Н 3
Шрифт:
Темноволосый сплюнул себе под ноги.
Так, похоже, мои слова больше напоминают провокацию, вон, и второй набычился.
— Дерьмо ты нищебродское, колхозник, — процедил он. — А ты знаешь, кто мы?
— Сразу три оскорбления в одном предложении! И угроза! — Я радостно оскалился, хрустнул кулаками, но все же решил не накалять. Выпрут из «Динамо» после такого, к гадалке не ходи. — Давайте признаем, что вы неправы, и разойдемся миром, я не буду вас бить. У меня после беспредельного турнира накопилась усталость от битья морд.
Черноволосый заржал, тыкая в меня пальцем, и продолжил петушиться:
— Жека, ты гля! Турнир! — Сжав челюсти
Теперь белобрысый Жека потянул его за куртку, и зашептал ему на ухо, но кое-что я услышал:
— …фингал… а вдруг…
Этот Жека оказался умнее, чем я о нем подумал сначала. Ну, давай, уводи этого бычару с медленным зажиганием!
— Да плевать! — вырвался темноволосый.
— Короче, я пошел, — проговорил белобрысый. — Не хватало, чтобы еще и Киря нас выпер из-за тебя.
Он остановился возле внедорожника, наблюдая за схваткой со стороны. Задира глянул на него с возмущением — какая боль! Мушкетеры бросили Д`Артаньяна! — и попер на меня. Я даже в стойку не встал. Дождался его бесхитростного прямого, ушел вбок, сделал подсечку, роняя героя мордой в снег. Оседлал его и придушил.
— Сдашься — постучи.
Парень попался упрямый. Вспомнилось: «При поступлении в школу милиции студенты разделились на умных и сильных». Дергался, сучил ногами, чуть меня набок не перевернул. Ну точно необъезженный мустанг! Уже на последнем издыхании сдался, постучал ладонью о наст. Прежде чем отпустить его, я проговорил:
— Если еще раз быканешь, будет не только обидно, но и больно. Понял?
— Да, — хрипнул он.
Я отскочил в сторону и сказал больше блондину:
— Просто признайте, что вы неправы.
— А и пох, — ответил он. — Нам можно быть неправыми, тебе, нищебродина, — нет. А я тебя запомнил.
Темноволосый встал, хрипя и держась за горло, глянул в упор, словно сканируя мое лицо, и удалился к машине…
Глава 2. Главное — хвост!
Виктор Иванович Кирюхин, он же за глаза Киря, тренер дубля «Динамо», устало оглядел столпившихся вокруг него игроков, достал планшет и похлопал им по ладони.
— Пришло заключение главврача клуба по результатам вашего медосмотра. Вы, за редким исключением, здоровы, как кони.
— Мы здоровее коней! — отшутился кто-то из-за моей спины, донеслись смешки. — А что за исключения? Погосян триппер подхватил?
Все заржали, даже Мика Погосян, маленький и очень техничный парень, перебравшийся сюда из «Арарата» незадолго до Нового года. Костенко он не устроил, и армянина отправили доказывать в дубль. А тот за пару дней после отпуска, как я понял, уже успел всем парням прожужжать все уши о том, какой он героический любовник. Об этом знал даже я из разговоров в коридорах базы в Новогорске.
— Насчет триппера узнаем завтра, — ответил Кирюхин, недовольно глядя мне за спину. — Как придут результаты анализов. Впрочем, думаю, ничего там криминального не будет, а триппер, Банников, сейчас лечится в два счета, так что причиной отлынивать от тренировок не станет, даже не надейтесь!
— Эх, зря к бл…м ходил! — деланно опечаленно вздохнул почти лысый коренастый парень, тот самый, судя по всему, Банников.
— Дебил, — вынес вердикт тренер. — А если СПИД?
— В том-то и дело, что не спит!
— Банников, ты у меня точно договоришься, —
пригрозил тренер. — Короче, кончайте базар, развели тут… Сегодня собираемся, прощаемся с девушками, и завтра в десять ноль-ноль жду вас возле поезда «Москва — Евпатория»…— Основной состав в Болгарию поехал, — скрестив руки на груди, проговорил Жека, блондин, с которым у меня вчера случился конфликт.
— Когда я говорю, все молчат! — рявкнул Кирюхин и добавил: — Если будете в жизни скромнее, а на поле — наглей, то и вы поедете. Нет же, братство вы кривоногое! То бузеть, то бухать, то как эти… — Он кивнул на Погосяна и Банникова. — По бл…м! Еще раз напоминаю, вдруг кто прослушал или недавно пришел в футбол. — Он остановил равнодушный взгляд на мне. — Сборы длятся двадцать семь дней. Жить будем в спорткомплексе «Северный», в поселке Заозерное...
— Опять перди какие-то, — прошептали за спиной, тренер шепот не услышал и продолжил:
— На вокзале Евпатории нас встретит автобус. От вас нужен паспорт. Все. Остальным вас обеспечат на месте.
Евпатория, куда я так и не попал в прошлой жизни, не то чтобы манила, но после зимней Москвы на юг прям тянуло. Жаль, не получится хорошенько посмотреть город — неизвестно, где тот поселок находится, а нам предстоит тренироваться днями напролет. С учетом трех суток туда-обратно на поезде, считай, месяц наедине с этими неприветливыми парнями, которые не только на меня косятся, но и друг с другом не особо ладят. Конечно, одного дня недостаточно, чтобы утвердиться в мнении, что эта команда безнадежна, но увиденного сегодня хватило. Это не команда, это оркестр «Кто в лес, кто по дрова».
Тренеры разбили по одним им ведомым соображениям весь дубль на два состава и отправили биться в двусторонке на покрытом снегом поле. Белобрысый Жека и его темноволосый друг Игнат, с которыми я вчера сцепился, не стали усугублять конфликт, просто смотрели на меня, как на пустое место, и я попал в одну команду с ними. Оба считались мастерами, игроками замены в основе, а потому парни в дубле смотрели на них с придыханием. Ну и, конечно, оба настроили остальных против меня. Короче говоря, поиграть снова не дали. Я то и дело читал досаду на лице тренера, когда он смотрел на меня.
Самое удивительное, мои доводы, что я хороший вратарь, не подействовали и на Кирюхина! Это был вообще какой-то бред, что и Костенко, и Кирюхин упорно пытались найти мне место на поле!
Тренер дубля тоже переставлял меня с одной позиции на другую, давая сыграть по четверть часа на каждой, и кого я только не сыграл — левого, центрального и правого защитников, опорника, правого вингера, нападающего-столба… Ладно, вчера я себя показал нормально, потому что, на минуточку, был лучшим игроком в мире! Но сегодня… сегодня, даже если бы партнеры играли бы со мной в пас нормально, все равно я бы опозорился, а уж с учетом того, что они не помогали и словно не видели меня, я опозорился вдвойне.
В общем, авторитета сегодняшний матч мне не прибавил, а только усилил и утвердил распускаемые Игнатом слухи, что я чей-то протеже, наверное, жених дочки какого-нибудь высокопоставленного генерала, раз меня-неумеху взяли в команду.
И вот с этими не сказать что дружелюбными парнями мне предстоит провести месяц. Месяц изоляции!
Ладно, парни, плевать, я собирался тренироваться и доказывать. Беспокоило другое — природа звала выполнить основной инстинкт!
Утром я проснулся не только с бешеным стояком, но и с осознанием: я на целые сутки худший в мире любовник. Нормально?