Мятежный дух

Тесно примыкали друг к другу березы с шелушащейся корой. Ветви их переплетались, образуя одну огромную крону с тысячами листьев. Сквозь их переплетение прорастали ясени и вязы, и вершины их вздымались над зеленым пологом берез. В просветах между стволами густо росла куманика и блестели острыми шипами ежевичные плети.

Здесь царила полная тишина — ни шороха, ни щебета.

Винн посмотрела налево. Стена переплетенной зелени уходила вдаль, теряясь в темноте. Снова посмотрела вперед — деревья словно переместились, сдвинулись. Когда она опять глянула налево, между шипастых плетей ежевики проросла меч-трава.

Была она там и прежде или появилась, едва Винн отвела взгляд? Над березами вздымалась крона сумрачного кедра, и опять же Винн не могла припомнить, чтобы видела ее раньше. Неужели это лес опять морочит ее?

Винн беспомощно огляделась по сторонам, но не увидела никакого прохода. Почему серебристый олень привел их сюда, если дорога так заросла лесом? В этой плотной стене деревьев и кустарника, переплетавшихся и прораставших друг сквозь друга, было что-то противоестественное.

Вожак стаи расхаживал перед живой стеной, а прочие псы бесцельно бродили вокруг, вытягивали шеи и, поставив торчком уши, вглядывались в непроходимую стену зелени. Олень, на спине у которого сидела Винн, беспокойно дернулся, фыркнул и тряхнул увенчанной рогами головой.

Животные явно были озадачены и встревожены не меньше, чем сама Винн. Раньше они ничего подобного не видели.

Старый вожак все расхаживал вдоль лесной стены — и вдруг одним прыжком ворвался в нее.

Из недр стены донесся шорох листьев и ежевичных плетей. Звук нарастал, превращаясь в оглушительный треск ломающихся веток. Серебристый олень шарахнулся назад, и Винн что есть силы вцепилась в его жесткую шерсть.

С хрустом раздвинулись ветки аронии, и старый вожак выпрыгнул наружу. Ягоды сыпались вслед за ним, точно черные камешки. Хромая и стараясь не наступать на переднюю лапу, он отошел от стены и, развернувшись, в упор воззрился на нее. Прочие псы неуверенно кружили поодаль.

Лилия развернулась вправо и метнулась к старой березе, чьи нижние ветки были густо обвиты плетями ежевики.

— Не надо! — вскрикнула Винн.

Малец бросился вслед за Лилией, но она все же успела ворваться в колючие заросли. И поспешно отступила, не сумев даже протиснуться туда целиком.

Винн охватила дрожь.

Малец так и стоял перед самой стеной, а Лилия кружила позади него. Пес негромко заворчал от досады. Они могли повернуть назад, — но не пройти вперед.

Может быть, этот странный лес — охрана, которая должна никого не пропускать к Нейне? Но как же тогда кормить пленницу, как заботиться о ее нуждах? Или Нейну тогда, много лет назад, бросили здесь на смерть? Неужели эльфы солгали Лисилу только ради того, чтобы заманить его сюда?

Ворчание Мальца вдруг превратилось в яростный рык, и на Винн обрушилась тошнота. В ее сознании зазвучал, нарастая, знакомый шорох — точно трепетал под ветром сухой листок березы.

Духи… мои сородичи… именно сейчас они соизволили вернуться.

Винн соскользнула со спины оленя. К тошноте прибавилось головокружение, и девушка упала на колени, почти оглушенная слитным хором крылышек-листьев.

В прошлый раз она слышала этот звук у северных ворот Соладрана, когда Малец «разговаривал» со своими сородичами, стихийными духами.

Малец торопливо, на миг, прижался головой к голове Лилии, а затем стремглав бросился в лес — обычный лес, который вставал у них за спиной. Винн, зажимая ладонью рот, попыталась подняться, пойти за ним, но ей преградила дорогу Лилия.

Прежде чем Винн успела что-то крикнуть вслед Мальцу, в ее мыслях раздался одинокий шорох крылышка-листа — его голос.

Я здесь… покажитесь, сородичи мои… Я требую!

* * *

Малец наугад, опрометью бежал по лесу. Он искал, но не зрением — слухом и нюхом.

Дух его, разрастаясь в гневе, простирался все дальше и дальше во всех направлениях, покуда Малец не учуял тех, кого искал, — точно так же, как учуял их след, глядя на непроходимую стену зелени.

Этих противоестественных дебрей там не должно было быть! Малец увидел это в воспоминаниях Лилии. Никогда маджай-хи не видели в здешнем лесу такой чудовищной чащи… а эти заросли вдобавок были явно отмечены касанием стихийных духов.

Они стремились помешать маджай-хи — помешать ему, Мальцу, найти Нейну.

Покажитесь! Ответьте мне… ну же!

Шерсть Мальца растрепал налетевший с ночного неба ветерок. Тут же ветерок превратился в могучий вихрь, который закрутился вокруг Мальца, вспахивая рыхлую лесную почву. Пес резко остановился, затем описал между деревьев круг и глухо заворчал. Вихрь тотчас унялся, снова став невинным ветерком.

Малец стоял на небольшой поляне, окруженной платанами и буками. Корни их глубоко уходили в землю, вершины возносились в небо. Ветви их сплетались друг с другом — как будто часовые взялись за руки, замыкая круг, — и едва заметно шевелились, отражая возникшее внутри движение.

Нет, Малец не отступит перед ними, не струсит.

Зачем вы вмешались сейчас, если так долго молчали… и ничем, ничем не помогли мне! Зачем вернулись?

За спиной у Мальца еле слышно задрожали ветки, и он стремительно развернулся. Шорох листьев, колеблемых порывами ветерка, преобразился в слитный хор, зазвучавший в сознании Мальца.

Все далее и далее отходишь ты от своего пути… от цели своей… сохранить сестру мертвых в неведении и вне досягаемости Врага.

Малец зарычал на березу. Вырост на ее стволе слишком походил на фигуру восседающего судьи. Пес напрягся, припал к земле, готовясь к прыжку.

Лисил нужен для моей миссии… для нашего дела. Однако в его страданиях нет никакого смысла. Так зачем преграждать мне дорогу? Почему он не может освободить свою мать?

Громко зашуршала длинная плеть плюща.

Вернись к своей миссии… Вернись к сестре мертвых… Покинь этот край и сохраняй ее вне досягаемости ее создателя.

Это не ответ. Где еще Магьер может быть более укрыта от Врага, как не в этом краю?

Лепестки гиацинта зашелестели тише.

Слишком многое рассказал ты своим смертным подопечным. Столь много, что станется с них избрать путь, который приведет к концу мира. Ничего им более не рассказывай и скорее уведи их отсюда.

Малец заворчал громче. Все, чего хочет Лисил, — освободить последнего, кто остался в живых из его семьи. Вернуть свою мать. Но, однако же, сородичи Мальца безапелляционно требуют от него бездействия.