На «Баунти» в Южные моря

За ходом работ тщательно наблюдали доверенные люди Бенкса — Нелсон и Браун, которые пока составляли всю команду «Баунти». Но к концу июля было уже сделано так много, что адмиралтейство сочло нужным назначить офицера, который позаботился бы о наборе экипажа и быстрейшем оснащении корабля. Для всех последующих поколении имена Блай и «Баунти» так же неразрывно связаны между собой, как, скажем, Колумб и «Санта-Мария» или Нельсон и «Виктори», и с высот истории действительно может показаться, что Блай с первых дней, когда еще разрабатывались планы, был душой злополучной экспедиции за хлебным деревом. На деле он вышел на сцену весьма скромно и незаметно. Ведь когда Блая назначили командиром корабля, он был никому не известным офицером, лейтенантом запаса, и если его кандидатура вообще всплыла, то исключительно благодаря тому, что за него ратовало весьма влиятельное лицо.

Этим добровольным покровителем был дядя его жены, Данкен Кемпбелл, судовладелец, наживший состояние на перевозке рабов, хозяин нескольких плантаций сахарного тростника и торгового дома в Вест-Индии. С первого дня Данкен Кемпбелл был в числе тех, кто наиболее горячо добивался внедрения хлебного дерева на вест-индских островах; это благодаря ему сэр Джозеф Бенкс согласился помочь плантаторам. (Многие историки утверждают даже, будто «Баунти» первоначально принадлежал Данкену, но это неверно. Ошибка объясняется, видимо, тем, что Данкен и в самом деле предлагал адмиралтейству судно «Линке», но сделка не состоялась). Хорошо зная, насколько влиятелен сэр Джозеф Бенкс, Данкен без особого труда убедил его, что Блай — самый подходящий кандидат на должность руководителя экспедиции. Тем самым вопрос был по сути дела решен.

То, что Блай прежде всего был обязан своим назначением родственнику, бесспорно является печальным примером беззастенчивого фаворитизма, который тогда процветал в английском флоте. Но это вовсе не значит, что Блай не заслуживал такой чести. Напротив, у Блая было столько достоинств, что он, наверно, победил бы всех своих соперников, если б адмиралтейство принимало во внимание только заслуги. Больше того, смею утверждать, что по прихоти судьбы он обладал как раз темп знаниями и опытом, которые требовались, чтобы возглавлять экспедицию такого рода. Во-первых, за плечами у него были долгие годы безупречной службы на флоте. Во-вторых, он уже участвовал в плавании в Южные моря и побывал на Таити. В-третьих, он хорошо знал Вест-Индию и пользовался доверием тамошних плантаторов.

Часто можно прочесть, будто Блай был невежественным выскочкой и начал свой путь простым матросом. Но это далеко от истины.

На протяжении многих поколений предки Блая по мужской линии, как и надлежит джентльменам, были помещиками, офицерами, врачами, юристами, правительственными служащими. В соответствии с лучшей английской традицией все они, как правило, оставались верны своему родному Корнуэллу; здесь-то, в старом и достославном городе Плимуте, в семье таможенного инспектора Блая, 9 сентября 1754 года родился Уильям.

Неверно и часто встречающееся утверждение, будто Уильям уже семи лет познакомился с морем. Нет никакого сомнения, что родители очень рано решили сделать его морским офицером; известно и то, что в английском флоте даже в девятнадцатом веке брали юнгами совсем еще подростков и даже мальчиков. Но в этом случае все дело свелось к тому, что восьмилетнего Блая лишь зачислили в экипаж военного корабля. Эта предосудительная практика была очень распространена тогда в Англии, а смысл ее заключался в том, что она позволяла искусственно увеличить стаж и впоследствии быстрее продвигаться по служебной лестнице.

На деле юный Уильям Блай в семь лет только начал учиться. Об этих годах известно мало, но преподаватели у него явно были хорошие, а сам он оказался прилежным и одаренным учеником, ибо взрослым он знал математику, латинский и английский языки намного лучше большинства своих коллег. Только шестнадцати лет, то есть в 1770 году, Блай начал действительную морскую службу, причем значился матросом, хотя выполнял обязанности гардемарина. (Отсюда и ошибочное мнение, будто он начал службу матросом). Видно, Блай произвел хорошее впечатление на начальство; уже через полгода он получил и звание гардемарина. (Стоит, пожалуй, разъяснить, что слово «гардемарин» тогда обозначало должность, а не чин, как теперь, и некоторые бедняги всю жизнь оставались гардемаринами). В последующие пять лет Блай служил на трех кораблях, в том числе три года на двадцатишестипушечном фрегате «Кресчент», и основательно постиг морское дело. Этот период истории Англии был мирным, поэтому жизнь Блая не подвергалась прямой угрозе. Но морская служба сама по себе достаточно сурова и опасна, и, чтобы выдвинуться, требовалось как раз то сочетание терпения и упорства, которое отличало Блая. Самым верным способом сделать карьеру было, конечно, найти себе могущественных покровителей среди флотского начальства или в адмиралтействе. Увы, этот путь был закрыт для Блая; в итоге он и пять лет спустя все еще оставался гардемарином.

Но без конца обходить его чинами нельзя было, тем более что в начале 1776 года он в возрасте двадцати двух лет с блеском сдал теоретическую часть офицерского экзамена. Это не означает, однако, что его автоматически сделали офицером; порядок выслуги на флоте требовал, чтобы все будущие офицеры — во всяком случае в мирное время — сначала послужили унтер-офицерами. Если учесть это, а также молодость Блая, надо признать огромным успехом для него и свидетельством его заслуг, что его почти сразу назначили на заманчивый пост штурмана «Резолюшн», который вместе с «Дискавери» под командованием уже всемирно известного капитана Кука должен был выйти в Южные моря искать с этой стороны пути к легендарному Северо-западному проходу [4] .

4

Мысль о том, чтобы отыскать северный морской путь между Атлантическим и Тихим океанами возникла в шестнадцатом веке, после захвата Португалией и Испанией торговых путей в страны Азии. Существование прохода было установлено в конце шестнадцатого века. Впервые он был пройден в 1903–1906 годах экспедицией Амундсена в направлении с востока на запад.

Так как экспедиция была необычная, на долю Блая выпало много новых и незнакомых обязанностей, например промерять глубину в неизведанных водах, производить сложные вычисления, чертить карты, вести переговоры с недоверчивыми островитянами и заполнять судовой журнал. Но Блай освоился удивительно быстро и выполнял все поручения, даже самые странные и неожиданные, с неизменным рвением и успехом. Особенно бросалось в глаза его высоко развитое чувство долга, благодаря которому он чрезвычайно точно исполнял все приказы. Кук, сам человек долга, проникся таким доверием к своему молодому штурману, что дал ему, в частности, лестное поручение нанести на карту только что открытые Гавайские острова. После трагической гибели Кука (Блай справедливо считал, что вахтенный офицер мог бы ее предупредить, прояви он больше расторопности и отваги) ответственность Блая еще больше возросла и, как это часто бывает, способствовала выявлению в нем новых качеств.

Во время долгого и заслуженного отпуска, который Блай получил, возвратившись в Англию в октябре 1780 года, он встретил на острове Мэн двадцатисемилетнюю брюнетку с тонкими чертами лица и мраморно-белой колеей, дочь высокопоставленного чиновника, начитанного в философии и других науках. Результатом этой случайной встречи была взаимная любовь с первого взгляда. С присущей ему энергией и решимостью Блай быстро добился руки красавицы Элизабет Бетэм, и уже в феврале 1781 года сыграли свадьбу. Ему, наверно, помог довод, к которому прибегало множество моряков и солдат до и после Блая: ссылка на ненадежные времена. Из-за неудач в Северной Америке Англия опять была в состоянии войны с Францией, Испанией и Голландией, которые полагали, что настал миг нанести решающий удар своему заклятому врагу. Положение бесспорно было весьма критическим, исход ожесточенной борьбы, как никогда в истории Англии, зависел от флота. Немедленно были снаряжены все наличные суда и подобраны команды из принудительно мобилизованных случайных людей, отставных офицеров и моряков торгового флота, ничего не смыслящих в военном деле.

Понятно, в такое время опытный моряк не мог рассчитывать на продление своего отпуска; и действительно, уже через десять дней после свадьбы Блая вызвали в Портсмут. Здесь его ждало разочарование: он снова получил унтер-офицерскую должность. Единственным утешением могло служить то, что он попал на красавец-фрегат, недавно отбитый у французов и даже, как ни странно, сохранивший название «Бель Поль». Лишь После того как в августе 1781 года его эскадра выдержала ничего не решившую, но достаточно кровопролитную артиллерийскую дуэль с голландской эскадрой у Доггербанка, он наконец-то получил долгожданное и вполне заслуженное офицерское звание. Дальше он служил пятым или шестым лейтенантом на разных фрегатах, причем до конца войны больше ни разу не нюхал пороха и участвовал только в одной опасной операции: в конце 1782 года Блай ходил на борту «Кембриджа» в составе отряда под командованием лорда Хау на выручку осажденного Гибралтара.

Как только Англия в начале 1783 года заключила выгодный для себя мир, большинство офицеров флота в благодарность за то, что они в критический миг спасли отечество, перевели в запас. Блай был в числе первых, кого уволили на неопределенный срок; как и все его друзья по несчастью, он в дальнейшем получал только половинное жалованье. Но двух шиллингов в день даже Блаю, человеку бережливому и скромному, не могло хватить на содержание семьи, которая к тому же увеличивалась — у него родилась дочь, и еще один ребенок ожидался. Здесь-то дядя миссис Элизабет Блай, Данкен Кемпбелл, и выступил впервые в роли спасителя, назначив родственника, которого почти не знал, капитаном одного из своих торговых судов. Четыре года Блай возил товары в Вест-Индию, много раз выступал представителем Данкена Кемпбелла, заключая сделки с плантаторами Ямайки. Видно, он успешно вел дела и совершенно завоевал доверие Кемпбелла, иначе тот, услышав весной 1787 года о предстоящей экспедиции за хлебным деревом, не стал бы так стараться, чтобы Блая назначили капитаном Его Величества Вооруженного Судна «Баунти».