Мыши и магия

— Ой, привет. Меня зовут Таволга. А это правда, что вы едите личинок?

— Конечно, нет… — начал Бен, но тут встряла Янтарка.

— Ну, лично я их никогда не пробовала, но говорят, они довольно вкусные.

У Бена отвисла челюсть.

Он воззрился на Янтарку, невольно думая, что до сих пор не так уж много понимал в мышах.

— А вы разве не мыши? — спросил Бен. Обитатели норы выглядели очень уж мышевидно.

— Конечно, нет, — сказала Таволга. — Мы мирные жители лесов и лугов. Полевки мы, вот. И едим только цветочки, а не мясо.

Таволга забегала вокруг Бена и Янтарки, к ней присоединились еще трое малышек, и вместе они запели:

В полях, где овес и пшеница растет, Веселое племя полевок живет. Ты сразу увидишь, как в желтых травинках Мелькают их толстые серые спинки. Снуют между ягод и синих вьюнков, пока не наполнят защечных мешков. Под солнышком летним в погожие дни в кладовки зерно переносят они. А если кедровый орешек найдут, они его лущат и в норку несут. Работают дружно весь день напролет. Так мирное племя полевок живет. [8]

8

Перевод И. Блейза.

Девчонки закончили песню, опрокинувшись на спинки и дрыгая в воздухе лапками от смеха. Янтарка улыбнулась. С того самого мгновения, как Бен принес ее сегодня домой, жизнь была сплошным страхом и ужасом, но теперь впервые за всю ночь она почувствовала себя в безопасности.

— А теперь вы, — запищали малютки хихикая.

— Ну, это же ваша песня…

— А вы спойте нам свою!

Бен пожал плечами и нахмурился, слишком смущенный, чтобы петь.

— Нет у нас никакой песни… — мрачно сказал он.

— Что, даже такой, которая могла бы рассказать нам, кто вы такие? — требовательно спросил старый Вербений.

— У меня нет никакой песни… Мне не нужна песня, — окрысился Бен. — Я вообще человек.

Тут уже все полевки пооткрывали рты. По правде говоря, на один вечер им хватило бы и светящегося камня, так что это было уже слишком.

— Что, что ты сказал?.. — едва выдавил Вербений.

— Я — человек, — угрюмо подтвердил Бен.

— Может, его жаба по голове стукнула или еще чего… — прошептала Вербению на ухо мама-полевка.

— Это правда, — прервала их Янтарка. — Он действительно человек… ну, вернее, был им до недавнего времени. Потом кое-что случилось, и он превратился в мышь.

Старик Вербений глядел на них крайне подозрительно: он явно относился к мышам без особого восторга, а доверял им и того меньше.

— И что же именно случилось, позвольте полюбопытствовать?

Бен указал на Янтарку одним пальцем передней лапы.

— Это все она виновата. Она превратила меня в мышь. Она колдунья, — заявил он.

В глазах его блестели слезы; он аж дрожал от гнева, пользуясь возможностью наконец высказать все, что думал об Янтарке.

Полевки отшатнулись в ужасе. Все взгляды были прикованы к Янтарке.

— Это правда? — глаза Вербения сузились.

Янтарка слабо кивнула.

— И какая же ты у нас колдунья, — продолжал он сладким голосом, — добрая или злая? — Тут он дьявольски усмехнулся.

— Я… я не знаю, — пролепетала Янтарка, пытаясь заглянуть в глубину себя. — Я никогда прежде не творила волшебства. Оно просто… ну, случилось.

— Я, конечно, не специалист… — протянул Вербений, и яд так и капал с его языка, — но в молодости мне довелось путешествовать целых два года, и могу сказать, что трансмогрификация просто так не случается. Это настоящая высокая магия!

— Посмотри на нее — она так молода, — ввернула полевка-мать. — Она не похожа на злую колдунью. Это просто испуганная маленькая мышка.

— В том-то и проблема, — проворчал старик. — Она — мышь. Порочная пожирательница жуков. Я никогда не доверял плотоядным. В особенности всяким сусликам! Ах, она смотрит на тебя такими ясными, невинными глазами, а потом — ам! — и не успеешь, оглянуться, как она уже доедает твоего детеныша! Уже много месяцев духу их тут не было, и не могу сказать, что я страшно счастлив видеть этих двух…

— Но она же не землеройка, — возразила мамаша. — И не суслик, и не какой другой опасный зверь. Она… она же просто домовая мышь!

— Вот именно, — тут же согласился Вербений. — Ленивый и наглый вредитель, пожирающий человеческие отбросы, прогрызающий ходы в стенах, гнусный кухонный вор. Терпеть не могу все их племя! И у себя в доме я их тоже не потерплю!

Сказать, что Янтарку удивило наличие у неё родственников с подобной репутацией среди полевок, — значит не сказать ничего. В норе повисло напряженное молчание.

Старый Вербений выглядел так, словно он ее вот-вот укусит, как вдруг симпатичный молодой отпрыск семейства выступил из тени и решительно обратился к Бену:

— Подожди-ка. Значит, ты — это он, так?

— Кто — он?

— Тот мальчик, который живет в соседнем с хозяином Домино доме? Ты — тот мальчик, который спас мне жизнь прошлым летом? Она уже запустила в меня свои когти, когда ты швырнул в нее шишкой и спугнул?

Бен сглотнул. Он уже совершенно забыл об этом эпизоде своей биографии.

— Ну да, — не без гордости сказал он. — Это был я.

— Спасибо тебе, — сказал полевой мыш, и в глазах его сияла благодарность. — Меня зовут Бушмейстер. Я — навеки твой должник.

Бушмейстер обернулся к молодому поколению полевок и торжественно объявил (голос его дрожал от эмоций):

— Это мои друзья. Они, должно быть, голодны. Принесите им еды.

Молодые полевки принялись носиться по норе. Бушмейстер тем временем провел дорогих гостей в самый уютный уголок.

Однако Янтарка почувствовала себя преданной. Почему это Бен спас какую-то там полевку, но не стал спасать ее? Это было совершенно нелепо и нелогично. Она подозревала, что дело тут было вовсе не в том, нравится она ему или не нравится, а в том, что все это было ниже его. Жизнь мыши или полевки явно значила для него не так уж много.

Тем временем вернулась молодая полевочья поросль, таща в зубах сосновые орешки, сухие ягоды ежевики и цветки жасмина, клевера и лютика, кусочки травы и грибов. Они складывали еду на сухой листик перед Беном и Янтаркой, пока там не выросла целая куча.

Бен тут же запустил в нее лапу, и Янтарка последовала его примеру. Для нее, выросшей на готовом мышином корме, это была настоящая экзотика. Бен набил рот и провозгласил:

— Это почти так же вкусно, как полуфабрикаты, которые мама покупает в супермаркете!