Мы выбираем звезды

– Господи, девочка, как я рад! – пророкотал он. – От тебя осталось не больше, чем от жалованья сошедшего на берег моряка. Впрочем, не удивительно – ты столько пережила. Тебе забронирован номер в отеле «Армстронг» в Тихополисе. Отправляйся туда, отсыпайся, а когда проснешься, ни в чем себе не отказывай.

– Ладно. – Кира устало усмехнулась. – Gracias, шеф, – хрипло проговорила она и вздохнула. – Наконец-то я дома.

– Когда придешь в себя, но не раньше, расскажешь мне о ситуации на Л-5. Возможно, твои сведения помогут нам овладеть станцией, если Холден к тому времени так и не образумится… – Раздался сигнал вызова. – Черт! Я же запретил! Наверно, что-то срочное. Извини. – Гатри повернулся к видеофону, а Кира опустилась в кресло.

– Сеньор, вас вызывает президент Всемирной Федерации, – сообщил механический голос.

– Вот как? Что ж… – Гатри искоса поглядел на Киру. – Послушаем, что она скажет. Соедини.

На экране появилась миловидная смуглокожая женщина – Ситабхай Лал Мукерджи.

– Я имею честь обращаться к мистеру Энсону Гатри, владельцу компании «Файербол Энтерпрайзиз»? – спросила она на ази-английском.

– Вы правы, сеньора… э… мадам президент, – откликнулся модуль. – На сей раз вы говорите с оригиналом.

Возникла пауза, связанная с запаздыванием сигнала. Для Киры она продолжалась четыре удара сердца.

– В последнее время всех нас постоянно обманывали, – холодно заметила Мукерджи. – Могу ли я верить вашим словам?

– Вы, должно быть, ознакомились с заявлением, которое я сделал, когда возвратился сюда.

– Разумеется, однако оно не слишком содержательно.

– Мадам президент, я стремился прежде всего изложить основные факты, исходил из того, что с подробностями можно подождать. Во-первых, головы у всех и без того идут кругом, а во-вторых, я и сам многого до сих пор не знаю; делать же необоснованные заявления не в моих привычках. Правда, главное известно: агенты североамериканского правительства выкрали моего двойника, перепрограммировали его в нарушение положений Ковенанта и выдали за меня, чтобы заполучить власть над организацией, которая объединяет свободных людей.

– Это весьма серьезное обвинение. – Мукерджи нахмурилась.

– Мадам, – Гатри рассмеялся, – против правительств пустяковых обвинений не выдвигают, такова уж их природа.

– Вы, конечно, вправе настаивать на собственном мнении, обвинять и предоставлять доказательства. Но вы не вправе нарушать закон.

– А что я такого сделал? Бежал от врагов, которые стремились покончить со мной, только и всего. В своем обращении я объяснил, что призыв к оружию – фальшивка, состряпанная лунянами. Разбирайтесь, пожалуйста, с ними.

– Обязательно разберемся, сэр. – Мукерджи подалась вперед, наставила на Гатри палец. – Однако вы не отвергли преступных домогательств! Наоборот, потребовали от Северо-Американского Союза того, на что не согласится никакое правительство. Ваши корабли блокируют подразделения союзной полиции, находящиеся на станции Л-5. Представители Корпуса Мира утверждают, что, по их сведениям, вы готовитесь к войне.

– Мадам, вы же разумная женщина. Давайте поговорим спокойно, без громких слов. «Файербол» не предъявлял никакого ультиматума. Мы просто предупредили авантистов, что не можем – не можем, мадам – закрывать глаза на происходящее: ведь сотрудников компании на Земле держат под арестом, их жизням угрожает опасность. А конфискация собственности «Файербола»? Или захват Л-5 – незаконный, на ложном основании, ставящий под угрозу само существование колонии? Мы обращались к правительству, просили навести порядок, понимая, что чудес не бывает, что потребуется немало времени, предлагали сотрудничество. К примеру, обещали предоставить транспорт для эвакуации колонистов Л-5. Что касается мобилизации… Мадам, политики не устают напоминать, что «Файербол» – не государство, а совет директоров компании – не правительство. О какой мобилизации может идти речь? Я всего лишь посоветовал партнерам «Файербола» на всякий случай быть наготове, не более того – кто знает, как повернутся события?

– Что вы имеете в виду? – спросила, прищурившись, Мукерджи.

– Ничего конкретного, – ответил Гатри, пожав плечами. – Однако, насколько мне известно, в том же Футуро беспорядки… Если бы вы не позвонили сами, – прибавил он, – я бы обязательно связался с вами. Мадам президент, воспользуйтесь своей властью, образумьте авантистов.

– Да, сеньор Гатри, в красноречии вам не откажешь. – Мукерджи слабо усмехнулась. – Прошу вас, приберегите его для других. Как вы объясните, что в вашем первом заявлении, которое вы назвали фальшивкой, содержится призыв к восстанию, а в последнем о мятеже не упоминается вовсе?

– Что же тут объяснять, мадам? Естественно, мне хотелось бы поквитаться с авантистами. Однако жертвовать ради этого жизнями множества людей, которые вняли призыву якобы от имени «Файербола»? Нет уж, увольте. Да, я предложил… – Гатри сделал паузу; Мукерджи растерянно моргнула, но быстро овладела собой, – прекратить огонь, объявить общую амнистию и разработать при участии всех заинтересованных сторон новую форму государственного устройства. На этих условиях «Файербол» готов оказать правительству всяческую поддержку. Однако бои продолжаются: гибнут люди, разграбляется имущество. Между прочим, во внутренние дела суверенного государства не может вмешиваться даже Корпус Мира; что уж говорить о какой-то частной компании? Мы требуем одного – обеспечить безопасность партнеров «Файербола» (и, кстати, вернуть конфискованную собственность); нам все равно, кто это сделает, авантисты или Корпус Мира, лишь бы сделали.

– Вот как?

– Разумеется. Поймите, даже ничего не предпринимая, компания влияет на ход событий. А ведь мы не можем оставаться в стороне.

Затянувшееся молчание объяснялось, похоже, не только запаздыванием сигнала.

– Ваша забота о своих людях на территории Северной Америки весьма похвальна, – проговорила наконец Мукерджи таким тоном, словно произносила надгробную речь. – Возможно, вы просто забыли, что они живут во многих странах, являются гражданами государств, которые образуют Всемирную Федерацию.

– То есть рискуют превратиться в заложников? Мадам, я не могу поверить, что вы замышляете что-либо подобное. Они ни в чем не виноваты.

– Тогда почему ваш генеральный директор Кандамо приказала всем звездолетам компании выйти на орбиту вокруг Земли, и никто из региональных директоров ей не возразил? – сухо поинтересовалась Мукерджи.

– Приказала не Кандамо, приказал я, а мои подчиненные, естественно, выполнили приказ. Вы же прекрасно понимаете, на чьей стороне их симпатии. Однако они и все остальные сотрудники компании, которые находятся на Земле, не совершили ничего противозаконного, ничего преступного, не совершили и, уверяю вас, не совершат.

– Вы сказали, симпатии? Да, конфликт мирового масштаба не позволяет сохранять нейтралитет…

– Пожалуйста, мадам, не надо! – Гатри всплеснул руками. – Зачем? Я уверен, вы ничего такого не планируете. А нам конфликт нужен, как дырка в шлеме скафандра. Признаться, меня изумило, что Совет и Корпус Мира потворствуют беззакониям, творящимся в Северной Америке. Если бы они вмешались, все сразу встало бы на свои места.

– Можете не сомневаться, так оно и будет. – Мукерджи поджала губы. – Однако подобного рода операции обычно становятся достоянием гласности лишь по завершении.

– Понимаю, мадам. Заранее вам благодарен. Жаль, что я не религиозен, а то бы помолился за успех. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что компания не бросит своих партнеров на произвол судьбы и придет им на помощь, если усилия других окажутся бесплодными. Кстати, можете при переговорах с авантистами упомянуть эти мои слова. Но пока, обещаю, мы не станем ничего предпринимать и готовы выполнить любое ваше пожелание.

– Очень хорошо, сэр. Отмените мобилизацию.

– Мадам президент, мобилизацию никто не объявлял. Кроме того, как ни жаль, но наша неподготовленность, если я соглашусь на ваше требование, может привести к самым печальным последствиям.