Мыши

Мы снова двинулись на задворки паркинга, встречая таких же несчастных водителей, которые кружили в поисках свободного места. И тут я увидела одно — в середине второго от края ряда — и крикнула маме, чтобы она сдала назад.

— Я не знаю, Шелли, — сказала она. — Не уверена, что я здесь умещусь.

У мамы были большие проблемы с парковкой, и она никогда не парковала машину задним ходом, если можно было этого избежать.

— Тебе и не нужно идеально вписываться, мам. Просто вставай как сможешь, и быстро сматываемся!

Мама включила заднюю передачу и медленно двинулась на парковочное место. Однако выровнять машину ей не удалось, и пришлось выехать вперед, чтобы повторить попытку. Ей предстояло втиснуться между двумя машинами; с моей стороны это был совсем новый внедорожник. Мама снова не рассчитала траекторию и сдала вперед для второй попытки. Ее лицо было предельно сосредоточенным, напряженным. Сбоку подоспела еще одна машина, которая собиралась проехать мимо, и наши маневры перегораживали ей путь. Мама переключила передачу и снова попыталась заехать. На этот раз угол был выбран верно, и мы могли, по крайней мере, продвинуться чуть дальше назад и освободить проезжую часть. Она еще раз выехала вперед, и только после этого мы легко вписались в разметку.

Она заглушила мотор и выдохнула с огромным облегчением.

— Отлично, мам, — сказала я, а она посмотрела на меня и покачала головой, словно говоря: как в страшном сне!

С моей стороны было совсем мало свободного места, чтобы выйти из машины; с маминой стороны и того меньше, и я увидела, как мучительно она протискивается сквозь щель приоткрытой двери. Мне удалось высунуть верхнюю часть туловища, и я как раз пыталась развернуться, чтобы вытащить правую ногу, когда мир вокруг меня взорвался.

Раздался вой сирены, и вспыхнули оранжевые огни. Я огляделась по сторонам, ожидая увидеть полицейские машины, блокирующие нас со всех сторон, но ничего похожего не было. Я оцепенела, оглушенная этим звуком, и лишь тупо моргала. Медленно-медленно до меня наконец дошло, что это сработала сигнализация внедорожника.

Мама вдруг оказалась рядом со мной, решительно увлекая меня за руку. Я едва слышала, что она говорила, в этом оглушительном вое сирены.

— Не паникуй, Шелли. Иди спокойно.

Я так и сделала, хотя не сомневалась в том, что сигнализация выманит из ресторана всех посетителей, которые кинутся посмотреть, в чем дело. Но тут неожиданно все смолкло.

С невозмутимым видом мы быстрым шагом устремились вперед. И тут нас окликнул мужской голос:

— Эй! И куда это вы направились?

Мы остановились и обернулись.

Перед нами стоял владелец внедорожника, он поигрывал ключом от машины, которым только что отключил сигнализацию. Это был мужчина крепкого телосложения с бритой головой и черной козлиной бородкой.

— Вам не удастся так просто уйти, после того как вы повредили чужую машину, — грозно прорычал он.

Я приготовилась бежать. Мы ведь собирались припарковать машину незаметно, не привлекая к себе внимания.Если мы сейчас останемся, этот человек сможет описать нас полиции. Но мама, которая все так же крепко держала меня за руку, не шелохнулась.

— Что вы имеете в виду? — сказала она. — Мы не трогали вашу машину.

— Еще как трогали, — хмыкнул он. — Я наблюдал за вами. Она ударила в бок своей дверью. — Он указал на меня брутальным кивком своей лысой головы и нагнулся, чтобы осмотреть внедорожник, поглаживая его, словно ветеринар, ощупывающий бока пострадавшего породистого скакуна.

— Нет, я этого не делала, — подала я голос. — Дверца даже не коснулась вашей машины. Должно быть, я просто уперлась в нее задницей.

— Да, повреждений не видно, — произнес он с явным разочарованием, — но здесь недостаточно светло. Позвольте мне записать ваши координаты.

Этого мы не могли допустить. Это было безумием. Мы рассчитывали уйти незамеченными.Я вдруг вспомнила про фонарик в кармане.

— Вот, возьмите, — сказала я. — И убедитесь, что я не прикасалась к вашей двери.

Забирая у меня фонарь, он внимательно посмотрел на меня, и я заметила, как по его лицу пробежала тень отвращения. Моей первой мыслью было то, что он увидел мои шрамы, поэтому я растерялась, когда он показал на мой левый глаз и проворчал:

— У тебя кровь.

Я приложила руку к виску — и, конечно, на шерстяном пальце перчатки отпечаталось темное пятнышко. Ветка! Ветка, на которую я наткнулась, когда в темноте шла по саду!

Он вернулся к своей машине и принялся светить фонариком по водительской двери, придирчиво разглядывая краску. Он явно не торопился, в то время как мы с мамой стояли на ветру, совершенно растерянные, не зная, что делать дальше.

Не поднимая головы, он спросил:

— Ты всегда носишь с собой фонарь?

Я почувствовала, как запылали щеки, когда до меня дошло, какую глупость я совершила. Я отдала ему фонарик, какое безрассудство! Кто из девчонок носит в кармане такой фонарь? И тем более когда собирается ужинать в ресторане! Я в ужасе посмотрела на маму, но она лишь крепче сжала мою руку, словно говоря: все в порядке, Шелли, все нормально.

Когда он двинулся к заднему бамперу своей машины, мама — к моему изумлению — вдруг отстранилась от меня и бесстрашно шагнула к нему.

— Это абсурд! — воскликнула она. — Дверь находится здесь, но никак не там! Отдайте мне фонарь! У нас нет времени на эту ерунду!

Он вернул ей фонарь, презрительно оглядывая ее, высокомерно ухмыляясь.

— Вашей драгоценноймашине не причинили никакого ущерба! Возможно, у вас слишком чувствительная сигнализация. — Она снова взяла меня за руку, и мы направились к ресторану.

— Эй! — закричал он. — Куда вы пошли? Я все-таки хочу обменяться координатами!

Мама резко развернулась:

— Мы не портили вашу идиотскую машину! И кончено!

Мы решительно двинулись вперед и почти дошли до входа в ресторан. Я увидела очередь, выстроившуюся в ожидании свободных мест; девушку, которая показалась мне школьной знакомой, она предлагала корзинку с хлебом группке японских бизнесменов в бумажных шляпах. Мы не хотели заходить в ресторан — это увеличило бы вероятность того, что нас заметят и запомнят. Я оглянулась назад. Крепыш стоял к нам спиной и, казалось, снова осматривал свою дверь, уперев руки в боки.