Мятеж На Энтерпрайзе

… Отказываться делать что бы то ни было. Тогда им придется вернуться на Базу.

– Верно!

Кирк, нахмурившись, кивнул, когда Маккой указал пальцем на рекреацию. Сейчас он ненавидел себя за то, что шпионит за своими же людьми, но ситуация становилась настолько угрожающей, что ему пришлось наплевать на сантименты. И вот Джеймс Т. Кирк, капитан лучшего крейсера Федерации, подкрался на цыпочках к закрытой двери и, прислонившись к переборке, стал слушать.

Голоса продолжали оживленную беседу.

– Нам вообще не следовало покидать Базу. Я с самого начала подозревал, что миссия военная. Теперь это ясно, как божий день. А ведь мы должны способствовать делу мира!

– Я не намерена заступать на вахту. Посмотрим, как им удастся содержать фазеры в боевом режиме!

Кирк шагнул к двери, резким движением отодвинул ее в сторону и вошел в каюту отдыха. За одним из столиков сидели мужчина и женщина, попивая кофе. Кирк с угрожающим видом приблизился к ним и мрачно спросил:

– Вы почему не на своих постах? Росс и Кессельманн, не так ли?

– Так точно, сэр, – спокойно ответила женщина, даже не потрудившись встать по стойке «смирно», как сделал ее собеседник. – Хочу поставить вас в известность, что впредь я отказываюсь нести обязанности по обслуживанию фазеров. Они являются средством ведения войны, а я желаю служить только делу мира. Мира для всей Вселенной.

– Младший лейтенант Росс, вы считаете такую позицию адекватной перед яйцом ромуланской агрессии?

– Если мы не начнем боевых действий, то и ромуланцы не начнут, – отпарировла она.

– Анита, – прошипел ее товарищ, – помолчи.

– Ну уж нет, Деке, настало время постоять за наши убеждения. Ни один из нас не примет участия в акции, которая подвергает опасности иную форму жизни. Со смертью и разрушениями нужно покончить повсеместно. Сейчас в нашей власти не допустить войны. И мы ее не допустим!

– Она говорит и от вашего имени, младший лейтенант Кессельманн? Насколько я помню, вы приписаны к подразделению биоподдержки, не так ли?

– Жизнь – величайшая ценность, сэр, – невпопад ответил Кессельманн, потом продолжил:

– Д-да, она говорит и от моего имени. А также от имени многих других членов экипажа.

Молодой офицер выпалил последнюю фразу с такой поспешностью, что казалось, слова обжигают ему язык. Лоб его покрылся испариной, свидетельствовавшей о сильном напряжении.

– Безусловно, жизнь бесценна. Вот почему федерация и послала дипломатическую миссию в систему Аммдона – чтобы предотвратить войну и спасти множество жизней…

Кирк ничуть не удивился, корда оба – и Росс, и Кессельманн – скептически ухмыльнулись: мол, не надо вешать нам лапшу на уши.

– А вам не кажется, – продолжал Кирк, – что ваши убеждения изменились после того, как каждый из вас побеседовал с инопланетянкой Лорелеей?

– Семена подобных убеждений уже были посеяны в наших душах еще до встречи с инопланетянкой. Лорелея лишь помогла им прорасти. Нам постоянно твердили, что Федерация ставит перед собой благородную цель – поиск новых форм жизни и вступление с ними в контакт. Но дело всегда заканчивается тем, что мы уничтожаем инопланетную расу.

– Да что вы такое несете, черт побери! – возмутился Маккой. – Когда это мы преднамеренно уничтожали инопланетную расу?

Кирк подозревал, что в большей части доктор разделяет мнение обоих офицеров, но их замечание относительно уничтожения вывело Маккоя из себя.

– Признаю, мы в какой-то степени вмешиваемся в уклад жизни, но чтобы уничтожать? Никогда!

– Вмешательство в культуру той или иной расы столь же разрушительно, как если бы мы стирали с лица планет их обитателей путем широкомасштабного применения фазеров, – горячо возразила Анита Росс. – Какая разница, навязываем мы им свою культуру постепенно или убиваем их сразу? Насаждение чуждой расе нашей философии – такой же акт насилия, как и систематическое разрушение планеты фотонными торпедами, запускаемыми с орбиты!

– Поскольку в данный момент нет нужды в использовании фазеров или торпед, ваше неповиновение не является серьезным нарушением дисциплины, младший лейтенант. Однако я полагаю, что праздное времяпровождение, которому вы предаетесь, крайне непродуктивно, учитывая критическую ситуацию, в которой мы все оказались. Я поговорю с командиром вашего подразделения, пусть он возложит на вас какие-то другие обязанности.

– Если они будут предполагать насилие, я заранее отказываюсь их выполнять.

Кирк, не удостоив Аниту ответом, повернулся на сто восемьдесят градусов и вышел из рекреационной каюты. В коридоре он хмуро спросил Маккоя:

– У многих подобные настроения?

– Да практически у всех, Джим. Но я думаю, в этом есть один положительный момент. Я имею в виду неприятие насилия и убийства.

– Хотел бы я посмотреть, как ты объяснишь это ромуланскому боевому кораблю, готовому превратить тебя в облачко плазмы. Война, конечно, грязное дело, и ее надо по возможности избегать, но если проявлять при этом слишком большое усердие, оглянуться не успеешь, как опустишься до рабского положения… Думаю, пора мне побеседовать с нашим найденышем.

– С Лорелеей?

Кирк кивнул и двинулся по коридору в направлении каюты инопланетянки. Ему не хотелось конфронтации с Лорелеей, но он понимал, что разговор с нею неизбежен. Безопасность «Энтерпрайза» значила больше, нежели чувство щемящего страха, испытываемого капитаном.

* * *

Дверь, ведущая в каюту Лорелеи, была полуоткрыта – в таком состоянии находились сейчас все двери на борту «Энтерпрайза» в связи с дефицитом энергии. Каждый эрг, вырабатываемый двигателями, предназначался для поддержания реактивной движущей силы корабля и обеспечения более или менее сносной работы систем жизнеобеспечения, так что пришлось отказаться на время от непозволительной сейчас роскоши – самозакрывающихся дверей.

– Лорелея! – позвал Кирк несколько дрожащим голосом, пытаясь взять себя в руки. Почему он боится ее? Она ведь не монстр какой-нибудь. Как раз наоборот. Тогда почему? Может, всему виной ее философия пацифизма? Или ее пугающая способность убеждать окружающих в своей правоте?

– Капитан Кирк… Джеймс. Входите, пожалуйста. – Она сидела на низком табурете, вытянув перед собой стройные ноги. На ней было тонкое облегающее платье, подчеркивающее безупречные линии ее тела. Огромные карие глаза придавали ее облику нежность, девическую непорочность и уязвимость. На какое-то время Кирку показалось, что она нуждается в его защите и покровительстве, но он решительно отмел эту мысль. Пожалуй, она контролировала сейчас ситуацию на корабле гораздо лучше, чем он.