На берегах реки Ждановки
Шрифт:
Бани Овчинникова на Ждановской улице. Эскиз фасада. 1901 год
Была ли невская вода действительно чистой? Если судить по обилию невской семги, которую в сезон некуда было девать, то – да; если судить по периодически случавшимся в городе эпидемиям, то – нет. Невская вода была вкусна, еще не заражена химией, как ныне, но к питью из-за наличия инфекционных возбудителей мало пригодна.
Баня славилась и своими банщиками. В современных банях уже не встретишь настоящих умельцев этой профессии, а в XIX веке без них парную было невозможно представить: и кости вправят, и отхлещут веником до изнеможения, и пива поднесут… Больших денег эти процедуры не стоили, так как дополнительными услугами бани конкурировали между собой, зато расхожее выражение «своя баня» включало в себя еще и тот смысл, что в ней работал хорошо знакомый
Возле бань делался пологий спуск к речке, и желающие могли после парной окунуться в Ждановку. Зимой никогда не замерзала специально приготовленная прорубь, летом, когда петербуржцы целыми семьями на лодках шли из центра города на острова, нагруженные провизией (многие нанимали лодку с гребцом), путь их лежал через Ждановку мимо бань. Купающиеся с хохотом набрасывались на плывущие лодки, обдавали их брызгами, а праздная публика в лодках отвечала руганью и ударами весел.
При банях арендовал площади легковой извозчик и при случае мог с ветерком доставить до дому разомлевшего от пара и пива посетителя. Ну а уж количество питейных заведений, расположившихся поблизости, удивляет. На Ждановской улице, в радиусе сотни метров от бань находился трактир «Грещя», казенная винная лавка, три портерных и несколько чайных лавок. Разумеется, обслуживали они не одних только посетителей бань, однако и их не в последнюю очередь.
Артельщики – народ серьезный, даже если и выпивают, то умеренно – не зря прислугу искали в то время среди этой категории людей работящих и богобоязненных, а вот другая категория посетителей из бывших крестьян деградировала быстро и после бани неизменно напивалась. Для них банная процедура начиналось в парной, продолжалась в портерной, а заканчивалась под забором.
Для некоторых поход в баню и вовсе заканчивался трагически. Дело в том, что зимой утомленные паром рабочие, живущие на Петровском острове, не всегда желали делать крюк и идти через Ждановский мост, а переходили тут же по льду. От обильного спуска теплой воды из бани лед на Ждановке оттаивал, и случалось, что вся компания оказывалась в ледяной воде. Обычно несчастных баграми вытаскивали и отогревали в парилке.
…В конце 1880-х годов участок с банями на Ждановке перешел в собственность потомственного почетного гражданина Ефима Федоровича Овчинникова. Он уже владел Пушкарскими банями, построенными в 1877 году по проекту известного «банного архитектора» П. Сюзора и приносившими ему неплохой доход, и очевидно вошел во вкус. Ефим Овчинников вообще был чрезвычайно активным человеком. Это потом он станет купцом, а в 1846 году вольноотпущенный Овчинников приобретет участок, тянувшийся от Большого проспекта до Большой Пушкарской улицы, на котором располагался сад и деревянные строения. С приходом Овчинникова бесконечные постройки и перестройки на участке не прекращались вплоть до 1917 года. Сначала застраивалась часть участка, выходившая на Большой проспект (доходный дом Овчинникова стоит и поныне), а затем и у Большой Пушкарской улицы. Идея с постройкой бань пришла купцу не сразу, лишь в 1876 году на месте существовавшего прежде каменного дома он начинает возведение бань по проекту Сюзора. Дело оказалось выгодным, и вдобавок к Пушкарским Овчинников прикупает и бани на Ждановке.
Все, что осталось от Пушкарских бань Овчинникова. Фото 2011 года
В 1901 году он принимается за ремонт, в результате которого меняются не только интерьеры, но и отчасти фасад здания, после чего бани на Ждановке становятся чем-то похожими на Пушкарские. Все те же арочные окна, все тот же красный кирпич, все тот же владелец.
После смерти Ефима Овчинникова бани переходят к его наследникам: Пушкарские – Николаю, а Ждановские – Василию и Григорию. Но процветают только Пушкарские. В советское время они некоторое оставались по-прежнему Пушкарскими, а потом стали банями № 48. В 1990-е годы, несмотря на ужасающее состояние помещений, парная по-прежнему была на высоте. Причем, париться предпочтительнее было не в отделении «люкс», а в общем отделении. Говорили, что тут как раз та самая парная, в которой любил париться Шаляпин. Автор этих строк помнит, что в парной был всегда какой-то особый микроклимат и сколько бы ни плескали воды на раскаленные камни, температура в парной резко не менялась, а повышалась постепенно, что создавало ощущение комфорта. Возможно, играл роль большой объем помещения парной. Кстати, до революции знали – парилка должна быть большой, в противном случае пар будет обжигать.
Ждановские бани ожидала иная судьба. Неизвестно по какой причине участок с банями в 1913 году перешел в собственность акционерного общества «Санкт-Петербургский механический и литейный завода „Вулкан“». Не исключено, что здание окончательно обветшало и требовало дорогостоящего ремонта, а возможно процветающее предприятие, владевшее несколькими объектами на соседних Колтовских
улицах, предложило выгодные условия, от которых невозможно было отказаться. Как бы там ни было, история Ждановских бань закончилась перед Первой мировой войной. Немного жаль, что не сохранилось здание, но, с другой стороны, глядя на Пушкарские бани, от которых ныне остались рожки да ножки, думаешь: может быть и хорошо? На месте Ждановских бань теперь сквер, а следовательно, меньше соблазнов и возможностей для возведения очередного делового центра внутри старых стен.Предприимчивая крестьянка Пелагея Карпычева
В конце XIX века владелицей участка по Ждановской ул., 21, что на Петербургской стороне, значилась крестьянка Пелагея Федоровна Карпычева. Ничего, казалось бы, удивительного – мало ли развалюх числилось в городе за бедными людьми, однако тут случай иной. Во-первых, участок был куплен на имя Карпычевой в 1896 году, когда земля в Петербурге уже стоила недешево, во-вторых, располагались на участке отнюдь не развалюхи, а весьма приличный доходный дом с помещениями под лавки и питейные заведения, ну и, в-третьих, купив участок, крестьяне Карпычевы затеяли на нем весьма масштабное строительство. Как делались деньги в период начального накопления капитала в России и каким образом крестьянка стала владелицей доходных домов, можно проследить по истории участка на Ждановской ул., 21.
В середине XIX века указанный участок принадлежал купцу Владимиру Гладкову. Место это, находясь недалеко от «колтовских грязей», было в то время не слишком привлекательным и не всякий извозчик, по словам писателя Всеволода Крестовского, готов был ехать в такую глушь. Впрочем, в отличие от Колтовских улиц, где, по свидетельству Крестовского, стояли преимущественно одноэтажные дома в три окна, набережная Ждановки была понарядней. Рядом располагались корпуса Второго кадетского корпуса и Дворянского полка, поэтому владельцы участков не скупились строить деревянные особняки с «претензией». По имеющимся в ЦГИА чертежам домов можно составить портрет набережной Ждановки 60-70-х годов XIX века: получится этакий ряд деревянных особняков, преимущественно двухэтажных, с вычурными фасадами, прерываемый столь же изящно справленными заборами. Удивляться красивым фасадам не стоит, большинство домов возводилось по проектам известных архитекторов, таких как Ф. Нагель или В. Курзанов, да и мастерство бригад плотников, готовых за несколько месяцев и за умеренную плату срубить деревянный особняк, было очень высоко.
План участка Карпычевой
Но вот беда, в нашем климате все эти неокрашенные особняки имели склонность быстро чернеть и ветшать, превращаясь в «кучу дров», а заборы коситься и крениться в разные стороны. Поэтому каменные дома, несмотря на огромные затраты на их строительство, по мере созревания экономической ситуации в столице стали постепенно вытеснять деревянные и моментально становиться доходными. Купец Гладков построил трехэтажный доходный дом на своем участке в 1878 году по проекту архитектора Константина Андрущенко. В документах, поданных в Городскую управу, дом именовался лицевым флигелем и был пристроен к деревянному особняку владельца. Дом сохранился до наших дней, но выглядит для доходного дома весьма куце. Что делать, когда он строился, время больших пятиэтажных флигелей в этом районе еще не пришло.
Последующие владельцы участка полковник Николай Евреинов, а за ним мещанин Баскаков мало что изменили во владениях, а вот когда землю приобрела наша героиня Пелагея Карпычева, жизнь здесь закрутилась и завертелась. История умалчивает о том, как оказались крестьяне Карпычевы в Петербурге. Но из архивных документов видно, что муж Пелагеи Дмитрий Григорьевич, очевидно обладая предпринимательской жилкой, быстро шел в гору. В 1890-х годах, арендуя помещения на участке Павлова в доме № 19 по Ждановской улице, он имел мелочную лавку и портерную; на участке купца Фогта в доме № 27 – еще одну портерную, а в доме № 21, когда участком владел мещанин Баскаков, мясную лавку.
Ныне почти забытый писатель позапрошлого века Егор Расторгуев в очень остроумной повести «Прогулки по Невскому проспекту» писал, что в начале XIX века не было «в Петербурге погребщика (владельца винного погреба. – С. П.), который бы в несколько лет не нажил каменного дома в несколько этажей».
То же, очевидно, относилось и к владельцам портерных, в частности к крестьянам Карпычевым. Портер в общественном сознании в то время был чем-то большим, нежели пиво, и пользовался особой популярностью, вероятно, из-за крепости. Однако возникает вопрос: как оправдывали себя питейные заведения в окончании тихой Ждановской улицы, если даже сейчас там нет ни одного кафе? Ответ находим, обратившись к промышленной истории района. Дело в том, что в то время рядом находилось несколько процветающих предприятий, в частности ситценабивная фабрика Леонтьева, пивоваренная «Бавария» и канатная фабрика Гота. Они-то и поставляли клиентов в заведения Карпычевых. А еще баня! В сотне метров от участка Карпычевых располагалась Ждановская баня купца Ефима Овчинникова, ее-то и «обступили» питейные заведения Карпычевых.