Мямля

Я часто разговаривал с Приэльбрусьем, узнавал про снег, про трассы и, слыша мои переговоры, хозяин кабинета однажды не выдержал и спросил:

– А горные лыжи – это сложно? Я не пробовал.

– Хочешь рискнуть? В выходные, если отвезешь, дам экип, и кое-что расскажу для первого раза.

Воскресный выезд на горку показал, что лыжи и юрист совместимы плохо. Он добросовестно внимал моим наставлениям, но сам повторить ничего не мог. Плохая координация у парня сомнений не вызывала, к тому же он оказался тугодум и явно тормозил.

Приободряя упавшего духом Лелика, я подсунул ему сноуборд, надеясь, что на нем у него хоть что-то получится и оказался прав.

На борде юрист с грехом пополам все-таки осилил горку, повторил уже лучше и, гордясь собой, довольный заявил, что купит доску.

Пугать его мрачными перспективами я не стал, и чтобы быстрей отвязаться от него, одобрил план.

Весной 2007 года я обсуждал, как обычно, в комнате Лелика поездку на Чегет, и он неожиданно напросился со мной.

Отказывать не хотелось, но и тащить с собой балласт тоже и, сославшись на старую компанию, я предложил ему доехать самостоятельно.

Майский Чегет в тот год встретил нас зимним холодом и мощными снегопадами.

Борясь с непогодой, по пояс в снегу, Лелик отчаянно «пахал» склон и доказывал, что у него тоже «железные яйца», вызывая уважение райдеров. Даже мне тогда показалось, что я ошибся в оценке парня.

Однако первое знакомство с Приэльбрусьем, как и первый блин, оказалось для Лелика неудачным.

Хилый организм юриста, не выдержав стойкости его духа, дал сбой и Лелик сорвал спину.

Как следствие этого, на сноуборде он поставил крест, а позже, с большим трудом освоил лыжи.

Испытание экстримом в больших горах также не прошла и нежная психика неофита.

Пятого мая в крутом кулуаре я попал в лавину и, пролетев больше ста метров, чудом остался жив. Это событие и мой рассказ внушила юристу мысль, что смерть здесь ходит по пятам за каждым и, сделав нужные выводы, с Чегетом он завязал навсегда.

Но это будет потом, а пока в баре на вечернем apres ski он выпытывал у меня:

– Леш, скажи честно, а я смогу хорошо кататься? Пусть не как ты, но все равно прилично…

– Сможешь, если просидишь в горах сезон.

– А ты сколько проводишь?

– Дней пятьдесят набираю. Бывает и больше.

– А как же работа? Вика меня даже между праздниками отпускать не хотела!

– Будь сам «викой»!

– Не понял… Что ты имеешь ввиду?

– Становись руководителем и чем дальше от Москвы и Фонда, тем лучше. Свободы больше.

Лелик выпил, пошевелил губами и, переварив сказанное мной, начал, кажется, что-то понимать.

Вот на это «кажется» сейчас я очень надеялся!

– Знаешь от куда такая диспропорция в количестве неудачников и состоявшихся людей, – начал я издалека, – хотя Бог, как гласит Библия, создал нас равными и дал шанс каждому?

– Не все могут им воспользоваться…

– Согласен, но многие даже не видят его, хотя он есть, – и я перешел к главному: – Я здесь для того, чтобы ты не пропустил свой шанс. Другого не будет!

По-детски улыбаясь, Лелик ничего не понимал.

– Меня хотят перевести в Сочи директором на «Столицу». Я не поеду и могу предложить тебя.

– Почему не хочешь? – заподозрив подвох, спросил юрист. – Ведь Сочи круче Анапы!

– Есть причины, – объяснять Лелику свои рефлексии я не собирался. – А ты испугался? Чего?

– Не уверен, что получится: я никогда никем не командовал, да еще и Вика не отпустит.

– А ГУЛАГ? Ты же капитан! – пока учился на юриста, Лелик служил врачом в тюремной больнице.

– Зеки другое дело. Там командовать не надо. Приказал – сделали, а если нет, рапорт и в ШИЗО!

«Вот сука!» – подумал я, вспомнив капитана Балуду, своего лагерного начальника, и продолжил:

– Вике скажут – она отпустит, а директором и я не родился. Научишься. Если что помогу, не брошу. К тому же в Сочи – перспективы! Там в четырнадцатом году Олимпиада будет. И еще: лет десять попашешь и можешь на покой. Бабла даже внукам хватит.

– Олимпиада – это здорово, – чтобы не молчать протянул юрист, пропустив мимо ушей главное.

– Так как, согласен? – я добивался ясности.

– Можно попробовать, – неуверенно сказал он.

«Пробуй, ссыкун!» – радостно подумал я и, быстро закруглив встречу, пошел звонить Циркулю.

– Что-то еще? – тот недовольно буркнул, узнав меня по номеру.

– Есть плохая новость и одна получше.

– Давай, только быстро. В машину сажусь.

– В Сочи не поеду. Хотите – увольняйте! – я говорил так смело, потому что знал: раз у них нет кадров на Сочи, то в Богом забытую Анапу вообще никого не найдут и мое положение там стабильно. – Да, и фыркать на меня не надо: кандидатура нашлась.

– Кто это?

– У Вики работает. Юрист. Толковый парень.

– Фамилия как?

– А хрен его знает. Зовут Лелик. Он там один.

– Ладно, позвоню ей, спрошу. А ты оборзел!

Циркуль отключился, и я тут же набрал юристу:

– Поговорил. Готовься к интервью. С тобой свяжутся. Кстати, как твоя фамилия?

– Ягер.

– Это же ликер! Помнишь, в горах пили?

– Не только. Переводится как охотник, егерь.

– Ты что, немец?

– По родословной, да. Этнический.

«Ликерная» фамилия Лелика развеселила меня и надеясь, что вопрос решен, я нырнул в ближайшую забегаловку глотнуть пивка.

Запущенный мной рекрутинг дал плоды уже на следующий день.

Отсобеседовав и отпустив Лелика, Циркуль недоуменно посмотрел на Костика.

– Что это было? – скорее сам себя спросил он.

– Тебя что-то смущает? – возразил тот. – По-моему, перспективный малый. Смотри, сколько дипломов приволок. Даже бумажка Эм-Би-Эй есть.

– Да он мямля какая-то!

– Это же плюс для нас! – Костик всегда старался заглянуть в будущее. – Какой объем продаж в Сочи помнишь? А деньги выводить Пушкин будет? То-то. А этот сделает что скажем. По нему видно.