Мятежное сердце

Они держат строй. Расстояние быстро уменьшается.

— Сейчас врежемся! — вскрикиваю я.

— Новички всегда трусят! — орет он в ответ. — Проигрывает тот, у кого раньше сдадут нервы. Кто первый моргнет. Это точно буду не я.

Тонтоны плотной группой скачут нам навстречу.

Ближе.

Еще ближе.

Я замираю. Не дышу.

Тридцать шагов между нами.

Двадцать пять.

— Ну давайте, — шипит Слим. — Моргайте, сволочи!

Двадцать.

Пятнадцать.

— Моргайте, твари! — орет Слим.

Они расступаются, как по команде. Словно услышали. Трое налево, трое направо.

Я скрючиваюсь еще сильней. Тонтоны с грохотом проносятся мимо. Чуть ниже нас, по склонам насыпи. Клубится пыль. Мелькают копыта, сапоги, плащи. В лицо бьет запах гари и пота. На одно мгновение сердце замирает — вдруг один из них Джек?

Треск огнестрела. Слим вскрикивает и падает на сиденье. Правое плечо разворочено.

— Слим! — ахаю я.

— Держи вожжи! — приказывает он.

Я взбираюсь на сиденье и перехватываю вожжи. Оглядываюсь назад. Тонтоны исчезают в туче пыли.

Гермес бежит рядом с телегой.

Слим прижимает к ране платок. Стискивает зубы, чтоб не заорать от боли. Кричит через дыру в стенке:

— Взорвите дорогу!

— Что? — переспрашивает Лу.

— Там такие шарики, в них штырьки! — кричит Слим. — Выдерни штырьки и бросай шарики назад!

Я крепко держу вожжи. Дорога прямой линией уходит в просвет между горами. Затянутый дымом.

Ничего не происходит. Ничего. Ничего.

И вдруг:

БУММ! Грохот взрыва рвет воздух. Земля под колесами вздрагивает.

Оглядываюсь через плечо.

Стена воды вперемешку с камнями и песком взметнулась к небу. Насыпь разнесло в клочки. Ни всадников, ни лошадей не видно.

— Достали их? — спрашивает Слим.

— Не знаю, — отвечаю я. — Они быстро скакали. Могли переправиться еще до взрыва.

— Если ушли, нас будут искать, — говорит Слим. — Вот и пробрались незаметно.

У него на лбу выступил пот. Лицо серое.

— Что за черт, Слим, — недоумеваю я. — Ты не шпион тонтонов. Кто ты тогда?

Он дергает краем рта. Наверно, пытается улыбнуться.

— Главное сейчас — до «Гиблого дела» добраться, — говорит Слим.

Гиблое дело

Моисей с разгона влетает в плотную стену дыма. Ничего не видно. Глаза слезятся. Дышать невозможно. Щас во что-нибудь врежемся. Нет, выскакиваем опять на простор. Впереди виднеется таверна. Ее пожирает пламя. С треском и ревом. Пожар озаряет безлюдную равнину. На низко нависшие тучи ложатся отсветы. Рыжие, белые, желтые. Клубится черный дым. Волнами расходится жар.

«Гиблое дело» гибнет.

Мы мчимся к перекрестку. Я выжидаю, сколько можно, потом натягиваю волоки. Моисей замедляет ход и останавливается. Пятится. Ревет.

Слим обмякает, приваливается боком ко мне.

— Найди Молли, — велит он.

— Мейв! Эмми! — зову я. — Слима ранили!

Они бегут ко мне, тащат котомку с лечебными снадобьями. Я уступаю место Мейв, а сама вместе со Следопытом спрыгиваю на землю.

— Следопыт, жди тут! — Я бегу к горящему дому. Кашляю, задыхаюсь. Дым ест глаза.

— Саба! — Голос Лу. Его шаги за спиной. И шаги Томмо. — Саба, вернись!

— Может, там Джек! — кричу в ответ.

Налетаю на стену жара. Твердая, будто каменная. Меня отбрасывает назад. Лу хватает за одну руку, Томмо за другую. Они оттаскивают меня, а я упираюсь изо всех сил.

— Нет! — кричу я. — Пустите!

— Если там кто и был, все померли давно, — говорит Лу.

— Нет! — Я отчаянно вырываюсь.

Дом одноэтажный. Из хлипких обломков, что остались от Разрушителей. Стены гнутся и проседают. Оглушительный треск. Средняя часть крыши рушится в огонь.

— Где у них перегонный куб? — спрашивает Томмо.

— Что? — говорит Лу.

— В котором пойло делают! — кричит Томмо. — Одна искра, и рванет!

— Бежим! — орет Лу.

Мы бросаемся прочь от дома. БУМММ!

Нас подбрасывает в воздух. Я грохаюсь ничком. Сразу вскакиваю. Кидаюсь обратно.

— Джек! — кричу я.

— Саба, стой! — Лу толкает меня на землю и падает сверху. Закрывает меня своим телом. Сверху сыплются куски таверны.

* * *

Лежу неподвижно. Все тело занемело.

— Слезай, — говорю я.

Лу не шевелится.

— Слезь с меня, сказала!

Он с трудом встает. Протягивает мне руку. Я ее отталкиваю. Встаю сама. Подхожу к догорающим останкам «Гиблого дела». Пламя довольно урчит, доедает ошметки. На земле валяется вывеска таверны. Обгорела, краска почти вся осыпалась. Громадная волна вот-вот проглотит лодочку на бурном море. Подхожу ближе, сколько можно вытерпеть жар. Вглядываюсь в огонь. Ищу… сама не знаю что. Не знать — страшнее всего.

Подходит Томмо.

— Ты вся дрожишь.

Обнимает меня за плечи.

— Вряд ли он здесь был, — говорит Томмо.

Я смотрю в небо. Сернистые тучи потихоньку редеют. Сквозь них просвечивает полная луна. Стискиваю в руке Сердечный камень. Холодный.

— Он сказал, что будет ждать меня здесь в полнолуние, — шепчу я.

— Еще только начинает темнеть, — говорит Томмо. — Наверное, он еще в дороге.

— Думаешь? — спрашиваю я.

Громко каркает Нерон. Скачет по земле недалеко от нас, хлопает крыльями и дергает головой вверх-вниз.

— Что он там нашел? — говорит Томмо. А я уже срываюсь с места. Мы бежим к Нерону.

Нерон подпрыгивает на макушке шляпы. Потрепанной коричневой шляпы с широкими полями. За ленту засунуто сизое голубиное перо.

Смотрю и не могу выговорить ни слова. Он украл ее в Городе Надежды. Сорвал у кого-то прямо с головы. Эмми украсила шляпу голубиным пером. Как-то вечером, по дороге к Полям Свободы.

Это шляпа Джека.

Томмо сгоняет Нерона и подает мне шляпу. Вдруг обрушивается дождь. Только что ничего не было, и вдруг потоп. Липкий бурый дождь из сернистой тучи.