Мысли, афоризмы, цитаты. Политика, журналистика, правосудие
Шрифт:
В каждом творце конституции прячется утопист.
Пишите коротко и неясно.
Чтобы она была еще хуже, конституцию постоянно следует улучшать.
Наша конституция есть взаимная любовь Монарха к народу и народа к Монарху.
Воля
Конституция государства должна быть такой, чтобы не нарушать конституцию гражданина.
Он [Ельцин] всегда здоров настолько, насколько требуется от него по Конституции.
Незаконное мы совершаем немедленно, неконституционное требует несколько больше времени.
Если согрешили, то давайте подведем конституционное русло.
Что дозволено Юпитеру, то подтвердит и Конституция.
Какая может быть конституция между друзьями?
Где законы могут быть нарушены под предлогом общего спасения, там нет конституции.
Исключительные законы – узаконенный деспотизм.
Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.
Мне нужна неограниченная власть в соответствии с нашей Конституцией.
Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы еще им поаплодируем. Но другое дело – Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить – не ходи! А пошел – отвечай. Если не умеешь. И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!
См. также «Верхняя палата»; «Верховный суд»
Необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы сдерживать друг друга.
Если власть законодательная и исполнительная соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет. (…) Не будет свободы и в том случае, если судебная власть не отделена от власти законодательной и исполнительной.
Исполнительная власть да покорится власти законодательной!
Верхняя палата переваривала законы более осознанно и давала пищу для исполнительной власти.
Выборы важны тем, что мы должны поиметь ответственный парламент.
Три ветви власти обязаны научиться садиться за общий стол.
Я считаю, что не может быть трех разветвленных ветвей власти.
Мы обратимся к обоим: президенту, парламенту и Конституционному суду.
Цена величия – ответственность.
Закон – владыка над правителями, а они – его рабы.
Императору, которому все позволено, по тем же причинам многое не позволено. (…) Он себе уже не принадлежит, и подобно звездам, без отдыха совершающим свой путь, ему никогда не дозволяется ни остановиться, ни делать что-либо для себя.
Перикл, избираемый стратегом, всякий раз, надевая военный плащ, говорил себе: «Осторожней, Перикл: ты начальствуешь над свободными людьми, и к тому же над эллинами, и к тому же над афинянами».
Желая переговорить с Периклом, Алкивиад пришел однажды к его дверям. Ему сказали, что Перикл занят и обдумывает, как ему отчитываться перед афинянами. Уходя, Алкивиад сказал: «Не лучше ли было подумать о том, как бы вовсе не давать афинянам отчета?»
Партия у власти защищает «своих» мерзавцев.
Закон определяет власть каждого должностного лица, а верховная власть выше закона.
Ни один отдельный гражданин не должен стоять так высоко, чтобы его нельзя было, согласно законам, призвать к ответу. Ничто так не отвечает равенству и свободе, как возможность привлекать к суду любого, и даже самое могущественное лицо. Что же (не говоря уж о высшей должности в государстве) можно было б без страха кому бы то ни было поручить, если бы не нужно было отчитываться в своих действиях?