Мыслит, значит существует

— И много этих белых пятен?

— Хватает.

— Значит, сделаем так, как я предлагал на прошлой неделе: сейчас посмотрим всё, что у вас есть, а остальное — когда вы их найдёте. Идёт?

— Хорошо.

* * *

Гарри вместе с директором склонился над Омутом Памяти. Воспоминания следовали одно за другим: рождение Тома Реддла, дом Гонтов (Дамблдор заметил, что там может находиться один из хоркруксов), детство Тома в приюте, конфликт между будущим Волдемортом и его дядей (волшебники решили, что кольцо Гонтов может оказаться одним из тайников). Поттер поинтересовался, не знает ли Дамблдор, сколько хоркруксов создал Тёмный Лорд, но, увы, такой информацией директор пока не располагал. Следом шла смерть Хепзибы Смит и работа в «Горбин и Бэркс» (в список искомых предметов сразу же попали чаша Хаффлпафф и медальон Слизерина). Здесь Гарри о чём-то задумался. И последнее воспоминание: Волдеморт в кабинете директора просит взять его на место преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.

— Что скажете, Гарри?

— Вы считаете, что медальон Слизерина — это хоркрукс?

— Да. А почему вы спрашиваете? Думаете, это не так?

— Нет. Просто я вспомнил, что этот медальон лежит в моей комнате на площади Гриммо…

Глава 38. Past

*прим: Past — Прошлое

С застывшим лицом Дамблдор смотрел на Поттера. Как хоркрукс Волдеморта мог оказаться в спальне Гарри? Альбус попытался соединить недостающие кусочки мозаики, проанализировав всю имеющуюся на данный момент информацию: Гарри живёт с Сириусом на площади Гриммо, а Блэки издавна славятся своими традиционными взглядами на чистоту крови, похожими на те, которые проповедует Волдеморт... Получается, именно поэтому Регулус Блэк…

— Регулус, — проговорил он вслух.

— Да. Я тоже пришёл к такому выводу. Но это нам мало чем поможет, ведь мы не знаем главного — почему. С Малфоем и тем дневником сразу всё было ясно, а вот с Регулусом…

— Именно. Уверен, что Волдеморт не мог настолько доверять младшему брату Сириуса. Ответ на этот вопрос ещё больше запутывает ситуацию.

— Может, что-то известно домовому эльфу? По крайней мере, он постоянно таскается по дому, пытаясь разнюхать хоть что-то.

— Что ж, я побеседую с ним завтра, когда навещу ненадолго Сириуса.

— Значит, послезавтра увидимся на собрании.

— Да. Должен признаться, я не думал, что наша сегодняшняя встреча будет такой плодотворной…

— Всё оттого, что вы меня недооцениваете. Вот увидите, мы решим эту проблему в два счёта.

Дамблдор улыбнулся в ответ на такую самонадеянность, но лишь кивнул.

— Надеюсь, Гарри. Надеюсь.

— Не то, чтобы это было таким уж срочным, но думаю, мне нужно поспать хоть немного… — пробормотал Поттер, резко поднимаясь со стула. — Ах да, и последнее: я могу обсудить это с друзьями?

— Боюсь, ваш круг друзей слишком разнообразен, чтобы можно было со всеми поделиться таким секретом.

— Вы правы, пора как-то ограничить число тех, кто в курсе происходящего. Значит, или я не говорю никому, или посвящаю только некоторых, так?

— Нужно быть осторожными, Гарри. Чем больше людей в курсе…

— …тем больше вероятность, что скоро узнают все. Помню, — вздохнул Гарри. — Хм, кажется, я знаю, кому можно все рассказать… Спокойной ночи, сэр.

— Доброй ночи, Гарри.

Глядя в потолок над своей кроватью, Гарри думал об увиденном в Омуте памяти. Очевидно, Дамблдор многое не договаривает. И что-то не давало Поттеру покоя. Но вот что именно? Ответ на этот вопрос лежал где-то на поверхности, но постоянно ускользал от него. Гарри очистил разум и закрыл глаза, проваливаясь в долгожданный сон.

* * *

О хоркруксах Гарри решил рассказать только двоим. Первым таким человеком была, конечно, Дафна. Не потому, что это было так уж необходимо — вовсе нет: просто ему совершенно не улыбалось испытать на себе весь гнев слизеринки, когда та узнает, что он что-то скрыл от неё. Вторым человеком был Невилл. Гарри нужно было другое мужское мнение по этому поводу, и Невилл полностью подходил для этого. Луна бы, конечно, без колебаний согласилась принять зелье, меняющее пол, но Поттер решил, что нынешний год и без того полон странностей.

Допрос эльфа принёс неожиданные результаты. Кричер рассказал Гарри увлекательную историю о предательстве Регулуса и краже медальона Слизерина — и все это, в конечном счете, стоило юному Блэку жизни. Сидевший рядом Сириус в это мгновение почувствовал облегчение: тяжкий груз, лежавший на сердце последние годы, неожиданно исчез. Оказалось, его младший братишка не был маменькиным сынком: был в нём внутренний стержень, хоть и тщательно запрятанный. Теперь можно было со спокойной совестью и душой вспоминать о Регулусе.

Жизнь в замке начала налаживаться, особенно после возвращения в Хогвартс Ремуса Люпина.

* * *

Две недели спустя Гарри решительно шагал в комнату Луны, думая, что сейчас самое время поваляться на траве: он давно заметил, что там мозги работают гораздо лучше. Не особо удивившись присутствию в комнате Невилла, Поттер с комфортом устроился на зеленой лужайке и принялся наблюдать за работой друга. Тот по-прежнему пытался найти средство, способное вылечить его родителей.

— Так как же тебе удалось вернуть в школу профессора Люпина? Поделись секретом, Гарри. Я помню, что он был старым другом Сириуса, но, если мне не изменяет память, он уволился, потому что жизнь в замке его больше не прельщала. — Собеседник скривился, но согласно кивнул. — И что должна означать эта твоя гримаса?

— То, что меня обвели вокруг пальца, — печально вздохнул Гарри.

— Подробности?

— Мне пришлось пообещать, что я займусь проверкой домашних работ первых четырех курсов, если он вернется.. Так он сможет половину вечера проводить вне замка, шатаясь невесть где с Сириусом, Орденом Феникса или с кузиной Сириуса, которая ему прохода не дает…

— У него кто-то есть? — изумлённо выпалил Невилл.

— У Ремуса? — переспросил Гарри таким тоном, будто большего бреда он ещё не слышал. — Нет, чтобы между ними хоть что-то появилось, нужно настоящее чудо. Или чтобы Ремус… Ха, хорошая идея, нужно будет подумать…

— Кстати, о парочках. Ты знаешь, что Корнер предложил Джинни встречаться?

— Да? А я-то думал, ты сейчас работаешь над зельем для родителей, а это, оказывается, медленный, мучительный и не оставляющий следов яд для Корнера.

— Очень смешно. Ответ очевиден: Корнер — идиот.

— И что? Ей же не мозги его нужны.

Невилл возмущённо посмотрел на друга.

— Сделаю вид, что ничего не слышал.

— А что? Я всего лишь сказал правду. Джиневре четырнадцать лет, уверен, в таком возрасте она думает о чем угодно, только не о замужестве. И каким бы идиотом не был Корнер, он, судя по всему, пользуется некоторой популярностью. Хотя до меня ему, конечно, далеко. Если быть точным, в моём фан-клубе семьдесят четыре волшебницы в возрасте от девяти до пятидесяти семи лет.

— Я думал, разговоры о фан-клубе тебя бесят.

— Так и есть, но он тешит мое самолюбие. И способен заткнуть Корнера, когда тот начинает хвастаться, что может менять подружек хоть каждый день.

— И, тем не менее, он укрепляет свои позиции.

— Верно, но не могу же я ему об этом сказать.

— Точно.

— Вернемся к Джиневре и Корнеру. В чём проблема?

— Корнер — идиот. — Гарри нахмурился. — И Джинни — наш друг. Как-то эти две вещи не очень хорошо сочетаются.

— В общем, она в курсе слухов, которые распускают за её спиной, но вместе с тем боится, что над ней будет смеяться вся школа, если она скажет «да».