Мы всегда были вместе
Шрифт:
– Он приезжает, заходит ко мне и всегда спрашивает о тебе, а ты – о нем, – сказала Тося года два назад. – Вы бы уже встретились один раз и поговорили!
Римма не знала, хочет ли она встретиться с Алексеем. Она мечтала о встрече, но мысль о ней пугала ее. Иногда ей казалось, что если она увидит Алексея, то сердце не выдержит – его разорвет на части. Ей было страшно, что, встретившись со старой любовью, она потеряет голову и бросит Игоря. Они так и не встретились, но Римма точно знала: приедет муж и в постели она снова будет представлять, что рядом с ней не он, а Алексей.
Люба
– Да не за что! – улыбнулась женщина. – Ты мне лучше скажи, когда ты своим сообщишь о болезни?
– Ну, не под елочку же им такой «сюрприз» положить? Сразу после праздника, – пообещала Римма.
– И в больницу тоже?
– Конечно! Кто знает, сколько мне на веку праздников осталось? – грустно произнесла Римма.
– Начинается! Ты говоришь как старая бабка! – нарочито весело сказала Люба.
– Ты не права, стать старухой мне не придется, и в этом мое преимущество.
– Как это все ужасно! – дрогнувшим голосом произнесла Люба. – Я до сих пор не верю!
Она обняла Римму за плечи, наклонила голову к ее голове.
– И не говори! – согласилась Римма. – Люба, я вот думаю о том, что этот мир был до меня, есть и будет после. Люди рождаются для того, чтобы побывать гостями в нем и через некий промежуток времени уйти. Зачем мы тогда живем? Суетимся, работаем, растим детей, занимаемся любовью, спим, едим – и все это ради чего? Чтобы когда-то стать кормом для червей? Выходит, что жизнь – это испытание нас на прочность?
– Ты говоришь страшные вещи, – задумчиво произнесла Люба и прижалась к подруге.
– Я говорю то, о чем мы стараемся не думать, но все прекрасно понимаем, что мы рождены для того, чтобы умереть. Мы не говорим об этом, боимся пускать такие мысли в голову, чтобы они не материализовались, а в это время проходит наша жизнь, часики отсчитывают обратный ход, начиная от дня нашего рождения.
– Часы приближают нас к смерти? Я никогда не думала об этом.
– Все так, не ты одна. Давай не произносить это страшное слово, – попросила Римма. – Мне казалось, что я уже имею право говорить все, о чем думаю, и не бояться, но это слово… Оно такое ужасное, как и сама жизнь.
– Говорят, что надо радоваться жизни.
– Это для самообмана, чтобы не думать о своей кончине.
– Почему? Почему жизнь такая жестокая? – У Любы из глаз покатились слезы.
Она пыталась сдержать себя, но было поздно. Мысли подруги навеяли грусть и отчаяние, и Люба расплакалась, уткнувшись Римме в плечо. Она ощутила, как содрогнулось тело Риммы, когда она попыталась подавить в себе рыдания, которые толчками вырывались наружу. Римма обняла подругу и сама неутешительно расплакалась.
– Почему я должна покинуть этот мир так рано? – сквозь слезы говорила Римма. – Мне очень страшно! Я не хочу умирать!
– Я с тобой, мы что-нибудь придумаем, – отвечала ей Люба, хотя сама не знала, как утешить подругу. – Мы обязательно что-нибудь придумаем!
– Не бросай меня, Любонька, – всхлипывая, просила Римма.
– Я с тобой!
Они долго плакали, сетуя на несправедливость и жестокость этого мира, пока все слезы не были
выплаканы.– Если хочешь, то можем повторить поход в кабак, – сказала Люба, вытирая красное лицо после умывания.
– Не хочется. Оторвались один раз по полной, и хватит. Особого удовольствия я не получила.
– Чего еще тебе хочется?
– Так спрашивают о последнем желании человека на этой земле. – Римма попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и грустной. – Хочется в одночасье многого и ничего. – Женщина пожала плечами.
– Определяйся!
– Я подумаю.
Люба рассчитывала остаться у нее на ночь, но Римма сказала, что хочет побыть одна.
– Выгоняешь подругу? – пошутила Люба, одеваясь в коридоре.
– Нет. Буду обдумывать свое очередное желание.
– Особо не капризничай! – улыбнулась ей Люба на прощанье.
В квартире стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов. Римма подумала, что никогда раньше не задумывалась о том, что невинный часовой механизм с циферблатом на стене ведет людям обратный счет времени и каждое его тик-так – это еще один шаг в небытие.
«Надо думать о чем-то хорошем», – решила она и закрыла дверь, чтобы не слышать тиканье.
Римма приняла свою любимую позу на диване и задумалась о том, чего ей хочется сейчас больше всего. Конечно же, ей хотелось проснуться и понять, что ее болезнь – это просто страшный сон, но она не спала. Значит, надо отпустить мысли о неизбежном и подумать о своих желаниях. И снова она вспомнила Алексея.
«Неужели мы с ним так и не встретимся? Если быть откровенной, то очень хочется его увидеть, – думала она. – Только увидеть? Нет, я хочу испытать еще хотя бы один раз то, что было между нами в молодости, и снова ощутить себя желанной, возбужденной, страстной, такой, какой я никогда не была с мужем».
От одних таких мыслей ее бросило в жар. Римма ни разу не изменяла мужу, не допускала об этом даже мысли, но сейчас все было иначе.
«Кому нужна будет моя верность, если меня скоро не станет? – подумала она. – Если Алексей спрашивает обо мне у Тоси, значит, у него остались ко мне чувства?»
Римме безумно захотелось увидеть его. Ее уже не терзали сомнения, стоит ли это делать, она твердо решила после праздников поехать в село, узнать адрес Алексея и встретиться с ним.
«Скажу Игорю, что поеду на кладбище к родителям, проведаю бабушку Полю и узнаю адрес Алексея, – размышляла Римма. – Или все-таки сначала позвонить ему? Вдруг он не захочет меня видеть?»
Подумав, что у нее будет несколько дней для размышлений, Римма переключилась на уборку спальни.
Влада, Женя, Игорь и Люба со своим сыном Антоном сидели за праздничным столом. Такое случалось нечасто, когда они собирались вместе. Были подарки друг другу, шампанское на столе, елочка в углу комнаты, и царили веселье и радость.
Римма смотрела на них и думала, что до этого не ценила такие минуты, не задумывалась о том, что когда-то они могут закончиться для нее. Все поздравляли друг друга, перекрикивая певцов на экране телевизора, пели караоке, шутили, танцевали, резались в «дурака», и Римма забыла на время о своем диагнозе. И только под утро, когда все немного устали и решили подремать, Люба вопросительно взглянула на подругу.