Мы взлетали, как утки...

Дома - тоже подарок! У нас в шесть раз больше топливозаправщиков! Тот самый старлей, что мы привезли на 'Шторьхе', наловил 'сачков' на дорогах, и засунул к нам в эскадрилью.

Связи нет, Мамушкин тоже ее не имеет. Солнце садится, и мы идем спать. Еще одна новость: Ксюша, со всей серьезностью, вытаскивает 'ТТ' из кобуры в землянке, и сует его под подушку:

– Я сразу предупреждаю! Только сунься!

– Ты че: дура? На хрен ты мне сдалась? Спи, Аника-воин.

Три часа якобы сна, и:

– Серега, вставай! Ксюша!

– Пусть спит!

– Я встаю...

– Что там Коля?

– Во-первых, завернули радиостанцию '5-АК', драпали от самого Тильзита, хотя там оборона еще стоит. Так что связь появилась. Как и начальство. Улетели за Ионовым, минут через пять сядет. Не будил, дал тебе поспать.

– Спасибо, Коля. Где Мирошкин?

– Вместе с Капитоновым войска останавливает.

– Херней мается! Дежурный!
– мы уже подходили к штабной землянке.

– Лейтенант Хаустов, товарищ командир.

– Пошли кого-нибудь за Мирошкиным к шоссе. Так, а это что за 'гроб', и где с него люди?
– за землянкой стояло две машины с 'Редутом'.

– А хрен его знает, товарищ командир. От шоссе прислали, я их всех щели послал копать!

– Идиот! Щаз сам побежишь щели копать и нарядов нахватаешь по самое 'нехочу'. Быстро найди этих людей! Не дай бог они ноги сделали! Расстреляю! Бегом!

Коля удивленно спросил:

– Ты чего расшумелся?

– Это - РЛС. Она должна работать, а не стоять за штабом.

– А что это 'РЛС'?

– Радиолокационная станция, вот это горизонтальная, а это - вертикальная.

А на посадке зажгли костры: бензин в банках. 'Аист' с генералом Ионовым заходит на посадку. Экипажи РЛС не разбежались. После получения втыка, бросились настраивать и растягивать свое хозяйство. От шоссе появилось несколько подслеповатых фар. 'Аист' сел, подруливает к КП. Иду встречать начальство.

– Товарищ командующий! Командир 8-й штурмовой эскадрильи 61-го ШАП младший лейтенант Шкирятов. Эскадрилья отдыхает после боевых вылетов.

Ионов протянул руку, и я пожал ее. Спустились в землянку. Здесь даже электричество есть. Тут же распорядился насчет кофе и чая начальству. Впрочем, мог бы этого и не делать. Кажется, что моему командованию пришел конец. Генерал с собой притащил какого-то майора, который стоял рядом с ним и слушал мой рапорт о проделанной работе. Слава богу, появился Мирошкин.

– Товарищ генерал, комиссар 61-го полка батальонный комиссар Мирошкин, разрешите присутствовать.

– А, начальство все-таки есть, а то доклады идут только от имени мамлея Шкирятова.

– Вообще-то, эскадрильей и приданным прикрытием командует он. Приказ об этом подписан еще в мае. Я - только наблюдаю за работой, и выполняю боевые вылеты в составе эскадрильи. Надобности вмешиваться в работу не возникало.

– Связь с полком есть?

– Есть, товарищ генерал, и снабжение оттуда поступает. Садились там на дозаправку. Ожидаем поставку боеприпасов к часу ночи. Сейчас шесть штурмовиков готовятся к вылету в район Рагнита, там у немцев организован полевой аэродром и днем наблюдалось большое скопление авиатехники. И истребителей, и пикировщиков.

– Кто поведет группу?

– Я.

– Допуск к ночным есть?

– Получен в мае этого года.

– Какие машины пойдут?

– 'Ил-2', шесть машин нами подготовлено к ночным полетам: удлинены выхлопные патрубки, сделана охлаждаемая накладка на них, чтобы в ночи не светились. Загружены кассетными осколочными бомбами и ракетами. Обеспечивать подсветку целей будет разведгруппа, которая вылетит в район заранее на самолете 'Шторьх' с немецким двигателем. Разведгруппу должны прислать из Ковно.

– Так! Днем в районе Плунгян вы работали?

– Да, вот отчет.

– Чем бомбили колонну?

– Гранатами Ф-1 и РПГ-40 в контейнерах.
– я достал из стола фотографии кассетных бомб.
– Вот только картонные трубы у нас кончаются, товарищ генерал, на полтора полных вылета осталось.

– А где брали?

– В Ковно, на картонажной фабрике. Она сейчас под обстрелом.

– Образец есть?

– Найдем. Лейтенант Хаустов, распорядитесь принести от вооруженцев.

– Есть.

– Знакомьтесь, майор Ложечников, командир 241-го ШАП. Вот он считает, что эскадрилья недопустимо мало произвела самолетовылетов.

– А вы не могли бы дать в цифрах ваши выкладки, товарищ майор. С учетом того, что самолетов у меня: семнадцать Ил-2 и шестнадцать, теперь уже 14-ть, 'Чаек', а ТЗ (топливозаправщик) до вечера был один. Сейчас - 7.

– Причем здесь ТЗ?
– спросил майор.
– Один ТЗ может заправлять 8 самолетов в час.

– 'Чаек', и только два Ил-2, на заправку каждого уходит 27-28 минут. Плюс переезд к следующей паре. Считай полчаса, 0,5 на 8 - четыре часа. Вы 'Ил-2' освоили?

– Нет, мы их еще не получали. Почему вы не организовали постоянное прикрытие войск?
– спросил майор.

– Потому, что действовать надо большой группой, иначе возрастут потери. Немецкие истребители работают парами на свободной охоте. Небольшие группы самолетов для них - семечки, а с большой группой им не справиться. Во время вылета под Плунгяны три пары 'мессеров' пытались сорвать штурмовку колонны, и ничего у них не получилось. Наши потери 2 самолета, и у немцев повреждено два. Сбить не удалось, но повредить - повредили. А колонну разнесли в пыль.

– Не спорьте с ним, майор. Этот мальчишка в 'Илах' и их боевом применении, разбирается лучше нас с Вами.
– вставил комиссар.
– Я не против, товарищ генерал, чтобы майор поприсутствовал здесь и посмотрел, как организована боевая работа. К утру дневные потери мы восстановим за счет резервных машин полка. Я в своих донесениях в ПУ ВВС фронта указал, что кроме мостов, стационарных и наплавных, колонны противника, артиллерийских батарей у Ковно группой Шкирятова, и моей группой, сбито и повреждено почти сорок пикирующих бомбардировщиков. А потери группы всего две машины. Летчики живы, и уже в расположении полка, принимают в Кейданах новые машины. Утром будут здесь. Полк успешно провел первый день войны, особенно отличилась группа Шкирятова.