На 9-ой хребтовой

Рена бросилась к телефону и торопливо набрала номер милиции. Джангир, не отрываясь, смотрел вниз.

– Незачем, - кинул он ей через плечо, когда она спросила у него адрес, чтобы сообщить дежурному.
– Поздно.

– Адрес, говори адрес, - настаивала Рена.
– Хоть ее спасти надо!

В этот момент Агабала прыгнул на Сафарали и, подставив под удар бутылки левую руку, мгновенно обагрившуюся кровью, с силой ударил своей газетой по голове одноглазого продавца. Сафарали выронил обломок бутылки и, замотав головой, как ослепленный буйвол, рухнул на колени. Газета еще раз опустилась на его голову. Сафарали, словно в недоумении, развел свои могучие руки и повалился на асфальт у камня, на котором милиционер Мустафа по вечерам читал газету.

И сразу набежали люди. Одни отняли у Агабалы завернутый в газету лом и принялись связывать ему руки, другие наклонились к Сафарали.

Милиционер Мустафа долго не решался сквозь плотное кольцо людей приблизиться к убитому и убийце. Он все время повторял:

– Нельзя же так... Ну, нельзя же...

И спрашивал у своей жены, которая не страшилась смотреть на труп:

– Крови много? Я тебя спрашиваю, крови много?..

– Все залито, хлещет. И глаз выскочил, - отвечала Сакина, - стеклянный. И снова лезла в толпу.

Наконец чувство долга взяло верх, и Мустафа начал медленно пробираться к Агабале. И тут как раз подъехала милицейская машина, из нее выскочили четыре милиционера. Мустафа сдал преступника и облегченно вздохнул.

К тему времени, когда Джангир и его гостьи вышли на улицу, Агабала и Сафарали были увезены, маленький круглоголовый мальчуган лег шести поливал из огромного чайника тротуар под своим окном, а люди вновь обрели способность любоваться красивыми девушками.

– Ну что из него вырастет, из этого мальчика?
– сказала Рена.
– Такой же бандит!

– Тише, - прошипел Джангир.
– Сейчас не время для дискуссий. Поспешим.

И опять их разглядывала вся улица.

– Вот до чего доводят такие вещи, - сказал Гасан, глядя вслед Джангиру и девушкам и тыча большим пальцем правой руки туда, где был убит Сафарали. Думаете, у этих стиляжек нет братьев и отцов? А когда они узнают о том, что Джангир их домой к себе водит, думаете, они ему это простят? Такого волка, как Сафарали, видали, как отправили на тот свет? Думаете, с Джангиром будут цацкаться?

– Ничего мы не думаем, - перебил Тофик.
– Мы его предупреждали.

– Значит, надо еще раз предупредить. Всем вместе вправить ему мозги.

Все согласились с тем, что Джангира следует еще раз окончательно предупредить.

– Не принимай это так близко к сердцу, - сказал Гасану Мурад.
– Расскажи лучше о вчерашней поездке в Шалгам. Гасан оживился.

– Прямо отсюда махнул туда, - начал рассказывать он.
– Всю дорогу восемьдесят-девяносто давал, за два часа был там! Захожу в чайхану - народу еще больше, чем в прошлый раз. Выпил два стакана чаю, потом встал и говорю: "В этом паршивом городишке ни одного мужчины нет! Кто с этим не согласен?!" Все молчат, ЯЗЫКИ проглотили, как собаки, боятся меня. Тогда я вышел, сел в машину и - назад. К десяти уже был в гараже.

– А что ты скажешь об Агабале? Вот тебе и шалгамец,- сказал Тофик.

– Да, - согласился Гасан.
– Агабала мужчина. Ну ничего, в следующий раз скажу: "В этих Шалгамах был один мужчина- и того посадили!> Последние слова Гасан проговорил, направляясь к своей машине. Подогнав ее к углу, он приоткрыл дверцу: "Махмуд, ты что, не едешь? Уже десять!"

Махмуд и еще двое заторопились к своим машинам.

– Мурад, - спросил Тофик, - ты завтра работаешь?

– Да.

– Не забудь привезти земли, - напомнил Тофик. Потом, чуть помявшись, добавил: - Отойдем в сторону, небольшое дело.

Они отошли на несколько шагов.

– Ты знаешь, как я тебя уважаю, Мурад, и всю вашу семью, - начал Тофик. И для меня большая честь, что вы согласились отдать за меня Солмаз. И ты знаешь, что, я не такой темный человек, как Гасан, я понимаю, что она студентка, ей и в кино хочется пойти, и в театр, и учатся они вместе, парни и девушки, и все такое.

– Что "все такое"?
– нахмурился Мурад.

– На днях видел ее в кино с парнем. Парень плевый, конечно, сопляк такой в очках, и я вообще-то понимаю, не дикарь какой-нибудь, как Гасан. Но вдруг кто-нибудь другой увидит, представляешь?
– Голос Тофика стал жестким.
– Ты представляешь, что будет?

Мурад кивнул.

– Я долго сомневался, сказать тебе или нет, но после того, чТО сегодня случилось... Я жених все-таки.

– Не беспокойся, - сказал Мурад.
– Я вкручу ей мозги. Извини ее. Сам поникаешь, образованная.
– Мурад горько усмехнулся.

– Да я лично все прощаю. Лишь бы другие не видели,

– Больше не увидят, не беспокойся, - повторил Мурад и вошел к своему дому. Сабир побежал за ним.

Женщины обсуждали во дворе сегодняшнее происшествие. Мать Мурада и Сабира Мансура, сидевшая на крыльце, увидев сыновей, сейчас же поднялась и пошла за ними.

– Где Солмаз?
– спросил у нее Мурад.

– Занимается. А в чем дело?

Мурад решительно шагнул к комнате сестры, приоткрыл дверь и, увидев Солмаз, склонившуюся над столом, тихонько отошел.

– В чем дело? Зачем тебе она?
– забеспокоилась Мансура.

Мурад вытащил из кармана сигареты, одну дал матери, другую сунул себе в рот. Полез за спичками. Мать вытащила свои, и они закурили. Сабир стоял рядом и ждал, когда Мурад заговорит.

– Солмаз опять в кино ходила с очкастым каким-то, - сказал наконец Мурад.

– Кто видел?
– быстро спросила Мансура.

– Тофик.

Мансура успокоилась.

– Хочу с ней поговорить, - сказал Мурад.

– Я сама ей скажу, не вмешивайся, - предложила Мансура.

– От твоих разговоров никакого толку, больно все образованными стали. Мурад сделал неопределенное движение рукой то ли в сторону Сабира, то ли в сторону комнаты Солмаз.
– Сам поговорю.

– А что ты собираешься ей сказать?
– спросил Сабир.

– Сейчас услышишь. Есть в этом доме старший, в конце концов?

– Есть.

– Кто?

– Ты.

– Тогда не вмешивайся!

Услышав голоса, Солмаз вышла из комнаты.

– Добрый вечер, - улыбнулась она всем.

– Добрый вечер, - угрюмо буркнул Мурад и затянулся сигаретой.