шоколада, с хрустом отломил кусочек и забросил себе в рот.