Мышеловка для босса

Нееет, плавали — знаем. Такого ему уже не нужно.

Так что пусть маша сидит здесь, выполняет свою работу, которую делает так качественно, как никто другой. За время ее недолгого отсутствия, болезни, он уже успел в этом убедиться.

— Мария, можно кофе? Спасибо! — сказал он и прикрыл дверь.

Отойдя на несколько шагов назад, прислушался.

Наверняка сейчас начнется эта давняя возня — негласная борьба за первенство, кто принесет ему напиток. Глупая, раздражающая, потому что слишком читаемая. Будто бы через желудок можно добраться до мужчины, и в первую очередь, до него, до самого Баева.

Но нет. Вопреки ожиданиям, ничего такого не произошло. Виктория сразу вспорхнула со стула, к кофемашине, включила аппарат, и он задрожал, завибрировал, перемалывая зерна. Он отчетливо слышал, как она звякнула кофейной парой, подносом, чертыхнулась, видимо, от того, что снова обожглась о горячую ручку холдера.

Александр Владимирович, услышав ее шаги, тут же бросился к столу. Достал свежий журнал, который доставили с утренней почтой, раскрыл его на первой попавшейся странице и сделал вид, что углубился в чтение.

Какая-то мысль затаилась внутри него. Она свербела, и не давала себя разгадать. Будто медуза в море, ускользала вместе с потоками воды, выныривала из пальцев, и никак не давалась в руки.

Образ Маши, которая показывала язык Виктории, никак не мог выйти из головы. И становился все больше и больше. Как такое может быть?

Баев поблагодарил Вику, прямо и спокойно глядя ей в глаза, и, заметив ее смущение, не стал играть на нервах. Девушка улыбнулась и вышла из кабинета, тихо прикрыв дверь, а Александру Владимировичу почему-то стало не по себе. Странное сосущее чувство поселилось в нем, и почему оно появилось только сейчас, после подслушанного разговора, он никак не мог разобраться. Будто глубоко в подсознании стучалась, билась птицей в клетке мысль, но пробраться на волю никак не могла.

Он отхлебнул кофе и поморщился.

Вика не положила сахар. Даже ложечку не принесла.

То ли дело Маша!

Глава, в которой Маша открывает в себе гибкие таланты

Едва Маша открыла глаза, отключила будильник, как телефон издал новый звоночек — пришло сообщение. С непонятным волнением в сердце Мари открыла конвертик нажатием пальца и улыбнулась: сообщение было от Ивана. «Мы в ответе за тех, кого приручили. А потому снова надеюсь на встречу!» — было написано на экране.

Маша вздохнула. Сердечная взволнованность пропала. Она даже сама удивилась: как будто ждала сообщение совсем от другого человека, а не от Ивана, который, казалось, подходил к ней по всем параметрам.

Вместо того, чтобы придумать ответ, она включила веселую композицию и начала делать зарядку. В то время, как кровь разгонялась по венам, в голове рождались совершенно удивительные образы.

Она представляла себя танцующей в большом зале, полном зеркал, и совершенно точно видела, как гибкая фигурка в черном танцевальном купальнике и цветных гольфах делает такие пируэты, которым бы позавидовали ученицы хореографического училища.

В реальности же дела обстояли совсем другим образом.

Маша нагнулась, постаралась достать кончиками пальцев пола. Ей это не удалось: все тело сопротивлялось физической нагрузке, колени скрипели, поясница зудела, живот не давал нужно амортизации.

Она сделала еще одну попытку, потом еще и еще, но между полом и кончиками пальцев гулял ветер. Маша чувствовала его ехидную прохладу, которая звучала как насмешка, как вызов.

Тогда она, чтобы обмануть саму себя, согнула колени, и пальцы ощутили твердь линолеума. Мари весело присвистнула.

Если что-то не получается, нужно себе немного помочь, — справедливо решила она и закрепила упражнение. Дважды коснувшись пола, сделала себе в голове пометку: мол, я справилась с заданием для себя на отлично!

После зарядки, по новообретенной привычке, она сложила в большую сумку туфли на каблуке, юбку-карандаш и полупрозрачную блузку нежно-сиреневого цвета, а сама облачилась в шерстяную робу, юбку, которой (теперь она понимала это совершенно ясно) было место в любом другом месте, но точно не в шкафу молодой девушки.

Мари была готова к выходу из дома. Она взяла ключи с полочки у двери, и тут посмотрела на себя в зеркало. В нем отражалось давно знакомое лицо: маленькие глаза за большими очками с толстыми диоптриями; гулька из волос мышиного цвета, зачесанная так, чтобы не было видно обновленных новой краской-блонд волос; старый плащ с серыми разводами, похожими на грязь и зеленая юбка, теплая, удобная, а потому практически не сменяемая.

Девушка сощурила глаза. Сегодня то, что она видела перед выходом из дома, ей не нравилось. Что-то внутри нее протестовало, и потому она достала из маленького кармашка большой сумки маленький тюбик губной помады и мазнула по нижней губе. Чтобы розовый блеск был не так заметен, она указательным пальцем размазала его по верхней губе тоже, сровняв цвет. Почувствовав таким образом удовлетворение, она вытерла испачканный палец о край зеленой юбки, и, высокого подняв голову, вышла из дома, постукивая обновленными набойками старых туфель с потертыми носами.

На удивление, кабинет оказался уже открыт. Александр Владимирович был погружен в рабочий процесс, и Маша, как настоящий секретарь — референт третьего класса, три месяца верой и правдой несшей вахту главного солдата в приемной второй человека на фирме, совсем не собиралась ему мешать.

Но, как женщина, которая открывала в себе новые грани, не могла пройти мимо, и, притаившись за дверью, тихо наблюдала за ним. Вот он нахмурился, прочитав на планшете какую-то одному ему известную новость. Почесал нос — значит, захотелось чихнуть, (наверное, пора позвонить в клининговую форму и заказать генеральную уборку кабинета). Бросил взгляд на сотовый телефон — видимо, ожидая звонка или сообщения от долгожданного абонента. Не выдержал, разблокировал телефон, проверяя, работает ли он, ловит ли сеть.

Вдруг сзади раздался хлопок. Маша вздрогнула, и чуть не ударилась лбом о дверь, за которой стояла, спрятавшись. Она медленно, как застигнутый на месте преступления вор, повернулась на пятках. В голове начали рождаться миллиарды версий, которые могли бы оправдать ее странное поведение — не каждая секретарь славится тем, что исподтишка следит за начальником.

«Хоть бы это была Виктория, уж ей-то я придумаю оправдательную версию получше», — подумала Маша.

Она повернулась к тому, что издал странный звук, похожий на выстрел из револьвера в тишине утреннего кабинета, и сердце ее бухнуло в грудной клетке. Раз, другой, а потом будто бы замерло.

Маша могла бы поклясться, что ее сердце остановилось и перестало биться на добрую минуту — настолько была удивлена и подавлена. Такого страха она не чувствовала со времен приема на работу, когда проходила собеседование в кадровом отделе. Сейчас все было намного страшнее и хуже.

Перед ней стояла она.

Железная Леди «Опережающего развития». Кнут и пряник фирмы в одиннадцать этажей.

Госпожа Бовари Мценского уезда.

Руководитель аппарата.

Каре черных волос уложено волосок к волоску. Полные губы, подправленные ботоксом, брезгливо изогнуты. В глазах, щедро подчеркнутых тушью и тенями в тон глаз, — холодное презрение. Даже красивое черное атласное платье, мягко и ненавязчиво мерцающее в электрическом свете ламп выражало отторжение картиной, где обычная служащая Маша наблюдает за своим боссом через приоткрытую дверь кабинета.