На Большом Каретном

– Значит, пьете. – И тут же: – Ребята на месте?

– В общем-то, да, если не считать Дениса.

– А что с Грязновым?

Не очень-то настроенный расстраивать жену Турецкого, к которой он питал искреннее уважение, Голованов покосился на Агеева с Максом, которые уже допили остатки водки и теперь сидели за шахматной доской.

– Так вы что, не знаете? – довольно искренне «удивился» он. – В отпуске Денис, с сегодняшнего дня. Если не ошибаюсь, ему горящую путевку в Кисловодск предложили, в санаторий.

Неизвестно, догадалась ли Ирина Генриховна об истинной причине столь поспешного отъезда Дениса Грязнова, однако в трубке послышался вполне резонный вопрос:

– А кто же теперь вместо него?

– Никто.

Длительное молчание и невнятное:

– Но ведь...

Уже въехавший в легкий кайф Голованов произнес беззаботно:

– Ирина Генриховна, дорогая. Здесь у нас полная демократия и каждый ведет свое дело. Что же касается Большого Каретного, то это дело будете координировать лично вы, а весь оперативный состав агентства придается вам в полное распоряжение.

– Но как же так? – окончательно растерялась Ирина Генриховна. – Я ведь...

– Ничего страшного, – успокоил ее Голованов. – Как говорится, не боги горшки обжигают. Тем более что Грязнов уже подписал приказ о вашем назначении в штат агентства на должность юриста-психолога.

И снова длительное молчание.

– М-да, – наконец-то прорезался в телефонной трубке не очень-то радостный голос. – Лично я представляла все это несколько иначе. Ну да ладно, значит, так тому и быть. – И уже более напористо: – Так вы пьете коньяк?

– Лучше, конечно, водку, – скромно признался Голованов, сообразивший, что жена Турецкого, видимо с его же подачи, решила обставить свое вхождение в «Глорию» самым простым и в то же время самым приятным образом. – Но для вас мы настоящего коньячку найдем. Армянского.

Еще не привыкнув к тому, что в экипаже «Глории» появилась «баба», как отозвался о ней Грязнов, вернее, даже не баба, а жена Турецкого, который был для агентства как Ленин для партии и наоборот: «Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин», водку пили крохотными рюмочками да и закусывали не бутербродами с привычной колбасой, а тушеным мясом с грибочками, салатом «Весна» и свеженарезанной семужкой, пластины которой искрились капельками лимонного сока.

Короче говоря, она, видимо, не зря потела вечерами в Центре эффективных технологий обучения, да и диплом психолога ей был вручен не за красивые глаза – оперативный состав агентства «Глория» был куплен на корню. Сама же Ирина Генриховна водку не пила, а наслаждалась вполне приличным и действительно армянским коньяком, который в ресторанчике неподалеку у знакомого армянина покупал Макс.

Попутно с дегустацией коньяка Ирина Генриховна рассказала о том, что случилось в доме на Большом Каретном, о сомнениях бывшей жены Толчева и о своем разговоре с начальником МУРа. Когда она закончила, Голованов почесал переносицу, обреченно вздохнул и покосился на молчавших мужиков.

– Ну и?.. Может, кто что сказать желает?

«Народ», еще не до конца въехавший в проблему, безмолвствовал, и слово взял сам Голованов. Видимо, на правах старшего по возрасту и старшего по званию – майор запаса, бывший командир разведвзвода спецназа Главного разведуправления Министерства обороны России.

Пока все это произнесешь, выдохнуться успеешь.

– То, что вы рассказали, Ирина Генриховна, действительно может представлять определенный интерес для оперативной разработки, естественно, при условии, что рассказ Алевтины Толчевой о раскаянии мужа и о его стремлении вернуться в дом – чистая правда, а не стремление выдать желаемое за действительное.

– Все, что касается Алевтины... – попыталась было заступиться за подругу Ирина Генриховна, однако Голованов остановил ее движением руки:

– Это еще не все. Главное, пожалуй, то, что нам придется начинать практически с нуля, тогда как муровские опера и следователь прибыли на свежачка. Тут тебе и место преступления с незатоптанными следами, и кровь, и оба трупа, и ружье, и ствол, а мы... В роли бедных родственников? Ни актов экспертизы, ни протокола осмотра места происшествия... к тому же и мастерская опечатана. И получается как в той сказке: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

Ирина Генриховна вскинулась было опять, однако Голованов вновь остановил ее движением руки:

– Мы, конечно, возьмемся за работу, но согласитесь, что накопать что-либо серьезное в подобной ситуации практически невозможно. К тому же это противодействие явно заинтересованной прокуратуры...

И он покосился на Агеева, как бы ожидая подтверждения своих слов. Агеев согласно кивнул.

– Так вы позволите, в конце концов, и мне слово сказать? – не выдержала Ирина Генриховна.

– Для того мы здесь и собрались, – хмыкнул немногословный Макс. – Излагайте!

– Спасибо, дорогой, – оценила его юмор Ирина Генриховна, пытаясь сразу же взять быка за рога. – Во-первых, что касается слов Алевтины относительно раскаявшегося Толчева. Я довольно хорошо знала Юру, и было бы странно, если бы он не раскаялся в том, что бросил ради этой сучки своих детей, не говоря уж о жене, которую действительно любил.

– Любить-то любил, а сам... – хмыкнул было Агеев, однако Ирина Генриховна остановила его красноречивый всплеск властным движением руки:

– Дискуссия потом, а сейчас ответы на поставленные вопросы. – Заметила, как по лицу Голованова скользнула легкая улыбка, и уже чуть тише сказала: – Это что касается сомнений Толчевой в том, что Юра мог стрелять в Марию, которая уже не была для него тетрадью с чистыми страницами, как не мог и покончить с собой. И главная наша задача – распутать именно этот узел. Теперь дальше.

Она облизнула язычком пересыхающие от волнения губы, наполнила бокал минералкой.

– Теперь дальше. По просьбе Алевтины следователь передал ей ключ от мастерской Толчева, чтобы она могла взять оттуда кое-что из вещей мужа. Все вещи Марии, которые посчитали нужным взять ее родители, также переданы им. Так что мы сможем в любое время провести повторный осмотр места происшествия.

Она отпила пару глотков исходящей пузырьками воды, поставила бокал на стол.

– Это во-вторых. Теперь в-третьих. Яковлев пообещал, что все наработки по этому делу переданы нам под мою личную ответственность. Естественно, для того чтобы мы не топтались на месте, начиная с нуля, чего более всего опасается наш дорогой Всеволод Михайлович.

Замолчала и покосилась на переглянувшихся мужиков. М-да, хватка у этой элегантно-красивой дамочки была жесткая, пожалуй, даже пожестче, чем у Турецкого.

– Да мне вроде не привыкать и с гольного нуля начинать, – пожал плечами Голованов, в адрес которого была запущена последняя шпилька. – Однако то, что вы сейчас рассказали, существенно меняет дело, и мы готовы приступить к работе.

– За что неплохо было бы и выпить, – вставил свое слово бородатый Макс.

– Спасибо. Спасибо вам всем, – улыбнулась Ирина Генриховна, однако Агеев, которому поручено было разливать водку и следить за рюмкой гостьи, которая неожиданно для мужиков превращалась в полноправную хозяйку «Глории», не очень-то поспешал с разливом оставшейся в бутылке водки.